Судьба Темного Меча - Маргарет Уэйс

— Я не знаю, — резко ответил Сарьон. У него тоже появились дурные предчувствия. — Он знаком с принцем Гаральдом...

— Принц примерно одного возраста с ним и сам говорил, что любит побродить то там, то тут, — это совсем не одно и то же, что император Мерилона! — мрачно изрек Мосия. — Посмотрите на него! — Он указал на Симкина.

Молодой человек отнесся к идее вызвать ариэлей со своим обычным апломбом.

— Ариэли? Отличная мысль! Не понимаю, почему я сам об этом не подумал. Полагаю, мою искреннюю благодарность следует передать лысому каталисту там, в углу?

Симкин казался довольным, но Сарьону почудилось, что он заметил явную неискренность в сладком голосе насмешника.

— Ну, хотя бы одного человека вы сделали счастливым, отец, — печально сказал Мосия.

Джорам смотрел на каталиста с неприкрытым восхищением. Юноша даже слегка кивнул головой, а в его темных глазах промелькнула теплая искорка. Эта скупая благодарность согрела сердце Сарьона, хотя дурные предчувствия только усилились.

— Что это нам даст, кроме возможности еще больше влюбиться для некоторых? — с горечью спросил Мосия так, чтобы его слышал только каталист.

— В любом случае мы выиграем время, — ответил Сарьон. — Вряд ли ответа от императора можно ожидать раньше чем через несколько дней.

— Надеюсь, вы правы, — уныло сказал Мосия. — Но за это время Симкин наверняка учинит что-нибудь похуже...

— Мы должны покинуть Мерилон прежде, чем это случится, — сказал Сарьон. — У меня есть одна идея, но, чтобы ее осуществить, мне придется сперва посетить Собор, а сегодня идти туда уже поздно. Все уже ушли на вечернюю молитву.

— Я с удовольствием пойду с вами, отец, — сказал Мосия. — Зря я вообще сюда пришел. Мне нет места в этом городе. А вот как насчет него? — Юноша повернулся и серьезно, озабоченно посмотрел на своего друга, Джорама, который не сводил глаз с Гвендолин. Голос Мосии зазвучал мягче. — Как мы сможем уговорить его уехать отсюда? Ведь он только что нашел то, к чему стремился всю жизнь...

«Принц Гаральд, что же вы наделали? — подумал каталист. — Вы научили его быть вежливым, научили его держаться, как подобает благородному юноше. Но это всего лишь притворство — тонкая шелковая перчатка, которая прикрывает тигриные лапы. Его когтей сейчас не видно, но однажды, когда он будет голоден или напуган, они прорвут насквозь тонкую ткань. И шелк окрасится кровью. Я должен увести его отсюда! Я должен!

— И ты сделаешь это, — напомнил себе Сарьон, немного успокаиваясь. — Твой план всем хорош. Ты все организуешь — завтра или послезавтра. К тому времени нас, наверное, уже выставят из этого милого дома. А что касается императора...»

Тем временем Симкин диктовал Марии послание императору.

— Дорогой Банки... — начал Симкин. — Это его прозвище, — добавил он, заметив, как побледнела леди Розамунда.

Сарьон мрачно улыбнулся. Похоже, ждать неприятностей со стороны императора не стоит.

— Вы понимаете, что если бы у них был хлев, нам пришлось бы спать там? — с горечью сказал Мосия.

— А как, по-твоему, им следует принимать беглых преступников? — печально ответил Сарьон, укладываясь в постель.

Молодых людей разместили на ночь в помещении, в котором должны были разместиться экипажи, когда лорд Самуэлс сможет позволить себе такую роскошь. Слуги наколдовали там кровати и свежее постельное белье, но в маленьком домике, расположенном позади особняка, не было никакого внутреннего убранства, не говоря уже об удобствах.

Лорд Самуэлс, как выяснилось, слышал всю историю ареста и таинственного исчезновения Симкина еще днем, на заседании совета гильдии. Сейчас об этом болтали по всему Мерилону — жители города очень любили все необычное и скандальное.

Лорду Самуэлсу тоже нравилась эта история — до тех пор, пока он не вернулся домой и не узнал, что она имеет продолжение, причем в его собственной гостиной.

Симкин доходчиво разъяснил, какая это огромная честь — принимать его особу в качестве гостя дома.

— Мой дорогой сэр, тысячи герцогов, не говоря уже о нескольких сотнях баронов и паре-другой маркизов, ползали, буквально ползали на коленях, умоляя меня почтить их своим присутствием, пока я нахожусь в городе. Поверьте, я ничуть не преувеличиваю! А потом случился тот неприятный инцидент, — Симкин состроил оскорбленную гримасу, — от которого меня спасла ваша очаровательная дочь. — Он изящно поцеловал руку Гвендолин, которая сидела, опустив взгляд. — И разве я мог после такого поступка отвергнуть ее любезное предложение убежища?

Но, похоже, лорд Самуэлс вовсе не обрадовался такой высокой чести.

Более того, внимательный взгляд отца заметил то, что мать упустила из виду. Лорд Самуэлс немедленно увидел опасность, исходящую от Джорама — красивого, мрачного, загадочного юноши. Горящие черные глаза казались еще привлекательнее в обрамлении роскошных, блестящих черных кудрей, которые Джорам аккуратно подстриг и расчесал, по настоянию принца Гаральда. Волосы свободно лежали на плечах юноши, тугие завитки падали на суровое, серьезное лицо. Красивое телосложение юноши, его мягкий, приятный голос и изящные руки странным образом казались еще заметнее на фоне простой одежды. А история о злобном дяде и похищенном наследстве добавляла романтического очарования и таинственности. И, как будто этого было недостаточно, в молодом человеке чувствовалась некая внутренняя сила, которая почему-то взволновала лорда Самуэлса.

Лорд Самуэлс видел, как разрумянились щеки его дочери, слышал, как часто и сбивчиво она дышала. Он заметил, что она надела к обеду свое самое лучшее платье и разговаривала со всеми, кроме этого молодого человека, — а это были верные признаки влюбленности. Но само по себе это не очень обеспокоило лорда Самуэлса. В последнее время Гвен влюблялась в молодых людей не реже одного раза в месяц.

Насторожило лорда другое, из-за чего он отослал дочь в ее комнаты сразу же после обеда. Этот молодой человек очень сильно отличался от всех благородных юношей, которые занимали мысли Гвендолин прежде. Все они были такими же игривыми и беззаботными, как и очаровательная Гвендолин. Этот был совсем другим. В нем, несмотря на его молодость, ощущались серьезность и глубина чувств настоящего мужчины. И лорд Самуэлс опасался, что это может очаровать и пленить его дочь, такую юную и уязвимую.

Джорам немедленно распознал своего врага. За обедом оба смерили друг друга ледяными взглядами. Джорам говорил мало, на самом деле все его внимание было сосредоточено на поддержании иллюзии, будто он — Живой. Юноша использовал приемы фокусников, чтобы есть роскошные яства и пить тонкие вина как будто при помощи магии. Это ему вполне удавалось — отчасти благодаря тому, что Мосия, хотя и обладал развитыми магическими способностями, в сущности все-таки оставался простым крестьянином. Чаши, которые должны были плавно и изящно подплывать к губам, расплескивали суп на рубашку Мосии. Вертела с нанизанными на них кусочками мяса едва не протыкали юношу насквозь. Хрустальные шары с вином отскакивали от Мосии, как мячики.