Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник - Сергей Брилёв

Но при всей их нынешней респектабельности, когда после Сангинетти к власти в Уругвае пришли теперь собственно левые, повели они себя странно. Так, как если бы команда из города Роча, став чемпионом, устроила суд над «Пеньяролем» и «Насьоналем». А «Широкий фронт» вот уже арестовал сенатора Хуана Карлоса Бланко. Зачем? Я не понимаю.

Я, конечно, хоть и полагаю себя «почётным уругвайцем», но всё-таки не гражданин славной Восточной Республики и не могу ей что-то советовать. И всё-таки, как мне кажется, правящие ныне в Уругвае левые могли бы почерпнуть мудрости из истории своей же страны. Будь то примирительный референдум Сангинетти или примирение «Насьоналя» и «Пеньяроля».

Ведь именно воссоздание единой уругвайской Ассоциации футбола позволило, помимо всего прочего, сверстать такой бюджет, что сразу в прошлое ушла практика, когда для финансирования даже своей сборной нужно было закладывать дом представителя «Насьоналя». А теперь бюджет получился таким большим, что Уругвай мог позволить себе обещать оплатить проезд до Монтевидео всем командам — участницам чемпионата из Европы.

Историческое решение всё-таки учредить отдельный чемпионат, отдельный Кубок мира конгресс ФИФА принял 29 мая 1928 года. Не последнюю в этом роль сыграла позиция США. Из-за опасений, что никто на это покупать билеты не будет, они не хотели включать футбол в программу Олимпиады-1932 в Лос- Анджелесе. В Соединённых Штатах уже тогда куда популярнее был свой «американский футбол», а не какой-то там европейский «соккер». Но что же заставило ФИФА ещё через год постановить, что первый розыгрыш состоится именно в Монтевидео?

Здесь, если честно, непонятно, что же сыграло главную роль: дееспособность уругвайцев или недееспособность европейцев. На то Уругвай тогда и был передовой страной, что он Европу опередил: если в Монтевидео ассоциация уже пережила системный кризис, то в европейских федерациях он только начинался. Уругвайцы же, напротив, выглядели как образец собранности и организованности. Чемпионат был их.

Но кто бы на этот чемпионат поехал? Прошли уже все сроки ответов на приглашение, которое ФИФА отправила всем членам, а заявки поступили только от стран Нового Света: соседей- бразильцев, соседей-чилийцев, соседей-аргентинцев. Даже от США была заявка, а европейцы так и молчали. Уругвайцы уже предложили им оплатить билеты туда-обратно, но где было взять денег, чтобы компенсировать европейским клубам отсутствие ведущих игроков? В итоге от поездки в Монтевидео так и отказались федерации уже и тогда не последних в футболе

Испании и Италии, Австрии и Венгрии, Германии и Швейцарии. Уругвайцы отправили приглашение даже родоначальникам- англичанам, которые в тот момент из ФИФА вообще вышли. Но и у англичан были те же проблемы.

Тогда решающий «штурм» и предпринял глава ФИФА Жюль Риме. Потом его именем назовут и сам Кубок мира. А тогда, благодаря его титаническим усилиям, на первый чемпионат мира в Монтевидео всё-таки поехала небольшая делегация из Европы: сборные Франции, Югославии, Румынии и Бельгии. Вернее, не поехали, а поплыли. Даже сегодня, в век регулярных трансатлантических перелётов, до Уругвая из Европы без пересадки не доберёшься. Путь из Москвы, например, занимает сутки. А тогда никаких регулярных авиарейсов туда и в помине не было. Поэтому 20 июня 1930 года четыре европейские команды отправились в Уругвай на океанском пароходе. Две недели спустя они сходили на набережную Монтевидео.

Всего на первый чемпионат мира в Уругвай прибыли 12 команд. Вместе с хозяевами-уругвайцами они и образовали историческую «чёртову дюжи ну». С одной стороны, «кворум» вроде бы был. С другой стороны, уругвайцы, конечно, обиделись на европейцев за их пассивность. И, как и обещали, бойкотировали следующие чемпионаты, которые прошли в Европе. «Небесной» команды не было ни на следующем турнире в Италии, ни в следующий раз во Франции. Зато, как мы помним, стоило им поехать на четвёртый чемпионат мира 1950 года в Бразилии, и они опять стали чемпионами.

Впрочем, впервые чемпионами им предстояло стать у себя дома, на «Сентенарио»: победа 4:2 в матче с Аргентиной. В первом тайме уругвайцы проигрывали, но во втором всё-таки вырвали победу. Про это все знают. Мало кто знает про «сопутствующие» истории.

Во-первых, почему назавтра в Уругвае был общенациональный выходной? Праздник праздником, но уругвайцы и гульнуть могли себе позволить. Всё дело в том, что тогда в Монтевидео установили ещё один важнейший мировой прецедент. На чемпионате в Монтевидео организаторы заработали по тем временам огромную сумму — 255 017 долларов. Если не к этой конкретной сумме, то вообще к получению прибыли с тех пор стремятся все организаторы многих международных спортивных мероприятий. Но удаётся выйти на прибыль не всем. Уругвайцам тогда удалось. Прогрессивная и изобретательная была эта страна тогда.

Во-вторых, очень похоже на правду сообщение о том, что в тот же день, назавтра после финала, расстроенные поражением аргентинцы атаковали в Буэнос-Айресе уругвайское консульство. Конфликт зрел ещё накануне. Конечно, Уругвай не был бы Уругваем, а Аргентина — Аргентиной, если бы конфликт не возник ещё до начала игры. Зря, что ли, этот год был годом столетия уругвайской независимости, в том числе, и от Аргентины? В данном конкретном случае каждая из команд требовала, чтобы матч проводился её мячом. Достоверно известно, что бельгийский арбитр Йоханнес Юлман Лангенус решил бросить жребий. По одной версии, весь матч играли мячом аргентинцев. По другой версии, в первом тайме — аргентинским, а во втором — всё-таки уругвайским. Правда, сегодня в музее стадиона «Сентенарио» хранится только один. Его называют не аргентинским и не уругвайским, а «золотым». Именно этот мяч закрепил победу «небесной сборной».

Ещё одна интрига чемпионата 1930 года — это вопрос, который по незнанию задают в том числе и российские историки. Почему парад команд состоялся не в день первых матчей, а только 18 июля, перед матчем Уругвай—Перу? Ну, это самое простое. 18 июля — главный уругвайский праздник. А это был год столетия! Поэтому простим им эту некоторую бестактность: они действительно провели парад уже в разгар чемпионата, когда половина команд уже «вылетела», зато заставили мир отметить свой День конституции.

Наконец, главная загадка первого чемпионата мира. Последний-то матч прошёл на «Сентенарио». А где прошёл первый? На стадионе «Пеньяроля» или «Насьоналя»?

Конечно, до отвратительных драк между футболистами «Пеньяроля» и «Насьоналя» на священном поле «Сентенарио» доходит редко. Но какие словесные драки случаются у сторонников двух команд при личных встречах, я уже описывал. Поэтому, от греха подальше, в свой «специализированный футбольный» заезд в Уругвай я и с президентами «злато-чёрных» и «триколорес» встречался раздельно. И попросил каждого из них поведать свою правду о том, какой же из клубов принимал у себя первый матч первого чемпионата мира.

У клуба «Насьональ» в этом смысле есть одно важное преимущество. Так сказать, вещественное доказательство. Вот он — стадион «Гран Парке Сентраль». Президент Виктор де ла Валле готов был показать мне всё. Сначала повёл в свою частную ложу. Белые кожайые кресла. Дизайн — скорее семидесятых годов. Но видно, как бережно за этим хозяйством ухаживают. Большой телевизор, чтобы следить, насколько правильно сегодняшний матч с участием твоей команды комментирует телевидение[78].

Дальше президент «Насьоналя» оказывает мне тем большую честь. Из ложи мы идём подземным ходом, по которому на матч из раздевалок бегут сами футболисты. По идее, тем же маршрутом шли игроки сборных США и Бельгии, которые, как считают в «Насьонале», и сыграли здесь первый матч первого чемпионата. Несколько ступенек наверх, и не выйдешь на поле, не прочитав соответствующей надписи на мемориальном гранитном кубе.

— Видите, здесь же написано! — Этой несомненной верой в печатное слово Виктор де ла Балле демонстрирует свою профессиональную принадлежность к цеху юристов.

— Ну, знаете, написано — ещё не доказано, — демонстрирую я свою профессиональную принадлежность. — А на поле пройти можно?

— Конечно, можно. Зайдёмте в центральный круг.

— Повторим историю?

— Конечно. Ставьте мяч. Бейте. Почувствовали?

— Что-то такое было сейчас, да.

— Это вам история даёт о себе знать. Точно здесь всё и начиналось. Не сомневайтесь!

«Пеньяроль» в этом смысле — в ситуации более тяжёлой. «Вещ- доков» нет. Президенту «Пеньяроля» Дамиани оставалось водить меня по площадке не для футбола, а для баскетбола. А вот в футбол соответствующее подразделение этого атлетического клуба играет на «Сентенарио». Конечно, как гласит история «Пеньяроля», первый матч первого чемпионата, может, и был сыгран в тот же день, 13 июля 1930 года, сборными Франции и Мексики на его тогдашнем стадионе «Поситос». Но стадион-то тот давно срыт. Через несколько лет после первого чемпионата этот завидный участок земли в престижном приморском районе Поситос отдали под застройку жилыми домами и магазинами (так здесь появился и магазин красок, куда приходят «помолиться»). Возможно, остатки того поля — это внутренние газончики нынешних жилых кварталов...