Синдром самозванца - Виктор Че

— Или просто убийца работает в авиации, ему тут все знакомо, и он решает свою проблему на своей поляне, — сказала Диана. — Тебя уносит в сторону сложного заговора. А ответ-то может лежать на поверхности. Я больше склоняюсь к версии Андрея. Понял, что натворил, сумел выскользнуть, избежать наказания, порадовался и закодировался. Сейчас мы вытащим Пашу из тюрьмы, убийца решит, что ему снова удастся выйти сухим из воды, и возьмется за старое.

— На месте Паши я бы обвязался камерами и прочими средствами фиксации, спал бы под одним одеялом со всеми членами экипажа и вел бы бесконечный прямой эфир, — сказал я. — Но это очень быстро надоест.

— Можно повесить фитнес-трекер на руку, — предложила Соня, — и записывать на карту свое местоположение круглосуточно.

— Тоже неплохо.

— Или завести ассистента, у пилотов неплохая зарплата, может себе позволить нанять человека-свидетеля на круглосуточной основе, — предложил Андрей.

— Вариант.

Дискуссия полилась в сторону защиты Павла от новой подставы, а у меня на самом деле был один-единственный вопрос, который я еще хотел обсудить. Судя по всему, результат моей работы как профайлера Соню не впечатлил и не особо был ей нужен, потому что поставленную задачу с моей помощью решить удалось и так. Не думаю, что у Сони возникнут ко мне какие-то претензии. Однако одну вещь я должен сделать прежде, чем закрою для себя дверь в эту авиационную страну.

— Коллеги, — прервал я их бурный разговор, — я вам кое-что нарисую, чтобы было нагляднее. И это последнее, что я хочу сказать. После я вас оставлю, и вы сможете говорить хоть до полуночи.

Я нарисовал маркером на флипчарте треугольник, отсек линией вершину.

— Это — айсберг, — сказал я. — Все, что над этой линией, то есть верхушка, — это три совершенных преступления. То, как мы их видим. Весь, так сказать, анамнез, внешнее проявление преступлений. То, что под линией, — это истинные мотивы нашего преступника. Мы не видели их раньше, не видим их и сейчас. Но они все еще там. Эти преступления не раскрыты, не расследованы. И верхушка будет нарастать, потому что фундамент очень богатый, и он никуда и никогда не денется, пока жив преступник и пока у него есть возможность творить свое темное дело. Павел был этой линией, он обозначил границу, куда посторонним вход воспрещен. И пока Павел был вовлечен в это преступление, никто не смог бы проникнуть глубже и изучить преступника. Сейчас это возможно, потому что Павел больше никого не покрывает. Сейчас есть возможность поймать убийцу, он буквально обнажен и стоит перед нами, злой и неприкрытый. Время пошло для него и для нас. Не упустите шанс, вычислите его. Найдите, что на самом деле связывает этих девушек, отбросьте в сторону авиацию, не зацикливайтесь на ней. Дело совсем в другом. Я не знаю в чем, но в другом. Если вы этого не сделаете, то убийства начнутся вновь. И раскрыть их будет почти невозможно, ведь убийце однажды уже удалось надежно спрятаться, значит, он способен повторить этот трюк.

Я нарисовал еще одну линию, чуть ниже. Первую линию я подписал как «Павел», а вторую — «Новый Павел».

— Настоящий преступник — вот тут, в самом основании. Вам еще не показали «Нового Павла», но я уверен, что очень скоро покажут. Этот промежуток времени — своего рода солнечное затмение. Время, когда вы можете без лишней огласки найти того, кто все это затеял. Если он развяжет второй раунд, вы проиграете.

— Ты продолжаешь исходить из того, что хитрый план злоумышленника охватывает не только принуждение Павла к самооговору, — подытожила Диана. — Ты считаешь, что план простирается дальше?

— Да, — сказал я. — Я так считаю. Но даже если я ошибаюсь и у убийцы нет плана на случай, что делать, если Павла освободят, он его придумает. И быстро.

— Как ты считаешь, когда может произойти новое убийство? — спросила Соня.

Я уже и сам прикидывал. Если все же взять оптимистичный вариант: у убийцы нет плана и он будет ждать фактического освобождения Отлучного, чтобы им первое время прикрываться и готовиться к новому этапу своих свершений, — то минимум недели четыре в запасе есть. Теоретически все можно подготовить уже к выходу Павла, тогда времени гораздо меньше, да еще и с поправкой на чувство голода у злоумышленника, потому что нельзя исключать, что он уже с трудом справляется с тягой.

А еще нужно оценивать текущую ситуацию в стране. Убийца — мужчина, и если наши с Дианой подозрения верны и это доктор Кончиков, то до его возвращения может пройти минимум месяц.

— От одного месяца до трех. Вряд ли больше — таков мой прогноз.

— И ты уверен, что новое убийство произойдет? — спросила Диана.

— Да, — ответил я.

Полины дома не было.

На столе лежала записка:

«Спасибо, что приютил, созвонимся ближе к вечеру».

Очень мило, надо сказать. Могла бы сообщение написать или позвонить. Не обязательно было обшаривать всю квартиру в поисках стикеров. С другой стороны, записка имеет преимущество перед эсэмэской — она оставляет в тайне время «отправки». И не дает возможности оперативно ответить и испортить все планы. Сплошные плюсы.

«Спасибо, что приютил» — выглядит так, будто вчера я разобрал для Поли диван, постелил свежее белье с видами ночного Нью-Йорка, выдал гостевое полотенце и чистую большую футболку с принтом тигра. Пожелал сладких снов, выключил свет и отправился в свою спальню. Но все ведь было не так: я дописал профиль, и мы отправились в спальню вдвоем. А что теперь? Оба будем делать вид, что ничего не было?

Впрочем, об отношениях с Полиной можно будет подумать позже. Сегодня я заслужил полноценный релакс. В моем рюкзаке лежит подписанный акт об оказанных услугах, остаток гонорара поступит на счет в течение трех рабочих дней. Моя работа над «Делом пилота» официально завершена.

Глава одиннадцатая

Витя

Москва, сентябрь 2022 — январь 2023 года.

Осень в этом году наступала стремительно. Пышный зеленый парк позади моего дома пожелтел, тротуары накрылись оранжево-коричневыми коврами, их разбрасывало на газоны, но ветер упорно возвращал все на свои места. Вроде бы вечером еще тепло, можно прогуляться в спортивном костюме, а наутро уже не кажется бредовой идея надеть легкую куртку на синтепоне. А еще желательно захватить с собой перчатки и шапку. Я в последнее время стал адептом шапок — словно в отместку за детство, когда меня заставляли их надевать, а я мечтал стать взрослым,