Свобода и Магия (СИ) - Вишневенко Максим

— О, Марта, ты уже встала! — воскликнула Брунгильда, увидев девочку и поманила её рукой. Та улыбнулась и побежала по мокрой траве к своей бабушке.

Рудольф обернулся и приветливо помахал рукой:

— С добрым утром! Как спалось?

Марта добежала до кресла и забралась к Брунгильде на руки, лишь вежливо улыбнувшись Рудольфу.

— Ты чего так рано? — спросила та свою внучку.

— Сон приснился, — буркнула девочка, прижимаясь к женщине.

— Дурной что ли? — насторожилась та.

— Угу.

— Под утро всякое сниться может, — Рудольф выдохнул и разрубил ещё одно полено, — Но тут такой воздух, после Берлина прямо пьянит!

— Мне приснилось, что сюда пришёл тот же, кто пришёл за папой с мамой, — прошептала Марта, — Он пришёл за мной, а с ним ещё какие-то люди.

— Не бойся, — Брунгильда ласково погладила внучку по волосам, — Здесь тебе нечего бояться, нас тут никто не найдёт и не тронет.

— Но ты же рассказала своему другу Виктору про Рудольфа, — пробурчала та, — А он догадался, что я тоже тут.

— Он хороший человек, — улыбнулась женщина, — Он не станет рассказывать про тебя никому из тех, кто желает тебе зла. Зато он рассказал, что с Кристиной всё в порядке, и с герром Лестрейнджем тоже. Сегодня его уже должны выписать из больницы.

— А фройляйн Фавр де Поль?

— Он сказал, что за ней приедут её друзья из Франции, и что он им поможет найти Гельмута и Матиаса, — Брунгильда поймала вопросительный взгляд Рудольфа и рассмеялась, — Про твою рыжую русскую он тоже говорил.

— Ничего она не моя, — тот надулся и потянулся за очередным поленом, — Просто я волнуюсь.

— За последние пару дней ты только о ней и вспоминал, когда говорил о своей жизни, — улыбнулась женщина, — Запала она в душу тебе, явно запала.

— Ну, может, просто она хороший человек, — юноша пожал плечами, — Одинокий только, мне показалось.

— Если уж ты всё отнекиваешься, что не хочешь, чтобы она была твоей, то будь ей другом тогда, — улыбнулась старая ведьма, — Всё обычно начинается именно так.

— Я постараюсь, — на его щеках вспыхнул румянец, и он со вздохом разрубил полено.

— Но эта русская уж больно замучила всех, чтобы узнать твою судьбу. Даже до Виктора добралась, — рассмеялась Брунгильда, — Он рассказал, что она сильно за тебя переживает, сокрушается, что втянула тебя в эту передрягу.

— Если бы я знал, что та поездка закончится в доме броккенской ведьмы, я бы сразу согласился.

— А так не сразу? — ехидно спросил его женщина.

— Так я думал, — пожал плечами Рудольф и стал собирать наколотые дрова, — Это было похоже на свидание, а я…

— Это было похоже на приключение, — таким же тоном ответила его собеседница.

— Бабушка, — тихо произнесла Марта, — А что если они придут сюда? За мной…

— Как придут, так и уйдут, милая, — та снова погладила по голове свою внучку, — Этому месту никому не удавалось ещё нанести вред, как и его обитателям.

— Во сне всё было так реально, — просопела девочка, — Ворота горели, а сквозь них шли какие-то оборванные люди со страшными ранами.

— Ворота можно поджечь, девочка моя, они всё же из дерева, — ласково произнесла Брунгильда, — Такое случалось, но вот что потом случалось с теми, кто за эти ворота сумел пройти, об этом лучше не рассказывать в такое чудесное утро.

— Правда? — Марта подняла голову и заглянула в лицо бабушки.

— Правда, — кивнула та, — Пусть приходят. На Броккене не любят тех, кто ведёт за собой мертвецов.

— Мертвецов?

Рудольф замер с дровами на руках, его одновременно заинтересовал и насторожил разговор.

— Это страшное тёмное искусство, — произнесла женщина, покачав головой, — Когда-то прусские цауберы им владели, к счастью, таких осталось уже мало.

— Это они напали на нас? — произнёс Рудольф.

— Да, — кивнула Брунгильда, — К счастью, доблесть одной француженки спасла всех вас.

— А она заберёт меня? — спросила Марта.

— Если ты этого захочешь, — ласково произнесла женщина, — Но для начала та рыжая русская заберёт Рудольфа.

Юноша зарделся и отвёл взгляд, делая вид, что очень увлечён раскладыванием наколотых дров в поленницу.

— Виктор обещал, что приведёт её сюда через пару дней.

— Но она же из кайнцауберов, — Марта недоверчиво посмотрела на бабушку.

— Ну, ты же привела сюда Рудольфа, — усмехнулась та.

— Фрау Брунгильда, я всё же здесь случайно, — юноша уже разложил дрова и стоял поодаль.

— А как же Статут? — серьёзно спросила девочка.

— Ну, наш гость и так ей всё разболтает, — пожала плечами и усмехнулась Брунгильда, — А Виктор пообещал, что этой русской девушке всё расскажут и так. Её коллеги.

— Русские цауберы?

— Они самые.

— Наши с Ниной коллеги волшебники? — удивился Рудольф, — А кто?

— Уж не знаю, Виктор мне не рассказывал, — улыбнулась женщина и внимательно посмотрела на юношу, — Думаю, пора идти завтракать.

— Неплохо было бы, — улыбнулся юноша и потёр шею.

Марта спустилась с коленей бабушки на землю:

— Рудольф, а что ты расскажешь Нине, когда она придёт за тобой?

— А я… — тот замялся, — Я подумаю, ещё же не сегодня она приедет.

— Ну, пара дней у тебя есть, пока в Берлине всё не утрясётся, — отозвалась Брунгильда и тоже поднялась с кресла, — За это время как раз и придумаешь.

(17 августа)

— Эдик, зачем мы этим занимаемся, ты думал? — Нина и Эдуард шли по набережной Шпрее в сторону их офиса и пили кофе из бумажных стаканчиков.

— Ради денег, прежде всего, — усмехнулся тот.

— Нет, ну это-то понятно, я скорее про то, почему мы именно на той стороне, на которой есть, — она внимательно посмотрела собеседника.

— Тебе не по-душе все эти люди? — теперь уже Эдди посмотрел внимательно на девушку.

— Мне не по-душе наши нынешние заказчики, — та фыркнула провела рукой по своим волосам, — Все эти тайные общества, секретные операции. Словно мы в плохом фильме о Джеймсе Бонде.

— Почему сразу в плохом-то? — улыбнулся Рихтер.

— Потому что я не понимаю, какой стороны держаться, — покачала головой Нина и отпила свой кофе.

— Лучше всего нашей, — тут уже пожал плечами юноша, — Мы наёмники, Нина, ты как будто в первый раз.

— Если нашей, то вот Рудик, он наш или нет?

— Вернут тебе твоего Рудика, — по-доброму улыбнулся Эдик, — Тебя лично туда отведут, обещали же.

— А чем этот Виктор вообще лучше того Смита, которому лично ты в глазницу вогнал палку? — фыркнула девушка, — Прикажет Свят Вениаминович, и этому вгонишь?

— Может и так, — нахмурился тот, — Я ж потому и сказал, что держаться надо нашей стороны.

— Тебя что, вообще не учили такому понятию, как этика? — зло ответила Нина, — Ты уже стал совсем как Куприянов, стреляешь в тех, кто платит меньше.

— А ты думаешь, как быть?

— Ничего я не думаю, — злобно фыркнула она, — Но Рудика надо выручать.

Какое-то время они мрачно шли в тишине. Светило жаркое солнце, ярко бликуя на поверхности Шпрее. Навстречу им то и дело попадались такие же гуляющие люди. Время было обеденное, поэтому все, кто работал в офисах рядом, с радостью прогуливались точно также, как Эдик и Нина, по набережной.

— Ещё я считаю, что те люди, которые воруют детей и убивают их родителей, недостойны жить, — нарушила молчание Нина.

— Да, но… — отпил кофе и сделал неопределённый жест Рихтер.

— Политик и солдафон, — фыркнула девушка, — Что, если завтра Ганс Шрёдер придёт к нам, размахивая мешком с золотом, побежишь за ним?

— Не я решаю, Нин, ты же понимаешь.

— И не ты решал в Англии?

— Если Свят Вениаминович или кто-то в Москве захочет, мы даже со Шрёдером будем сотрудничать.

— Это паскудство, Эдик, — воскликнула Нина, — Или что, скажешь, что не всё так однозначно? И что зло тоже может стать добром?

— Такие, как этот Шрёдер не смогут стать добром, как их не выгораживай, — внимательно посмотрел на неё Рихтер, — Но Нина, мы уже были на стороне зла. А потом ещё предали своего нанимателя, это считается за хороший поступок, если мы предали злую сторону?