Испорченный король - Ноа Хоуп

я снова готов? – Его голос был хриплым, с нотками самодовольства, который сейчас я находила невероятно привлекательным. – У меня нет рефрактерного периода, когда дело касается тебя.

Он прижался ко мне плотнее, и я чувствовала его твёрдость, упирающуюся мне в спину.

– Ты не перестаёшь меня удивлять, Доменико. – прошептала я, запрокинув голову назад на его плечо.

– Я же обещал тебе, что покажу настоящее удовольствие. – промурлыкал он, входя в меня медленно, наслаждаясь каждым миллиметром.

Но вскоре его движения стали быстрее, настойчивее. В зеркале мелькали наши тела, слившиеся в едином порыве страсти. Комната наполнилась стонами, сливающимися в мелодию любви и желания. Он шептал мне на ухо ласковые слова на итальянском, горячее дыхание обжигало кожу. В тот момент не было ничего, кроме нас двоих, сплетённых в единое целое.

Вдруг его руки исчезли с моей груди, и через несколько мгновений я почувствовала прикосновение верёвки к своему пылающему центру.

– Что ты делаешь? – прошептала я удивлённо, не совсем понимая, что он задумал.

– Тише, сладкая… просто чувствуй… – промурлыкал Дом с самодовольной ухмылкой. – Хочу усилить твои ощущения.

И когда при следующем его толчке верёвка задела мой клитор, я сразу же поняла, чего он хотел добиться… И чёрт возьми, это была потрясающая идея! Волна наслаждения, острая, как удар молнии, пронзила меня с головы до ног. Я закричала, выгибаясь навстречу его движениям.

– Да, вот так… – прошептал он мне на ухо. – Только для меня.

Каждый толчок отдавался оглушительным взрывом внизу живота, верёвка тёрлась о клитор, усиливая и без того острые ощущения. Я потеряла счёт времени, толчкам, существовала лишь в этом моменте и безумном водовороте.

В зеркале отражались наши сплетённые тела, два силуэта в едином танце. Мы горели в пламени желания, как падшие ангелы, нашедшие друг друга в адском плену. Но в нём была своя, особенная, опьяняющая свобода.

– Доменико… – выдохнула я, его имя сорвалось с губ хриплым, отрывистым стоном. – Я… я не могу…

– Можешь, малышка. – прошептал он, его низкий голос вибрировал где-то у самого уха, обжигая горячим дыханием. – Не сдерживайся. Покажи мне, как сильно ты меня хочешь.

Его слова, словно щелчок тумблера, взорвали последнюю преграду. Я закричала, не в силах сдержать крик, разрывающий горло, чувствуя, как мышцы сокращаются в сладкой, изматывающей судороге. Выгнулась, насколько позволяли путы, впиваясь ногтями в его живот, оставляя на гладкой коже полумесяцы алых отметин. Наслаждение накатывало волнами, всё сильнее, всё ярче, ослепляя белым светом.

Доменико обнял меня крепче, шепча что-то нежное, ободряющее на ухо. Я не разбирала слов – лишь обрывки фраз на сладком, чарующем итальянском, – только интонации, полные обожания и страсти.

– Dio, Настя. – простонал он, движения его стали резкими, отчаянными, словно пытался слиться со мной воедино, стать одним целым. – Ты… невероятная…

Когда спазм отпустил, я безвольно обмякла в его руках, всё ещё тяжело дыша, чувствуя, как бешено колотится сердце, отбивая неровный ритм. Он продолжал двигаться, но уже медленнее, нежнее, бережно поглаживая мои бёдра. Я прижалась к нему, чувствуя, как его сердце бьётся в унисон с моим.

Неожиданно он схватил меня за подбородок, заставляя повернуться, и поцеловал – глубоко, страстно, словно пытаясь выпить мою душу, впитывая мой вкус, запах, самую суть. Я ответила ему с той же жаждой, с тем же безумием. Его язык сплетался с моим в танце, исследуя каждый уголок. Его руки, горячие и сильные, скользили по моему телу, обжигая кожу, оставляя за собой огненный след.

Я дрожала, как бабочка, пойманная в сети паука, но этот плен был сладок, желанен, опьяняюще необходим. Я была готова утонуть в его взгляде и сгореть в пламени его страсти, лишь бы навсегда остаться с ним. Каждая клеточка моего тела пела от восторга, от предвкушения, от осознания того, что я принадлежу ему, этому опасному, властному мужчине.

Он оторвался от моих губ, его взгляд скользнул вниз, к моему телу, прижатому к нему.

– У меня никогда не было зависимостей, но я хочу тебя всю. Каждую улыбку, слезу, вздох, стон. Абсолютно всё. И мне тебя будет мало. Всегда.

Доменико снова начал двигаться, медленно, дразняще, наслаждаясь моей реакцией на каждое его движение. Я выгибалась навстречу, шептала его имя, с каждым толчком погружаясь в пучину удовольствия всё глубже. Наслаждение нарастало, волна за волной, захватывая нас обоих в свой безумный, опьяняющий водоворот. Комната наполнилась звуками нашей страсти – моими стонами, его хриплым дыханием.

Кульминация наступила внезапно, яркой вспышкой, разрывающей на части, заставляющей кричать, выгибаться, терять контроль над реальностью. Доменико издал глухой, горловой рык, его тело напряглось, пока он наполнял меня своим семенем, а затем обмякло.

Мы оба тяжело дышали, не в силах оторваться друг от друга. Его взгляд, тёмный, пылающий, встретился с моим в зеркале.

– Ты виденье, моя Белоснежка. – прошептал он хрипло. – И я уничтожу мир, убью любого, вырву своё сердце и дам его тебе на блюдечке, если это позволит видеть тебя такой до конца моих дней.

Прежде чем я успела ответить, Доменико бережно выскользнул из меня, развязал путы, сковывавшие моё тело. Поцеловал мои руки, затем губы – нежно, почти благоговейно.

– Я никогда не отпущу тебя, Настя. – прошептал он, голос ещё дрожал от пережитого наслаждения.

Я закрыла глаза, чувствуя, как меня окутывает тепло его присутствия, и прижалась к нему сильнее. Его слова были лучше любой клятвы и признания. Я знала, что он говорит правду. И это наполняло меня неземным счастьем.

– Тебе и не придётся. Я навсегда твоя, Доменико. – ответила я, без капли сомнения, зная, что эти слова – правда.

Моя истина. Моя судьба.

Глава 30. Доменико

Стоя посреди своей гостиной, я сжал виски пальцами, пытаясь унять пульсирующую боль. Я всегда знал: чтобы получить желаемое, приходится чем-то жертвовать. Ничего не даётся бесплатно, тем более в нашем мире, где цена за власть – человеческие жизни. Но после того как узнал всю правду о Насте – о её семье, дочери, о том, что этот ублюдок Смирнов, вместо того чтобы защищать, превратил её жизнь в кромешный ад, – я, честно говоря, впервые за всё своё существование