Братья и сестры - Билл Китсон

Однажды Кларенс попытался спрятаться и выждать недалеко от места, где оставил деньги, но ничего не вышло. Шантажист всегда просил оставить деньги в отдаленных местах, как правило, на пустошах, и, хотя Кларенс прождал почти сорок восемь часов, он никого так и не увидел. Зато последствия его действий не заставили себя ждать. Шантажист дал понять, что знал о слежке Кларенса. Он заявил, что не потерпит подобного впредь. Завуалированная угроза усилила страх Кларенса, но избавила его от оставшихся сомнений. Теперь Кларенс точно знал, как поступит с шантажистом, когда узнает, кто он такой.

С великой осторожностью он приступил к осуществлению своего плана. Купил плащ, защищающий от холода и ветра, крепкие ботинки и припасы для долгой засады. Приобрел он еще один более опасный предмет. Многие солдаты привезли с войны трофеи — револьверы и амуницию. За двадцать пять фунтов Кларенс купил пистолет. Ему уже приходилось убивать, но то было убийство незапланированное, совершенное в состоянии аффекта. Сейчас же он намеревался хладнокровно убить человека.

Глава тридцать первая

Саймон Джонс теперь часто возил Наоми Флеминг и ее сынишку Джошуа покататься на машине. Идея пришла ему в голову в первый вечер, когда они поужинали рыбой с картошкой и Наоми уложила Джошуа спать. Весь вечер они проговорили, а Саймон все это время лихорадочно придумывал повод для следующей встречи.

— Скажи, — спросил он, — хорошо ли ты знаешь Йоркшир?

— Не очень, — честно ответила Наоми. — Я, по правде, за пределы Брэдфорда ни разу не выезжала с тех пор, как переехала.

— А как тебе такая идея, — робея, предложил Саймон. — Если вы с Джошуа согласитесь, я с радостью покатаю вас по интересным местам нашего графства и буду вашим проводником. Йоркшир — это не только текстильные городки, — добавил он и перечислил йоркширские красоты: — У нас есть и море, и курорты — Скарборо и Уитби; есть живописные долины Йоркшир-Дейлз, сонные маленькие рыночные городки Рипон и Тирск, древние развалины и памятники архитектуры — например, аббатство Риво, и крупные города с современными магазинами — Йорк и Лидс.

Наоми недолго думала и согласилась на предложение Саймона. Даже если бы он предложил повозить ее вокруг дома, а не по живописным местам, она была бы рада его компании. Время с Саймоном пролетело незаметно, они приятно провели вечер. После она еще острее ощутила свое одиночество и пустоту существования.

Наоми была молодой женщиной, в чьей жизни отчаянно не хватало радости и удовольствий. Последние несколько лет она только работала и ухаживала за сыном. А ведь жизнь этим не ограничивалась. Саймон предлагал ей расширить горизонты, увидеть и испытать что-то новое. Она и прежде сталкивалась с искушением; с такой внешностью, как у нее, да с ее общительностью было бы странно, если бы мужчины не обращали на нее внимания, но в прошлом она всегда им отказывала.

Нежелание пускать мужчин в свою жизнь объяснялось страхом. Отношения подразумевали обязательства, а обязательства — необходимость объяснять и отвечать на неудобные вопросы. Наоми понимала, что проживает фальшивую жизнь и даже имя у нее ненастоящее, а мысль о том, что прошлое раскроется, приводила ее в ужас. Так было, пока она не встретила Саймона. С ним она отчего-то чувствовала себя в безопасности и обрела покой, которого в ее жизни так недоставало.

Поскольку Наоми работала, свободное время у нее находилось только по воскресеньям; иногда по вечерам она ходила в театр. Впрочем, редкие спектакли подходили для пятилетнего Джошуа, разве что пантомимы в новом театре «Альгамбра» в Брэдфорде — одни из лучших в стране.

Шли месяцы, и Наоми с Саймоном сблизились. Она чувствовала, что он привязался и к ее сыну, а Джошуа, не привыкший к мужской компании, души не чаял в Саймоне. Однако чувства Саймона к ней были ей не совсем понятны; еще более запутанными были ее собственные чувства к нему.

Ему вроде бы нравилось ее общество; он любил делать ей приятное и радовался, когда радовалась она, но не предпринимал попыток дать ход их отношениям. Оставаясь одна, она все чаще думала о нем. Она привязалась к нему, но не понимала, к чему все идет.

Саймон и сам запутался. Он зашел далеко, но не мог рискнуть и сделать следующий шаг. Он чувствовал, что с Наоми связана какая-то тайна и под ее внешней открытостью и веселостью скрывается глубокая тревога. Будь у него больше опыта с женщинами, он бы осмелел и спросил бы ее начистоту. И это стало бы большой тактической ошибкой.

В конце весны тысяча девятьсот двадцать первого года ситуация неожиданно разрешилась. Саймон все объяснил Наоми:

— На фирме близится годовой аудит. Боюсь, меня завалят работой. Мало того, я должен делать отчет по каждой компании группы. А мы недавно купили несколько предприятий, так что работы прибавится. — Он замолчал. — Я финансовый директор и отвечаю за точность подсчетов, поэтому большинство работы на мне. Придется нам отменить наши поездки на несколько недель; мне предстоит работа без выходных.

Наоми с трудом скрывала разочарование:

— Конечно, Саймон; карьера прежде всего. Так и должно быть.

Несмотря на эти храбрые слова поддержки, следующие несколько недель показались ей нескончаемыми. В будни она не ждала выходных, а вечера проходили уныло и одиноко. Воскресенье — раньше это был ее любимый день недели — казалось невыносимым.

Они не виделись более пяти недель, и она уже засомневалась, увидит ли его снова, но однажды в субботу вечером, когда она гладила блузку для работы, в дверь постучали. Она открыла дверь и обнаружила Саймона; тот стоял на пороге и нервно сжимал в руке шляпу. Он робко улыбался, словно прося прощения; лицо осунулось и выглядело усталым, плечи ссутулились от переутомления.

Наоми пригласила его в дом, усадила в маленькой гостиной и заварила чаю. А вернувшись, увидела, что он уснул в кресле. Она долго смотрела на него, а потом, словно решившись, растормошила его и протянула ему чашку. Саймон извинился, но Наоми лишь отмахнулась.

— Одно я знаю точно, — сказала она тоном, не терпящим возражений, — в таком состоянии садиться за руль и ехать в Шипли нельзя. Можешь остаться и хорошенько выспаться.

Саймон вытаращился на нее; от усталости он плохо соображал. Он знал, что принимать ее предложение не стоит, но так устал, что спорить не мог. Он смиренно согласился, она взяла его за руку и отвела наверх. В доме были всего две спальни: в большой спала Наоми, а в маленькой, размером не больше кладовой, — Джошуа.

Наоми оставила Саймона, чтобы тот мог раздеться, и