Счастье момента - Штерн Анне

Доктор Фридберг возмущенно покачал головой и прищелкнул языком. «На что только эти клоуны из криминальной полиции пускают наши налоги? Загадка!» Как хорошо, что он не стал тратить свое драгоценное время на разговор с одним из них!

Он поправил халат, надел монокль и решительно распахнул дверь.

«Двое моих последних пациентов», – подумал он, впуская в кабинет юношу с девушкой. Он был высокий, со светлыми кудрями, она – хрупкая, рыжеволосая. Воротник его рубашки и правда казался несколько потертым, а ее платье немного волочилось по полу… Пожав плечами, доктор Фридберг указал посетителям на стулья, а сам тем временем уже предвкушал окончание рабочего дня, который намеревался провести в одном из увеселительных дворцов Фридрихштадта…

Глава 34

Суббота, 24 июня 1922 года

На мгновение Хульде показалось, что идет снег. Конечно, она понимала, что летом снега не бывает, но маленькие белые цветочки, кружившие над Винтерфельдплац, как две капли походили на снежинки, которые в медленном танце опускаются на землю, покрывая ее пушистым ковром. Это цвел боярышник на площади. Ветер шуршал его листьями, срывал со стеблей хрупкие бутоны, закручивал их в воздухе, смешивая с цветами красных каштанов и разнося по улицам Шенеберга сладкий аромат.

Хульда огляделась. Базарная площадь была полна народу. Ровными рядами теснились многочисленные ларьки и торговые палатки. Здесь соленые огурцы вылавливали прямо из бочки, а картошка лежала горой. Продавцы кричали и махали руками, привлекая покупателей. Цены продолжали подниматься в неведомые выси, туда, где воздух тонкий и трудно дышать. Но пока в карманах у берлинцев еще завалялось несколько марок, они хотя бы по субботам будут баловать себя вкусностями. Однако Хульда не могла не заметить, что нищих оборванцев и бездомных детей стало больше прежнего. Взгляд невольно принялся выискивать в толпе рыжевато-русую макушку Лены и высокую фигуру Эдди, но их нигде не было видно, и Хульда вздохнула с облегчением.

Последние две недели Эдди виделся ей на каждом углу. Дыхание перехватывало, тело охватила паника – как тогда, на мосту, и только потом Хульда понимала: показалось.

Она вспомнился телефонный разговор с Карлом, который состоялся несколько дней назад. Она снова позвонила в полицейское управление, на этот раз Карл оказался на месте. Слышать его голос по телефону было довольно странно. Хульда чувствовала его смущение и, не зная, что сказать, осведомилась, арестованы ли Эдди с Леной. На другом конце провода повисло долгое молчание, и Хульда поняла: что-то пошло не так.

– Они исчезли, – наконец произнес Карл.

– И никто их не видел?

– Нет. Оба как сквозь землю провалились.

Некоторое время они молчали. Хульда, до боли вжимая трубку в ухо, ждала роковых слов… Но Карла позвал помощник, и ему пришлось попрощаться. Хульда повесила трубку и покачала головой, но потом телефон внезапно зазвонил. Она нерешительно ответила.

– Говорит Карл Норт. Госпожа Хульда?

– Да?

– Я забыл вас кое о чем спросить. Не хотели бы поехать со мной на Ванзее в это воскресенье?

Грудь наполнилась таким облегчением, что впору было испугаться.

– С удовольствием, – как можно равнодушнее бросила Хульда и, повесив трубку, подумала, что они с Карлом ведут себя как подростки, хотя за спиной у обоих – груз прожитых лет. Хватит ли смутного влечения друг к другу, чтобы что-то создать? Им предстоит это выяснить.

На другой стороне площади Хульда заметила знакомую коляску, стоявшую на солнышке. Там Лило болтала с Бертом.

Хульда направилась прямиком к ним.

– Как поживаете, Лило?

– Госпожа Хульда! Рада вас видеть. Вы только посмотрите на мое сокровище!

Лило сияла. Было видно, что к ней вернулась привычная жизнерадостность. Хульда склонилась над коляской. Малыш Конрад тоже поживал хорошо: прибавил в весе, округлился в щеках. Солнечные лучи щекотали малышу подбородок, отчего он радостно ворковал.

На Конрада было приятно смотреть, но в глубине души Хульда чувствовала, что ее интерес к мальчику потихоньку угасает. Это было обычным делом. Хульда понимала: ее роль в жизни Конрада закончена, больше она ему не нужна. После родов, после того, как акушерка помогает ребенку появиться на свет, она больше ничего не может ему дать и потому должна отойти в сторону. Отныне за него отвечают родители.

– Он чудесен, – согласилась Хульда, радуясь гордости на лице Лило, и почувствовала на себе задумчивый взгляд Берта. Берт всегда видел, что у нее на сердце и на душе.

Хульда смело посмотрела на него в ответ и спросила:

– А вы как поживаете? Как торговля?

– Неплохо, милая моя Хульда.

Казалось, он хотел что-то добавить, но Лило его опередила.

– Слышали, что случилось с женой молочника? Ужасно, правда? – спросила она, повернувшись к Хульде. На ее счастливое лицо набежала тень.

– Да, это очень грустно, – кивнула Хульда.

Хедвига умерла через несколько дней после того, как ее отвезли в больницу, но врачам удалось спасти ребенка, маленькую девочку. Хульда не решалась навестить Херрманнов, она хотела дать им время. И себе тоже. Но сейчас она решила, что завтра же нанесет им визит.

– Теща взяла на себя часть забот, – сказала Лило, одобрительно кивнув. – Она переехала к Густаву Херрманну, помогает ему с новорожденной и присматривает за бедными девочками. Ну хоть какая-то ложка меда в бочке дегтя! А еще, вы только представьте… – Глаза Лило внезапно засияли. – Малышку назвали Ритой! Это так мило и трогательно… Оказывается, Гертруда Зигель знала нашу Риту! Совсем как в кино, когда кто-то умирает, но все продолжают его помнить и оплакивать.

«И правда трогательно», – подумала Хульда и кивнула.

– А об этом что думаете? – спросила Лило, сунув ей под нос раскрытую газету.

Мыслями Хульда все еще была с семейством Херрманнов, поэтому не сразу сосредоточилась на расплывающихся перед глазами буквах, но потом прочитала: «Кровавое убийство. Кто же перерезал горло известному врачу? Полиция в тупике».

– Ужас просто, – отозвалась Хульда, думая в первую очередь о том, под каким давлением оказались Карл с коллегами.

– Что? – Лило непонимающе моргнула, забрала газету и молча пробежалась по ней взглядом. – А, да я не про то. – Она снова протянула газету Хульде и ткнула в заметку. – Вот, глядите!

Буквы снова заплясали перед глазами, но потом сложились в текст, который острой иголкой кольнул под ребра.

Краем глаза Хульда взглянула на Берта, который, казалось, спокойно ждал, когда разразится буря. Но его ожидания не оправдались. Хульда заставила себя перечитать заметку: «Йоханнес и Вильгельмина Винтер рады сообщить, что в августе 1922 года состоится церемония бракосочетания их сына Феликса Теодора Винтера и Хелены Марии Штольц, дочери Максимилиана и Доротеи Штольц, урожденной Мейер. Да благословит Господь сей союз».

Малыш Конрад расплакался, и Лило склонилась над коляской.

Хульда глубоко вздохнула и посмотрела вверх. Небо над площадью Винтерфельдплац было таким же темно-синим, как шелковое платье дамы, которая только что купила полфунта аппенцеллера в сырной лавке. Красно-белый навес кафе «Винтер» колыхался на ветерке, как флаг. Мимо прошаркал старик в лохмотьях и по длинной дуге сплюнул черную от жевательного табака слюну прямо под ноги Хульды.

«Все прошло», – подумала Хульда. Или сказала это вслух?

Берт выглядел серьезным, но в глазах его мелькнул лукавый огонек.

– Прошло? Вот глупый звук, пустой! Зачем прошло? Что, собственно, случилось? Прошло и не было – равны между собой! Что предстоит всему творенью? Все, все идет к уничтоженью! Прошло… что это значит?

Он декламировал с таким чувством, что Хульда невольно улыбнулась и быстро смахнула выступившие на глаза слезы. Она хорошо знала эти слова, потому что учила «Фауста» в школе.

– Все равно, – подхватила она. – Как если б вовсе не было оно – вертелось лишь в глазах, как будто было!