Вкус вампира - Андрей Белянин

Достав из специальной холодильной камеры банку консервированной крови, я поднялся наверх. Сабрина ещё не выходила из ванной, Енот куда-то пропал, а Ева в охотку суетилась у плиты.

– Я нашла в холодильнике колбасу, яйца и два пакета с замороженными овощами – могу быстренько приготовить рагу. Всё равно сон перебили, а вы голодный, наверное…

– Спасибо, не откажусь. Поставь, пожалуйста, поближе к огню, кровь лучше пить тёплой или даже горячей. – Я протянул ей банку, присел к столу и, подперев ладонью скулу, спросил: – Можешь рассказать мне о ваших наставниках? Ну, тех двоих, что проводили полевые экзамены для вашей группы.

– Они странные… – задумчиво откликнулась сибирячка, не прекращая колдовать над кастрюлями. – Мы ведь видели их всего ничего. Обращаясь к ним, должны были говорить «старший», и всё, и никак иначе. Ни имён, ни кличек, ни боевых номеров, ни званий… «Старший, разрешите доложить!» «Старший, ваше приказание выполнено!» Ходят всегда вдвоём, то ли такие уж друзья, то ли не доверяют друг другу. Молчаливого все боялись, он страшный – у него глаза мёртвые. А второй… какой-то другой. Добрый не добрый, он вроде и не охотник даже, а… наблюдатель. Ходит, смотрит, ничего не записывает, никого не слушает, но… видит всех насквозь!

– Где ты была, когда Енот нашёл тебя? Ну, там, у церкви…

– Сидела с ребятами на лавочке. Они уже клевали носом, а у меня сердце прыгало и комок в горле. И вдруг словно холодом по затылку резануло, обернулась – а там этот ваш озабоченный призрак. Палец к губам приложил, манит в уголок. Ну мы и поговорили…

– А где были «кондоры»?

– Сначала на лавочке напротив курили. Потом в церковь зачем-то пошли.

– Оба сразу? – равнодушно бросил я.

– Н-нет, – на секунду замешкалась она. – Сначала один, а молчаливый за ним. Он же всегда за ним ходит как тень. А почему вы спрашиваете?

– Скорее всего, твоё свидание с привидением не прошло незамеченным. Ваши «старшие» специально ушли, чтобы дать тебе возможность спасти нас. Они позволили нам бежать! Отсюда вытекают два щепетильных вопроса… Первый: зачем это было сделано? Какая им выгода от нашего бегства? Альтруизмом Гончие никогда не отличались. И второй, быть может, гораздо более важный: было ли данное решение обоюдным? Что, если один просто увёл другого, предоставляя событиям течь по вполне предполагаемому плану?

Ева обернулась. Её глаза были очень серьёзными, покусывая нижнюю губу, она сложила руки на груди, пытаясь припомнить что-то важное. Ни явных доказательств, ни опровержения моей теории не нашлось.

– Не знаю… Тогда всё казалось совершенно естественным. Я пошла только ради того, чтобы выяснить: действительно ли мне угрожает опасность? Вы ни разу не обманывали меня, я хотела только спросить. Это потом уж…

– Ладно, закроем эту тему. Сабрина выходит из ванной, ты идёшь в душ?

– А мне-то зачем?! Я же сплю наверху, одна! – неожиданно резко выкрикнула рыжая печаль и, швырнув деревянную ложку в кастрюлю, насупившись, пошла за банным полотенцем.

– Чего не поделили? – невинно полюбопытствовала моя подруга, свежая и довольная усаживаясь напротив.

– Это скорее вы – не поделили… – вынужденно признал я.

– И кого же это мы – не поделили?

– Меня.

– Бедная девочка! – Вамп тряхнула мокрыми волосами, обдав весь стол водопадом брызг. – Дэн, может, поцелуешь её пару раз? От тебя не убудет, а ей счастье… Да шучу я, шучу! Не делай такие круглые глаза! Ты смотришь на меня, как гусар-отшельник на совокупляющихся белочек…

Я проглотил все оскорбления, молча предложив будущей звезде сатиры овощное рагу с колбасой. Сабрина отрицательно помотала головой, указывая пальчиком на прогретую банку с кровью. Я подал стакан, консервный нож она достала сама. Минутой позже мимо нас невозмутимо прошествовала непоколебимая гроза вампиров. Готов дать руку на отсечение – там, наверху, она поклялась всеми святыми и здоровьем мамы, что впредь ни один мужчина на свете не вызовет в её сердце ничего, кроме презрения! Пусть идёт, тёплая вода лечит…

Мы легли примерно за час до рассвета, а уснули часа через четыре после него. Сабрина уложила меня, разгорячённого после ванны, на спину, попросив ни при каких условиях не касаться её руками, и я охотно отдался её фантазиям… Прохладные и страстные губы так и не дали мне возможности ни на минуту сомкнуть глаза. То, что она делала, бессмысленно описывать словами…

«Он вошёл в неё сзади, резко и сразу, ритмично двигая бёдрами. Она прогнулась и тихо застонала, её соски напряглись, а на спине выступили бисеринки пота. Их тела словно бы стали единым целым, сгорая в мокрой и сладостной агонии… „Быстрее! – кричала она, задыхаясь от его толчков. – Быстрее, милый! Ещё, ещё, о да-а-а! Ну же… вот оно… оу-оу-оу-оу… ОУ-У-У-У-Уй!!!“

Примерно так это изображают в современной литературе. Если бы я хоть раз написал подобный бред, Сабрина бы меня убила. И, как честный человек, я не стал бы ей в этом мешать…

Около десяти утра меня разбудил Енот своим лошадиным хохотом прямо в ухо. Восстановить силы за столь короткий промежуток времени всё равно невозможно, поэтому я не стал спорить и встал. Нет, сначала прикрыл покрывалом грудь моей вамп от взглядов этого сладострастника, а уж потом выбрался из постели.

На кухне и в гостиной не было никого. Судя по всему, Ева ещё спала. Я поставил на огонь чайник и взялся за телефон. Известия из больницы были обнадёживающими. Состояние нашего друга стабилизировалось, кризис миновал, примерно через недельку можно будет говорить о выписке. Навещать больного пока не разрешено, но лично мне, как близкому другу, будет позволено заглянуть на несколько минут. Тем более что сам Храп на этом очень настаивал…

– Чё, уже бежишь?

– Да, постараюсь поймать попутку. Девушек не буди, если нигде не задержусь, то вернусь через пару часов.

– «Феррари» возьми, ё…ма его под капот!

– Не получится, эта машина слушается только Сабрину. Меня, конечно, он током не шибанёт и в салон пропустит, но с места не двинется, хоть тресни…

Это правда. Я не знаю, что там намудрил её механик-мазохист, но маленький автомобиль действительно мог тронуться с места только под рукой моей подруги. Даже когда пару раз я уводил её с какого-нибудь полуночного увеселения, мягко говоря нетрезвую, за руль садилась всё равно она.

Я переоделся, ещё раз предупредил Капрала, чтобы никого не баламутил зазря, пусть выспятся. В конце концов, если что и будет угрожать дому, бдительное привидение всегда успеет заметить опасность и поднять тревогу. Чашка чаю, бутерброд с остатками сардин и – вперёд. Хорошо бы обернуться до обеда, после двенадцати уже начинается жара, а часам к трём она достигнет сорока – сорока пяти градусов. Что делать, раньше Астрахань считалась ссыльным городом… Сюда отправлялись на вынужденное поселение гордые польские шляхтичи, разбойные казаки, беспринципные купцы, охочие до лёгкой наживы, неугодные при столице гвардейские офицеры, а впоследствии и творческая интеллигенция.