Тысяча И Одна Ночь. Книга 10 - без автора

И халиф написал ему благородный указ, и Абу Исхак направился с ним в Басру. И когда он вошёл к правителю Басры, тот сказал: "Да избавит нас Аллах от зла твоего возвращения, о Абу Исхак!" - "Почему это, я вижу, ты быстро вернулся? Может быть, харадж недостаточен, и халиф не принял его?" - "О эмир Абд-Аллах, - сказал АбуИсхак, - я возвратился не из-за недостатка хараджа - он доставлен полностью, и халиф принял его. Но я надеюсь, что ты не будешь с меня взыскивать, - я сделал ошибку по отношению к тебе, и то, что из-за меня произошло, предопределено Аллахом великим" - "А что произошло, о Абу-Исхак? Расскажи мне - я тебя люблю и не стану с тебя взыскивать", - молвил ибн Фадиль.

И Абу Исхак сказал: "Знай, что когда я был у тебя, я шёл за тобой следом три ночи подряд, когда ты каждую ночь вставал в полночь и мучил собак и возвращался, и я дивился этому, но мне было стыдно тебя спросить. И я рас сказал халифу о твоём деле, случайно, без намерения. И он обязал меня вернуться к тебе, и вот указ, написанный его рукой. Если бы я знал, что дело так обернётся, я бы не рассказал ему, но это принесла судьба".

И он стал извиняться перед Абд-Аллахом, и Абд-Аллах сказал ему: "Если ты рассказал халифу, я подтвержу ему твой рассказ, чтобы он не думал, что ты лжёшь, так как я тебя люблю. Но если бы рассказал кто-нибудь другой, я бы стал отрицать это и обвинил бы его во лжи. Я поеду с тобой и захвачу собак, хотя бы была в этом гибель моей души и конец моего срока". - "Да покроет тебя Аллах, как ты покрыл моё лицо перед халифом!" - сказал Абу Исхак.

И затем Ибн Фадиль взял подарок, подходящий для халифа, и взял собак, на золотых цепях, и взвалил каждую собаку на верблюда, и они ехали, пока не доехали до Багдада. И Абд-Аллах вошёл к халифу и поцеловал землю меж его рук, и халиф позволил ему сесть, я Ибн Фадиль сел и велел привести к себе собак.

"Что это за собаки, о эмир Абд-Аллах?" - спросил халиф. И собаки начали целовать землю меж его рук, и шевелить хвостами, и плакать, как будто ему жалуясь. И халиф удивился этому и сказал: "Расскажи мне историю этих двух собак и по какой причине ты их бьёшь и оказываешь им уважение после побоев". - "О преемник Аллаха, - молвил Ибн Фадиль, - это не собаки, а люди - двое юношей, красивые и прелестные, стройные и соразмерные, и они - мои братья, дети моей матери и моего отца". - "А как же они были людьми и стали собаками?" - спросил халиф.

И Абд-Аллах сказал: "Если ты мне позволишь, о повелитель правоверных, я расскажу тебе истину об этом деле". - "Расскажи мне, - сказал халиф, - и берегись лжи, ибо ложь - качество людей лицемерных. Будь правдив, ибо правдивость - корабль спасения и черта праведников".

"Знай, о преемник Аллаха, - молвил Ибн Фадиль, - что во время моего рассказа они будут свидетелями. И если я солгу, они обличат меня во лжи, а если я скажу правду, они подтвердят мою правдивость". - "Это собаки, и они не могут говорить или отвечать, - сказал халиф, - Как же они засвидетельствуют против тебя или за тебя?" - "О братья, - молвил Ибн Фадиль, - если я скажу слова лживые, поднимите головы и раскройте широко глаза, а если я скажу правду, опустите головы и зажмурьте глаза. Знай, о преемник Аллаха, - сказал он потом, - что нас три брата и у нас одна мать и один отец. И имя нашего отца было Фадиль, и его назвали этим именем только потому, что жена его отца родила двух сыновей-близнецов, и один из них умер в тот же час и минуту, а другой остался, и отец назвал его Фадилем. И его отец воспитал его, и дал ему хорошее воспитание, и когда он вырос, женил его на нашей матери, и умер, и наша мать родила сначала этого моего брата, и отец назвал его Мансуром. А потом она понесла второй раз и родила вот этого моего брата, и отец назвал его Насиром, и моя мать понесла третий раз и родила меня, и отец назвал меня Абд-Аллахом. Он воспитывал нас, пока мы не выросли и не достигли зрелости мужчин, а потом умер и оставил нам дом и лавку, полную разноцветной материи из материй всех сортов - индийских, румских, хоросанских и других, и ещё он оставил нам шестьдесят тысяч динаров.

И когда наш отец умер, мы отмыли его и вырыли ему могилу и похоронили его на милость владыки. Мы устраивали по нем моления и чтения Корана и раздавали милостыню до завершения сорока дней. А потом, после этого, я собрал купцов и знатных людей и устроил для них великолепный пир, и когда они поели, я сказал им: "О купцы, здешняя жизнь преходяща, а последняя жизнь вечна, и да будет хвала тому, кто вечен после исчезновения его тварей. Знаете ли вы, для чего я вас собрал в сегодняшний благословенный день к себе?" - "Да будет хвала Аллаху, знающему сокровенное!" - ответили они. И я сказал им: "Мой отец умер и оставил много денег, и я боюсь, что после него остался долг кому-нибудь, или залог, или что-нибудь другое. Я хочу освободить моего отца от ответственности за долги людям, и пусть тот, кому что-нибудь с него следует, скажет: "Мне с него следует то-то и то-то". И я передам ему это, чтобы освободить моего отца от ответственности". - "О Абд-Аллах, - сказали купцы, - земная жизнь не обойдётся без дольней жизни, и мы не люди лжи. Каждый из нас знает, что дозволено, а что запретно. Мы боимся Аллаха великого и не хотим поедать имущество сироты. Мы знаем, что деньги твоего отца (да помилует его Аллах!) всегда оставались за людьми, а он не оставлял на своей ответственности ничего, принадлежащего другому, и всегда говорил в своих молитвах: "Бог мой, на тебя моё упование и надежда, не дай же мне умереть, когда на мне будет долг". Одним из его свойств было то, что, когда он был комунибудь должен, то отдавал это без требования, а если кто-нибудь был должен ему, он не требовал с него и говорил: "Не спеши!" Если же это был бедняк, он прощал ему долг и освобождал его от ответственности, а если это не был бедняк я он умирал, твой отец говорил: "Да простит ему Аллах то, что он мне должен! Мы свидетельствуем, что он не должен никому ничего". - "Да благословит вас Аллах!" - сказал я. И затем я обернулся к этим моим братьям и сказал им: "О братья, наш отец никому ничего не должен, и он оставил нам эти деньги, и материи, и дом, и лавку. Нас трое братьев, и каждому из нас полагается треть всего этого. Согласимся ли мы не делиться и останется ли наше имущество общим между нами и мы будем есть вместе и пить вместе, или же мы разделим материи и деньги, и каждый из нас возьмёт свою долю". - "Мы разделимся, и каждый из нас возьмёт свою долю", - сказали мои братья.

И Абд-Аллах обернулся ж собакам к спросил: "Было ли это, мои братья?" И собаки опустили головы и зажмурили глаза, как будто говоря: "Да".

И Ибн Фадиль молвил: "И тогда я привёл делильщика от кади, о повелитель правоверных, и он разделил между нами деньги и материи и все, что оставил дам отец. Дом и лавку назначили мне на мою долю, взамен части того, что мне полагалось из денег, и мы согласились на это, и дом с лавкой вошли в мою часть, а братья взяли свою часть деньгами и материей. И я открыл лавку, и положил в неё материи, и купил на часть денег, которая досталась мне сверх дома и лавки, ещё материи, так что наполнил лавку, и сед продавать и покупать. А что до моих братьев, то они купили материи и, наняв корабль, уехали по морю в чужие страны. И я сказал: "Помоги им Аллах, а мой надел придёт ко мне, и отдыху нет пены".

И я провёл таким образом целый год, и Аллах помог мне, и я стал получать большие доходы, так что у меня оказалось столько, сколько оставил нам всем отец. И в один из дней случилось, что я сидел в лавке, одетый в две шубы, одну соболью, а другую беличью, - так как дело было в зимнюю пору, во время сильного холода? И когда я так сидел, вдруг подошли ко мне мои братья, и у каждого из них была на теле рваная рубашка и ничего больше, губы у них были белые от холода, и они дрожали. И когда я увидел их, мне стало тяжело из-за этого, и я опечалился из-за них..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала девятьсот восемьдесят первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Абд-Аллах ибн Фадиль говорил халифу: "И когда я увидел, что они дрожат, мне стало тяжело из-за того, и я опечалился, и разум улетел у меня из головы. И я поднялся, и обнял братьев, и стал плакать об их положении, и на одного из них я надел соболью шубу, а на другого - беличью шубу. И я отвёл их в баню и послал туда каждому из них одежду купцатысячника. И когда они помылись, каждый из них надел свою одежду, а потом я взял их к себе домой. И я увидел, что они крайне голодны, и расстелил перед ними скатерть с кушаньями, и они поели, и я ел вместе с ними, проявляя к ним ласку и успокаивая их".

И Абд-Аллах обернулся к собакам и спросил: "Было ли это, о мои братья?" И они опустили головы и зажмурили глаза.

"И затем я спросил их, о преемник Аллаха, - продолжал Ибн Фадиль, - и сказал: "Как это с вами случилось и где ваши деньги?" И они ответили: "Мы ехали по морю и вошли в город, называемый город Куфа. Мы продавали кусок материи, которому у нас цена полдинара, за десять динаров, а тот, что стоит динар, - за двадцать динаров, и нажили большую прибыль. Мы купили из персидских материй каждую штуку шелка за десять динаров, а она стоит в Басре сорок динаров, и потом мы вошли в город, называемый город аль-Карх, и продавали, и покупали, и нажили большую прибыль, и стало у нас много денет".