Лучшая подруга Мэри Сью - Зоя Сокол

Наконец, так ничего и не решив, охранники ушли. Один — чтобы рассказать, что пленник пришел в себя и готов говорить (с чего он это взял, правда, непонятно), а второй — чтобы пожаловаться, что первый не захотел его слушать. Ллевелис настолько удивился такому повороту событий, что даже забыл про боль и попытался их рассмотреть. Увидеть удалось только две тощие юношеские спины, выходящие в дверь.

Ллевелис несколько секунд смотрел им вслед, пытаясь понять, что тут происходит. Эта парочка явно не солдаты. И вряд ли разбойники. Они больше похожи на… детей?

Его, полудемона-получародея, взяли в плен дети?!

И тут Ллевелису в голову пришло простое и разумное объяснение происходящему. У него начался бред из-за какой-то отравы. А значит, нужно лишь подождать, и скоро все пройдет. Его тело в состоянии без противоядия справиться с большим количеством ядов. А те, с которыми не может, вообще очень трудно получить, не имея углубленных знаний касательно свойств многих растений и ядов.

Какая-то мысль шевельнулась у Ллевелиса в мозгу, но была тут же безжалостно убита громким топотом сапог в коридоре. Дверь резко открылась, и в комнату ворвался невысокий худосочный брюнет с коротко стриженными курчавыми волосами и постоянно сползающими на кончик носа очками. Судя по большим раскосым глазам и черным ногтям, парень из расы аксолов. Ллевелис второй раз за десять минут удивился до потери речи. Эта раса славится своим умом, пацифизмом и любовью ко всему живому. Они даже мяса не едят и держатся подальше от любых конфликтов и всего, что несет в себе дисгармонию. Ну и честь для них превыше всего. Шансы встретить аксола, являющегося предводителем банды, так же малы, как и встретить привидение. И все же вот он, стоит перед Ллевелисом, жутко нервничает, до видимой дрожи в руках, и ежеминутно поправляет очки.

Странный из него какой-то разбойник.

Аксол вместо того, чтобы начать пытать пленника или хотя бы учинить допрос с пристрастием, принялся мерить шагами комнату. Потом вспомнил про дверь и закрыл ее. После этого посмотрел на связанного пленника, не выражающего никаких эмоций.

Парень откашлялся и дрожащим голосом произнес, стараясь при этом выглядеть спокойно и уверенно:

— Прежде всего я должен вас заверить, что на самом деле вас с вашими спутниками никто не похищал.

При других обстоятельствах Ллевелис как минимум скептически приподнял бы бровь, до того нелепо звучало это заявление. Но сейчас все происходящее все больше и больше напоминало бред. Поэтому он наблюдал за дальнейшим развитием событий. Кроме того, этот несчастный упомянул про спутников. Значит, точно знает, где остальные.

Аксол тем временем ослабил ворот рубахи и, немного подумав, выдал:

— Ничего ведь страшного по сути дела не случилось. — Он слабо улыбнулся. — В конце концов, вас, наверное, уже не раз вырубали не опробованным ранее экспериментальным препаратом…

Улыбка экспериментатора погасла, и он возобновил хождение по комнате. Когда Ллевелису уже начало казаться, что его сейчас вырвет от этого постоянного мельтешения перед глазами, аксол снова остановился.

— Могу вас заверить, что если в течение ближайшего часа у вас не начнется рвота, то и диарея не последует.

У Ллевелиса непроизвольно округлились глаза.

На этот раз беготня аксола была недолгой. Остановившись, он поправил очки, перетащил небольшое кресло от окна и сел напротив своего пленника. Некоторое время он гипнотизировал его взглядом, потом жалобно проныл:

— Ну они же просто дети… они не хотели плохого… — Видя, что Ллевелис не проникся, аксол решил испробовать другой подход. Схватил его за плечи и несколько раз ощутимо встряхнул. — В них живет дух экспериментаторства! За ними будущее науки!

Внезапная эмоциональная вспышка прошла так же быстро, как и началась. Аксол отпустил своего пленника и, ссутулившись, сел, угрюмо глядя себе под ноги.

— Если вы ищите виноватого, — неожиданно заговорил он, — возьмите меня. Не убивайте детей.

Ллевелис на всякий случай оглянулся. Он по-прежнему ничего не понимал в путаных объяснениях аксола и сейчас пытался сообразить, с чего в голову этого горе-похитителя пришла такая бредовая идея.

— Если вы мне пообещаете не убивать детей, я отпущу вас, — предложил аксол.

Ллевелис без всякой задней мысли кивнул, соглашаясь. Конечно, освободиться он мог и сам. Но лучше никого не нервировать, пока не найдется Злата и остальные.

Аксол торопливо разрезал веревки, не забывая попутно рассказывать Ллевелису, какой правильный выбор он сделал, какой он мудрый правитель и сколько у него благородства. Хотя какое там разрезал, этот недотепа их просто пилил тупым кинжалом! А поначалу и вовсе попытался развязать. Неужели этот идиот и вправду главарь банды?

Ллевелис, несмотря на то что кляп у него изо рта уже вытащили, молчал и меланхолично наблюдал за потугами олуха, мучающегося с узлом. Судя по тому, как «ловко» тот орудует ножом, неудивительно, что ему дали тупой. Видимо, чтобы не зарезался случайно… И тут до него дошло.

— Подожди… что ты сказал? — Забыв, что собирался позволить недалекому похитителю освободить себя, чтобы раньше времени не раскрыться, Ллевелис разорвал веревки на руках и схватил беднягу за шиворот.

— Я-я-я… — начал старательно заикаться тот, и его глазки испуганно забегали.

— Ты! — рявкнул разозленный Ллевелис. — Что ты сказал?

— Что это недоразумение? — неуверенно проблеял побледневший аксол.

— Не это, — процедил сквозь зубы полудемон.

— Что дети не…

— Не это.

— Что я готов взять вину на себя? — Аксол был на грани обморока, поэтому Ллевелис снизошел до подсказки:

— Что ты сказал про повелителя?

Несчастный сглотнул, зажмурился на несколько мгновений, явно молясь про себя, а потом выпалил на одном дыхании:

— Что вы мудрый и благородный правитель!

И втянул голову в плечи, а руки прижал к груди, всем своим видом выражая готовность принять смертную кару. Или как минимум хороший тумак.

Ллевелис подавил рык разочарования. Проклятье! Да неужели личина развеялась? Он огляделся в поисках зеркала и увидел свое отражение в стекле небольшого серванта, потрепанного жизнью. Да нет, все на месте.

Что же тогда здесь происходит?

— Сейчас я спрошу, и не вздумай мне соврать — сразу голову откушу! Понял? — тихо, но проникновенно сказал он. Аксол что-то пискнул в ответ, и Ллевелис, посчитав это за согласие, задал вопрос: — Откуда ты знаешь, что я повелитель Матэнхейма?

Видимо, перестарался с устрашением, потому, что бедолага в его руках попытался потерять сознание. Пришлось несколько раз его хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувство. Тот, заикаясь, проблеял: