Любовь и магия (сборник) - Елена Звёздная

И тогда Дмитрий Егорович рассказал. Его голос был спокойным и мягким, как тихий шелест падающих листьев. И пока он говорил, ее охватило недоверие, затем гнев и в конце концов отчаяние. А затем пришла дрожь, и слезы удержать было уже невозможно. Когда отец подошел и обнял ее, Алена уже плакала навзрыд, и стрелки, на которые ушло столько времени и сил, черными ручейками потекли по щекам.

Казалось, они будут идти бесконечно. Парк был осколком огромного древнего леса, окружавшего когда-то город с юга, и его сердцевина оставалась нетронутой человеком, несмотря на подступавшие со всех сторон жилые массивы. Прекрасный островок первобытности, где вместо гула машин шумит листва и поют птицы… Все это было всегда…

И все это закончится завтра.

Алена вспомнила, что весть о грядущей вырубке парка была для нее печальной новостью, но всего лишь новостью, не горем. Раньше.

До рассказа дедушки.

А теперь… Теперь…

Она вновь зашлась в рыданиях, но на этот раз никто не пытался ее утешить, и она быстро затихла, осознав, что у всех остальных то же горе, что и у нее.

Но, черт возьми, ей же всего шестнадцать! У нее только…

– Неужели нельзя ничего сделать?! – закричала она.

– Да, Саша, неужели совсем нет надежды? Может, все-таки можно как-то остановить вырубку или… – поддержала ее мама.

– Все решено, – отрезал папа. – Им плевать на все эти суды, протесты и так далее… Завтра парк вырубят. Ну, кроме клочка вдоль проспекта. Ничего уже не поделать.

– Господи… – шептала мама. Дедушка продолжал идти молча; иногда Алена слышала его сиплый кашель. Понимая, как мало осталось времени, она погрузилась в воспоминания. Вот они на дне рождения Вики Самойловой… Вино, группа «Кино», все как всегда… Потом сигареты на балконе, и разговор, и поцелуй… Черт, да она только и успела, что узнать, какие книги он читает… Она и не думала, что кто-то, кроме нее, их открывает… А теперь…

– Ничего… Все у него будет хорошо… – сквозь слезы шептала она. Рука сама нашла в сумочке сигареты.

– Прекрати… – устало прошептала мама, услышав щелчок зажигалки.

– Оставь ее в покое, пусть дымит, – тихо сказал дед и, будто из солидарности, тоже закурил папиросу.

– Почти пришли, – сказал папа. Заросли граба сменились дубравой; огромные древние дубы напоминали колонны, поддерживающие небосвод. Луна покрывала рощу серебристой патиной. Переступив через поваленный ствол, они оказались на небольшой прогалине.

– Давайте. Нужно успеть до полуночи… – сказал дед, бросив взгляд на часы.

Они сели на укрытую листвой землю. У Алены мелькнула мысль подложить что-нибудь, чтобы не запачкать платье… Она прогнала ее, горько усмехнувшись.

Папа достал из рюкзака деревянные миски. Дедушка положил в них листья и горсти земли. Мама вытащила из сумки бутылку с водой. Все взяли миски в руки. Алена смотрела на черную, жирную землю с листьями и думала, какие они на вкус. Раньше она никогда не ела столько сразу.

– Мы взываем к тебе, Мать. Прими нас, как принимала всегда, и даруй новое рождение.

Все принялись есть землю и листья. Алена не испытывала отвращения: мама с детства приучала ее к Истинной Пище, но смешивала ее с другой, обычной, подсыпая как приправу. Вкус оказался странным – горьковатым и каким-то пьянящим. Выпив холодной родниковой воды из бутылки, она быстро покончила с трапезой, отложила миску и…

– Черт! – донесся вскрик, а за ним – хруст. Кто-то упал, пытаясь тихо переступить через ствол. Все вскочили и направились к незваному гостю.

– Леша? – удивленно воскликнула Алена.

– Я шел за вами… – потирая колено, процедил парень в потертой кожаной куртке и поднялся, стряхнув с себя листья. – Что ты здесь делаешь? Я пришел к тебе во двор, как договаривались, и как раз успел увидеть, как вы в парк ныряете… Почему не берешь трубку?

– Ох, Леша… – только и смогла сказать девушка, а затем слезы вновь хлынули из глаз неудержимым потоком.

– Алена… Алена, что случилось? Что… Что все это значит?

Леша переводил взгляд с одного темного силуэта на другой, потом подошел к Алене и обнял ее, дрожащую и поникшую.

– Он должен уйти, – сказал отец.

– Да. Сейчас здесь не место никому из них! – поддержала его мама.

– Довольно! – громыхнул голос деда. Он сразу захлебнулся в приступе кашля, но мама с папой притихли и молчали. – Пусть останется. Им нужно попрощаться.

– Пап, это же Таинство… – начала мама, но дед резко вскинул руку, заставив ее замолчать.

– Она имеет право.

– Алена, о чем он? Что тут… – бормотал Леша, когда Алена поцеловала его и прошептала:

– Пожалуйста, Лешенька, молчи. Подожди чуть-чуть… Подожди…

– У нее мало времени… До полуночи осталось полчаса… – робко сказал папа.

– Времени у нее столько, сколько она пожелает. Ей известно, что случится, если опоздать. Верно, внучка?

Алена отбросила с лица намокшие от слез волосы и кивнула.

– Что ж, тогда вперед.

– Доченька, пожалуйста, догоняй скорее! – сказала мама.

– Да, мама… Нам только… Только сказать кое-что друг другу…

– Алена, я знаю, ты не станешь делать глупостей, правда? – серьезно сказал папа. – Ты ведь уже взрослая.

– Идите. Я догоню.

Посмотрев ей в глаза, папа кивнул, и они направились к деревьям. Дед – к исполинскому дубу с раздвоенным стволом, а мама с папой – к деревьям поменьше.

А затем случилось то, от чего у Алены и Леши перехватило дыхание и, казалось, перестали биться сердца. Остолбенев от удивления, они смотрели, как ее семья – каждый по очереди – касается ладонью коры.

Деревья начинали бледно светиться. Зеленоватое свечение походило на блуждающие огоньки, какие Алена порой видела на местном болоте…

И они исчезли.

Все трое.

Просто вошли в деревья, слились с мерцающей корой, и все закончилось. Деревья вновь утонули во тьме.

На поляне остались Алена и Леша.

Леша принялся что-то ошарашенно лепетать, и Алена вновь поцеловала его, но он оттолкнул ее.

– Что это? Что тут творится? Кто ты?.. Кто вы?..

Едва сдержав очередной приступ плача, Алена тихо сказала:

– Мы другие.

– Что значит другие?

Девушку вновь затрясло, и Леша, поколебавшись лишь мгновение, прижал ее к себе.

– Прости. Прости, если я видел что-то, чего не должен был… Я просто… просто боюсь за тебя.

Алена слабо улыбнулась и медленно отстранилась.

– Думаю, ты поймешь, если я буду говорить о греческих мифах. Я видела, как ты за историчкой на уроке записывал… Аж рот открыл, так тебя все эти Зевсы и Гераклы затянули.

– Это я на тебя посмотрел и тоже ими заинтересовался, – ответил Леша, улыбаясь, и она улыбнулась.

– Ты помнишь о дриадах?