Успеть до коллапса - Дэмиан Фэлтон

— Тем не менее, речь сейчас не о нём, а о вас. Точнее, вашей команде. Хотя на Кайласе висит долг, который он, якобы, закрывает перед Советом, я всеми силами стараюсь оградить его от мелочных заданий тиров, думающих только о личной выгоде. Поэтому отправляю “Хамелеон” туда, где справится только шардонская команда, как было с “Семиглазкой”, и как должно было быть с “Аранеем”. Такие сложные задания быстро сокращают долг Кайласа, и я бесконечно рад, что у него есть нэсс Пресли, об которую обломали зубы все юристы Совета. Каждый участник вашей команды уникален, тир Фрост, и вы тоже.

— Потому что я пирокинетик? — сухо спросил Алекс.

— В том числе, — неожиданно улыбнулся Модьйос. — А ещё вы необычный собеседник несмотря на вашу особенность в плане эмоций. Разговор с вами принёс мне чувство спокойствия и удовлетворения, а я давно такого не испытывал. На этом я вас отпускаю, тир. Завтра вам предстоит отправиться на очень важное задание, и я надеюсь, что вы выполните его с блеском.

— Что это за задание? — Алекс встал, не особенно надеясь на ответ.

— Установить контакт с теми, кто, как я очень надеюсь, сможет помочь мне решить главные проблемы Раудана. — Старейшина тоже встал, давая понять, что разговор закончен. — Остальное вы узнаете от Кайласа и Шэда.

Глава 13. Новые планы

Башня Тэ-Гар. Сектор “Араол”. Ровенер. Тахо-Гаэ. Итра.

Сектор “Араол” огромного бизнес-города Ровенера считался самым элитным на всей планете Тахо-Гаэ, и был назван в честь звезды, вокруг которой вращалась лежавшая на боку планета. Его также называли “венценосным” из-за красивых и высоких башен. Только здесь на крышах и верхних этажах зеленели сады, а кое-где были даже искусственные пруды и водопадики.

Не смотря на внешнюю красоту окружающих башен, Лиам и его брат ненавидели этот искусственный город, хотя они и жили под самым дорогим и элитным куполом. Такие купола накрывали целые районы, так называемые сектора, которые соединялись между собой подземными ходами или специальными шлюзами. Постоянно в Ровенере никто не жил: кому нужна мёртвая планета? Если бы не её близость к порталу и уменьшенная сила тяжести, про Тахо-Гаэ давно бы забыли. В город приезжали только из-за этого: бизнесмены заключали здесь сделки и показывали образцы товаров, а простые люди посменно подрабатывали обслуживающим персоналом.

Географически Ровенер располагался на границе полярного круга и за куполами царила выжженная и совершенно мёртвая пустыня, где швартовались космические корабли. Далеко на юге, на границе вечных дня и ночи начинался огромный Мёртвый океан, покрытый ледяной шапкой на когда-то южном полюсе. Бывшее северное полушарие всегда смотрело на Араол, поэтому в городе царил вечный день.

“Яры-ярский, проклятый день”, — думал Лиам, направляясь в медпункт.

Башня Тэ-Гар напоминала длинный кристалл дымчатого кварца, возвышалась над остальными постройками и принадлежала Шиону, как и весь сектор Араол, а может и весь Роневер.

Наверху Шион устроил себе рабочий кабинет, доступ к которому, кроме хозяина, имели только двое секретарей и аскорды. Других посетителей Шион принимал у себя крайне редко.

Этаж аскордов находился сразу под пентхаусом господина. Шион почти никогда не отпускал своих рабов далеко. Лифт был в западной части, возле него располагалось рабочее место секретарши. В пентхаус вела только лестница.

Никто не мог прийти к хозяину Тэ-Гар, избежав встречи с его “цепными волками”, как он их иногда называл. По этой причине этаж Хэфо и Лиама куда больше напоминал наблюдательный пункт: на всех стенах была лента из смарт-стекла и при малейшей тревоге перед Хэфо и Лиамом возникал экран с потенциальным нарушителем.

Остальная часть этажа скрывалась от посторонних глаз зеркальной стеной, за которой располагались жилые комнаты, медпункт и всё необходимое для тренировок. Кухня находилась на нижних этажах, откуда подавали ему и Шиону, и аскордам.

Сопровождая Шиона, Хэфо и Лиам видели самые разные миры. Большая часть городов имела глубокие исторические корни. Лиам ощущал это всем собой и обожал знакомиться с неповторимой культурой каждой расы, каждого народа — всего, что оставило свой след в городе, на планете и во всей Веероме. Люди делали это не из жадности или корысти, не в поиске “личного интереса”, как часто говорил Шион. В культурном наследии нет места безликому бизнесу, потому что невозможно посчитать ту часть души, которую народ внёс в свою историю, создавая скульптуры, картины, музыку, танцы и уникальные технологии.

— Что?! Душа?! У тебя? — рассмеялся Шион, когда Лиам однажды поделился своими впечатлениями после трёх стопок тиенна. — Не смеши меня! У тебя и твоего братца отродясь её не было, потому что я вас создал. Вы — мои бездушные рабы и точка.

Шион сказал это просто и небрежно, как обычно отказывал просителям без каких-либо активов или покровителей, в которых был уверен.

Лиам промолчал, но не поверил этим словам. Да, он и Хэфо не родились на свет, как обычные люди, а были клонами врага своего господина, так он захотел. Хэфо внешне походил на их прототип как две капли воды: то же лицо, такие же черные волосы, и даже глаза бирюзовые. Если бы не уродливый шрам на пол-лица, которым господин в приступе ярости “наградил” Хэфо за такое идеальное сходство, то брат был бы полностью неотличим от прототипа. А вот Лиам “не удался”: он был альбиносом. Белые волосы, белая кожа и алые глаза доставляли ему много забот с маскировкой. Но разница в меланине и искусственное происхождение не мешало двум аскордам считать себя братьями. А значит… Значит, души у них тоже были.

Ведь что, как не душа, трепещет в груди при виде сложной архитектуры древних городов Мофотуслера и густых зелёных лесов Влураны? Что восторгается при виде шедевров джанийских шоколатье и уносит вдаль с песнями муррумийских дев? Что жгуче болит при виде ран брата?

“Громко думаешь”, — услышал он мысленное послание Хэфо. — “Если он узнает — будет ещё хуже”.

Лиам постарался заглушить мысли и, аккуратно ступая, прошёл в затемнённую комнату медотсека. Искусственный полумрак создавала тонировка на окнах, хотя ему не нужен был свет, чтобы увидеть брата. В медицинской секции слабо горели огоньки: три красных