Доказательство любви - Кортни Милан

Дженни пообещала себе не дать снова себя одурачить. Она не позволит отчаянному одиночеству взять над ней верх. У нее есть вещи и поважнее, ей есть о чем задуматься. Например, о том, как выручить свои четыре сотни фунтов из рук мистера Севина. Или о том, как поступить с этим капиталом, после того как он окажется у нее в руках.

Она села на пол, обхватив колени руками.

Если бы она так глупо не рассказала Гарету ночью о своем детстве, ей бы легче было все это перенести. Но она чувствовала себя обнаженной и незащищенной – а он, он сжимал ее так нежно. Ей казалось, что она попала домой. У нее раньше никогда не было дома.

Черт с ним. Все очень просто. Он – лорд. Она – падшая женщина, которую он взял себе на содержание. Она приняла как плату ту нечаянную доброту, что он ей предложил.

Прошло много лет с тех пор, как Дженни позволяла себе плакать.

Она сделала это сейчас. Она плакала горючими слезами из-за собственной глупости. Из-за того отчаянного желания, что до сих пор горело внутри ее, из-за тщетных попыток стать сильной и уважаемой. Дженни уткнулась головой в одеяло и рыдала. Как ни странно, ей стало легче, когда она позволила слезам вырваться наружу.

Слезы всегда представлялись ей проявлением слабости, однако она не видела иного выхода из этой ситуации. Рыдания не решали проблем, но если бы она и сдержала слезы, это бы ничего не изменило. Что же, пусть будут слезы.

Скрежет засова отвлек ее. Тяжелые шаги раздались в прихожей, потом металлический скрип. Дженни подняла заплаканные глаза как раз для того, чтобы увидеть Гарета, идущего по коридору в ее комнату. Его руки были заняты; в одной он держал сверток, в другой – чайник, принесенный им из другой комнаты. Он поставил чайник на стоящую над очагом решетку.

Потом взглянул на Дженни и в шоке замер на месте. Тряпка, которой он держал ручку чайника, выскользнула у него из рук и с плюхом приземлилась на пол.

– Будь я проклят, – медленно произнес Гарет, – если бы у меня когда-нибудь были хоть какие-то идеи, что сказать в подобной ситуации.

Дженни всхлипнула:

– Ты не ушел?

Он взглянул на нее, как на обитателя бедлама[11].

– Конечно я ушел. Я был голоден и не нашел ничего поесть. Я купил хлеб и немного сыра. И апельсины. – Гарет положил бумажный сверток на стол. – Погоди. Ты имеешь в виду, что подумала, будто я ушел. Не сказав тебе ни слова. Ты решила, что я могу так поступить?

Он распрямил плечи, холодный и оскорбленный.

Дженни кивнула.

Он стиснул зубы.

– Черт возьми. Тебе лучше, чем кому-нибудь еще, известно, что я не очень хорош в подобных вопросах, но даже я не настолько плох. Правда, Дженни. Почему ты так могла обо мне подумать?

– Не знаю, – всхлипнув, прошептала она. – Возможно, потому, что ты однажды сказал мне, что все, что тебе нужно, – трахнуть меня?

– Я это сказал? – Он удивленно посмотрел на нее и задумался. Потом, очевидно, вспомнил и нахмурился. – Господи! Я сказал это? Как ты могла даже прикоснуться ко мне после этого?

Она отвернулась, чтобы скрыть свои истинные чувства.

Из чайника повалил пар. Гарет наклонился и подобрал с пола тряпку, подхватив кипящий чайник за ручку. Дженни завороженно наблюдала за тем, как он наливает воду в ее заварочный чайник.

– Какой же ты лорд? Ты сам делаешь чай?

Он поставил обратно чайник, приглушенно фыркнув.

– Я же не совсем беспомощен. Я прожил несколько месяцев в бразильских джунглях, с минимальным набором имущества. Я могу приготовить чай, который удовлетворит даже самого изысканного ценителя. И кофе. И овсянку, если это имеет значение. – Он протянул руку, в которой была по-прежнему зажата тряпка. – Ты любишь апельсины. Вот. Позволь, я очищу тебе один.

Дженни икнула сквозь слезы.

– Как ты узнал, что я люблю апельсины?

– Откуда бы он еще взялся у тебя в мешке в тот день, когда я тебя встретил? Все, иди сюда и давай ешь. Ты почувствуешь себя лучше.

Дженни сморщила носик, но он, несомненно, был прав. Она села, и Гарет протянул ей дольку.

– Слезы, – заметил он, едва она положила сочную дольку себе в рот, – неразумны. Тебе не нужно бояться, что я брошу тебя, не оставив ничего, кроме серебряного браслета. Я внимательно отношусь к своим обязанностям. – Он протянул ей кусок сыра.

Дженни протестующе выставила руку.

– Нет, – проговорила она едва слышно. – Ты не будешь.

– Что ты имеешь в виду, говоря «я не буду»? Конечно я буду. Ты даже не можешь себе представить, как мало значат для меня деньги, и почему бы мне…

Она уперлась указательным пальцем в его грудь.

– Ты не будешь, – сказала она, – потому, что я тебе этого не позволю. У меня есть… У меня есть достаточно денег. Они… они хранятся. Так сказать. – Это «так сказать» было преувеличением. Она облизнула губы. – И я не хочу быть твоей обязанностью или ответственностью. – В этом она была уверена гораздо больше. Неужели ты думаешь, я хочу получать от тебя периодическую плату?

– А почему бы нет? Большинство людей так делают. Она молча затрясла головой. А потом снова залилась слезами.

Гарет в ужасе уставился на нее.

– Что? Что такого я сказал на этот раз?

Она продолжала плакать.

– Это не имеет никакого смысла! – вскричал он. – Это необъяснимо. Дженни, ты же умная женщина. Не стоит плакать из-за того, что мужчина предлагает тебе небольшую финансовую помощь.

Его утешения не произвели на нее никакого эффекта.

Дженни помнила свои детские мечты о матери. Однако она никогда не задумывалась, что ей пришлось испытать. Неужели она тоже сбилась с пути, когда человек, который был ей дорог, холодно предложил ей некоторую сумму проклятых золотых монет?

Дженни не могла на это согласиться. Она жила на подобные выплаты почти всю свою юность. Кто-то нанимал вереницу бесчувственных, безразличных женщин, чтобы они растили ее. Ей не следовало сбегать от предназначенной ей участи гувернантки, чтобы стать ответственностью другого мужчины. Потому что то, к чему женщина относится как к холодной обязанности, мужчина рассматривает как средство успокоения своей совести. Финансовое отпущение грехов, никаких эмоциональных при вязан ностей.

Она не допустит этого снова. Она стала мадам Эсмеральдой, потому что не хотела иметь хозяина. Она чувствовала, будто ее перекладывают из одной коробки в другую. Она не хотела стать еще одной чертовой колонкой в его расходной книге, и будь она проклята, если позволит себе снова зависеть от кого бы то ни было.

– Послушай, – сказал Гарет, почти отчаявшись, – я буду… буду посылать тебе финансовую помощь. И время от времени корзины с фруктами.