Условно пригоден к службе - Юрецко Норберт

Фёртч реагировал несдержанно и потребовал немедленно убрать из его отдела Вильгельма. Объяснил он это свое требование тем, что у них нарушились доверительные отношения. Его просьбу не исполнили. Но после этого по отделу поползли слухи, имеющие целью выставить Вильгельма в виде некомпетентного работника, которому нельзя доверять.

С этого времени, как рассказывала одна сотрудница из окружения начальника Пятого отдела, Фёртч совершенно изменился. Люди, знавшие его годами, сообщали о необычайной нервозности. Он много раз брал к себе оперативное досье "Рюбецаля", изучал его и копировал содержание некоторых сообщений, в том числе "информацию о заместителях". Эту бумагу, как он сам говорил, он показывал даже в Ведомстве федерального канцлера. Но этим Фёртч достиг только того, что его громко высмеяли. Действия этого опытного руководителя с каждыми днем становились все более странными.

События развивались драматично. Через короткое время агентурные сообщения подтвердили, что о внутренней контрразведывательной операции БНД стало известно в Москве. Уже 28 февраля 1997 года президент БНД сообщил в Берне, что его коллегам из швейцарской разведки известно, что русские знают о запланированной совместной операции БНД и швейцарской контрразведывательной службы. При этом речь могла идти только о двух операциях. Одной из них была вербовочная операция в начальной фазе.

Второй была встреча с "Рюбецалем", которая как раз и должна была пройти в Швейцарии. До этого команда Ульбауэра попросила швейцарцев о помощи по делу "Козак-3". Теперь швейцарцы отреагировали очень раздраженно, потому что Москва обо всем успела узнать. Когда Фёртч 17 марта 1997 года был проинформирован об этом, то отреагировал мгновенно. Он потребовал узнать у швейцарской разведки точные данные об агенте в Москве. У наших коллег из отдела безопасности такое поведение вызвало непонимание и одновременно попытки отгадать загадку.

Арест "поддельного" "Рюбецаля"

25 марта 1997 года Фредди и я поехали в Эмден в Восточной Фризии, чтобы найти одного старого агента "Стэй-бихайнд". Это был холодный, но ясный день. Во время прогулки в порту внезапно зазвонил мой мобильный телефон. На том конце провода был "Рюбецаль". Он как раз был вне России и потому мог сравнительно беспрепятственно звонить. То, что он мне рассказал, было настолько удивительным, что у меня перехватило дыхание. Связь была довольно плохой, потому я попросил его перезвонить мне, ведь я должен был еще все обсудить с моим партнером. Фредди уже догадался по моей реакции, что случилось что-то очень важное.

Я сразу перешел к делу: – "Рюбецаля" арестовали русские! Фредди остановился как вкопанный. – Арестовали? Но ты же только что с ним разговаривал по телефону. Они арестовали его и разрешили позвонить тебе из тюрьмы?! Ты шутишь? – Да, знаешь, если сказать точнее, они арестовали не того "Рюбецаля", а нашего бумажного "Рюбецаля". Они арестовали Ларри и допрашивали его. Фредди побледнел как мел. – Вот дела – невероятно! Это же бомба! Итак, они схватили "поддельного". Я скоро тут чокнусь. Нашему "Рюбецалю" явно повезло.

Случилось следующее. Когда мы регистрировали нашего агента в БНД, то написали в оперативном досье ненастоящую фамилию. Из-за слишком любопытных американских партнеров мы поступали так или примерно так со всеми нашими разведывательными связями. Когда нас позднее перевели в Нюрнберг, а потом в Мюнхен, мы ничего не изменили в этой процедуре, потому что у нас уже было много сведений о возможной утечке из БНД. Многочисленные источники из ЗГВ, которых вели другие агентуристы, за это время уже были арестованы. Судьба некоторых из них неизвестна.

Например, произошли провалы таких агентов: "Ладога", агентурный номер 076970 и "Альф", 078176 (оба – источники из ЗГВ). Русские арестовали агентов "Прибрежный туман", 077848 и "Муравьед", 076072, а в начале 1997 года также важного агента "Базар", 078178. Кроме них, было еще не менее десяти других агентов, все настоящие имена которых были, согласно установленному порядку, внесены в оперативные досье.

Наши же информаторы, к счастью, оставались живы и здоровы, вероятнее всего, именно потому, что мы так скрыли их настоящие данные, что вычислить их оказалось трудно. "Рюбецаль" в архивах БНД проходил под именем Василия Лариновского, сокращенно "Ларри". Это был вполне реальный человек, проживавший в Москве, но никогда не имевший никаких контактов с БНД. Благодаря кое-каким разведывательным методам мне удалось получить его паспорт, сделать с него фотокопию и внести в досье "Рюбецаля" его личные данные.

Вот теперь произошел этот печальный случай, и настоящий Василий Лариновский был арестован по подозрению в шпионаже. Но это могло произойти только в том случае, если кто-то, имеющий в БНД доступ к оперативным досье с настоящими данными о личностях агентов, передал эти данные русским.

Мы поехали на стоянку, где мобильная связь работала лучше. Когда "Рюбецаль" позвонил снова, ему пришлось повторить всю историю, чтобы Фредди тоже мог послушать. Мы были в шоке и сразу поняли, что теперь тем более мы должны вносить в досье только фальшивые данные. Нам это грозило дисциплинарными наказаниями, но это не могло заставить нас молчать. В конце концов, мы использовали фальшивые имена ради защиты агентов и ради благополучия Службы. При ближайшем рассмотрении, успех оправдывал нас. Но теперь вот пострадал невинный человек.

Кому мы могли сейчас довериться? Мы и так были перегружены работой выше головы и наши силы были на исходе, хотя мы сами себе в этом не хотели признаваться. Упреки, подозрения и инсинуации с верхнего этажа дома № 109 измотали нас. Собственно, мы никому больше не доверяли кроме самих себя. Когда мы поехали дальше, Фредди тихо спросил: – И ты думаешь, мы справимся с этим? Я ответил, не промедлив ни минуты: – Конечно, справимся!

Мы долго размышляли, с кем нам теперь следует поговорить. Это должен был быть человек, который никогда не имел доступа к оперативным досье. Оффенбах! Это имя сорвалось с губ у нас двоих одновременно.

Этот человек полностью владел материалом и был опытен в разведывательном ремесле. Нам он нравился из-за его открытого и заботливого характера. Он нас устраивал во всем. Я попробовал дозвониться к нему. К сожалению, это удалось лишь следующим вечером, потому что он до этого был в командировке. Через пару дней Фредди и я прибыли в Мюнхен. Мы встретились с дамой, ведущей дело "Козак-2" и с Франком Оффенбахом в нашем привычном отеле "Бухенхайн". Оба настаивали на приглашении еще начальника подразделения Ульбауэра. Наконец, я согласился.

10 апреля 1997 года я официально проинформировал отдел безопасности о фальшивых именах агентов и о подоплеке ареста "фальшивого" "Рюбецаля". Ульбауэр попросил меня подготовить письменный отчет о случившемся. Шеф следственного реферата 52 D и его непосредственный начальник Вильгельм, шеф 52-го подотдела (UAL 52), меньше ломали голову над происшествием, чем я. Они прямо и без промедления посвятили в дело находившегося под подозрением Фёртча. Это случилось 16 апреля 1997 года. Ульбауэр и Вильгельм, вместе с их начальником отдела (AL 5), были как раз на празднике, посвященном открытию нового служебного помещения для группы

QB 30.

После возвращения в Пуллах они рассказали Фёртчу об аресте "Ларри" и о фальшивых данных "Рюбецаля". Потом независимо друг от друга каждый из них составил "запись беседы". Вот цитата.

_"Мы…, возвращаясь назад, поставили в известность AL 5 об аресте "поддельного" "Рюбецаля"… Ульбауэр сидел за рулем, AL 5 сидел рядом с ним, UAL 52 за водителем на заднем сидении. Первая реакция Фёртча была почти панической. Он побледнел и явно потерял контроль над собой. Это было заметно по сильному потоотделению и дрожи по всему телу. Он очень несдержанно реагировал на то, что его проинформировали только сейчас о случившемся, и усиленно делал вид, что совсем не интересуется обсуждением значения этой информации…"_

Сразу же после этого Фёртч начал действовать в том же стиле, как поступал всегда. Он открыто подвергал сомнению мои профессиональные способности и правдивость. Кроме того, он ставил под вопрос правдивость вообще всей операции "Козак". Ни он, ни я тогда не знали, что отдел безопасности, кроме "Рюбецаля", располагал еще другими источниками, дополнявшими своими сведениями общую картину. В любом случае, Фёртча сразу после этого перестали допускать к получаемой информации. Следственный реферат приготовил фальшивое агентурное досье специально для начальника Пятого отдела, чтобы скрыть от него настоящий ход дела. Эту фальшивую папку он много раз брал к себе. Он постоянно тщательно изучал это досье.

Стоит упомянуть, что враждебность и обвинения начальника реферата 13 А достигли своего апогея как раз во время этих последних событий, связанных с делом Фёртча. Это оставило отпечаток на сотрудничестве с Фредди, а также на работе для Службы. Почему нас делали ответственными за информацию, которую поставляли наши источники? БНД в принципе работала какими-то старинными методами. Именно в древности гонца, доставившего плохую весть, казнили. Подобный опыт был у нас уже после операции "Мяч". И теперь все повторялось.