Тот самый непобедимый - Андрей Льгов

Споткнувшись о гранитный столб, ветерок поднял пепел вверх и завертел его маленьким смерчем. Движение становилось все более быстрым и уверенным. Смерч рос, вытягиваясь и расширяясь. Черная субстанция, находящаяся внутри воздушного завихрения, уплотнялась, в какой-то момент вовсе перестав быть прозрачной. А черный вихрь все продолжал расти и расти, пока не поднялся над каменной колонной, над стенами Асгарда.

- Ненавистный город, я сотру тебя с лица земли, чего бы мне это ни стоило! - прогремел под небесами могучий голос.

Одиноким асам, не принимавшим участия в празднике и встающим по непонятной привычке до зари, почудилось, что ударил гром, и они посмотрели на усеянное затухающими звездами ясное небо, ища грозовые тучи. Полное их отсутствие не удивило бодрствующих горожан, как и многое другое, случившееся во время осады, и они продолжили заниматься каждый своим делом. И лишь один Хеймдалль разобрал сказанное.

Страж Асгарда, как всегда, проснулся, едва улегшись спать, и стоял на пороге своего дома, размышляя о смысле бытия: "Пусть герои думают, что они герои, и купаются в славе. Им не дано знать, что каждый их подвиг предначертан Создателем и запечатлен в хитросплетениях узора, тщательно сотканного норнами. А их свобода жестко ограничена, и лишь сила собственного духа находится в их власти, позволяя либо взять очередной рубеж, либо споткнуться и отступить, чтобы когда-нибудь попытаться вновь, или же навсегда быть лишенным такой возможности".

Размышления Хеймдалля прервал новый раскат грома. Старый служака заинтересованно прислушался.

- Какая боль, какая ужасная боль! - кричал голос под небесами.- Как страшно сгорать и оживать вновь, собирая воедино рассыпанные по клочкам мысли и знания. Как я ненавижу это существо, прибывшее из земли, называемой Мидгард. Их уже двое, двое моих врагов, принесших мне невыносимые муки. Но я разделаюсь с ненавистными пришельцами, как и с их друзьями асами. Я уничтожу город, благодаря которому наш мир превратился в проходной двор, чего бы это мне ни стоило. Это говорю я, великая Хейд, сестра смерти и бессмертия.- Колдунья, которая уже почти приняла свой облик, воздела к небу могучие руки: - Брат мой, Тьма Веков, заклинаю тебя, приди и сотри с лица земли этот проклятый город, как ты уже делал однажды! Помоги мне, и я готова отдать тебе все, что у меня есть!

Небольшой участок неба прямо перед ведьмой едва заметно зафосфоресцировал, постепенно превращаясь в бесцветный провал.

- Это я, Тьма Веков, я пришел, сестра, по твоему зову. Но я пришел не для того, чтобы выполнить твою просьбу, я не в состоянии этого сделать. Я хочу утешить тебя в твоих муках и вернуть равновесие в твою душу.

- Нет, брат, мне не нужно равновесие до тех пор, пока я вдоволь не напьюсь из чаши мести. Почему ты не хочешь выполнить мою просьбу? Это послужит мне лучшим утешением. Ведь ты же камня на камне не оставил от Вестгарда, ненавистного городишки асов,- возразила Хейд.

- Прости меня, но я не всесилен. Вестгарду было предназначено кануть в небытие, и я лишь ускорил это. Асгард же - это город, который ждет великая судьба, и я не в силах порвать нить, которую вплели норны в свой узор.

- И кто же надоумил этих потаскух выделить самый презренный народ нашего мира?! - возмутилась колдунья.

- Такова воля Творца,- был ответ.

- Ну нет, Создатель не мог так грязно пошутить, я знаю, чьих это рук дело. Недаром старый Мимир вот уже вечность крутится у источника жизни. Я знаю, это его рук дело. Но он скоро поплатится за свои делишки.

- Прости, сестра, я не хочу с тобой спорить, мне надо удалиться, ибо небытие, которое я из себя представляю, не может долго находиться в реальном мире,- проговорило бесцветное облако.

- Ладно, брат, я отпускаю тебя, скажи мне только, выполнил ли ты мою последнюю просьбу?

- Да, выпущенная мною река Бездны уже пожирает эту землю. Многое погибнет в этом мире, но Асгард будет стоять. Такова воля Создателя,- проговорил удаляющийся голос.

- Нет, не будет! - гневно взмахнула кулаком ведьма.

Смерч завертелся в воздухе и в мгновение ока унесся за горизонт. А солнце уже облизало край леса и верхушки дальних холмов.

Все вышесказанное заставило Хеймдалля призадуматься. По всей видимости, Асгард ждали еще очень непростые времена. К тому же страж порядка понял, что теперь реальная опасность грозит его единственному другу, правителю Мимиру.

Хеймдалль перебирал в голове имена асов, кому следует передать услышанное. Все они казались ему легкомысленными пьяницами, не способными ни на что, кроме хорошей потасовки.

"Если бы я мог покинуть город, я сам бы отправился предупредить Мимира о грозящей ему опасности,- размышлял Хеймдалль.- Но, к сожалению, это невозможно, я единственный, кто может противостоять любому противнику внутри городских стен, будь это даже Хейд. Но я становлюсь не сильнее любого из этих выскочек, лишь только выйду за городские ворота. Асгард питает меня силой для того, чтобы я защищал его, и мне придется это делать, даже если старину Мимира начнут разрезать на куски у меня на глазах".

Страж порядка полный грусти вернулся в свою сторожку. Буянить в этот час было некому. Все самые большие забияки Асгарда спали, отходя от вчерашнего праздника. Никто из них не догадывался, Как преждевременна была радость, столь бурно выплеснутая горожанами. Хеймдалль, пораженный печальными мыслями, откинулся в своем дубовом кресле и задремал.

Солнце еще не успело подняться высоко в небо, а медные трубы асов уже трубили сбор, скликая воинов занять места в своих отрядах, которые они накануне так сумбурно покинули.

Кривясь и сквернословя, асы выползали из домов или просто из полувысохших луж эля.

Асы проклинали себя за то, что, находясь в подпитии и обуреваемые жаждой подвигов, дали отцам города уговорить себя с утра идти в наступление на ванов.

Толпы воинствующих жителей Асгарда собрались ночью на главной площади и, размахивая мечами и сосудами с элем, клялись, что утром камня на камне не оставят от позиций врагов. И никому даже в голову не пришла мысль, каким тяжким будет это утро, когда оно наконец наступит после столь бурной ночи.

Отцы города, отпрыски знаменитейших родов, выступая с борта застывшего на приколе "Фенрира", уговорили асов на этот поступок. Горожане злились и на них, считая своих вождей более крепкими и стойкими, как в бою, так и при похмелье. Но как жестоко они ошибались!

Славные вожди Асгарда, проснувшись в пиршественном зале дома Тора, в данный момент занимались тем, что выясняли, кому из них первому пришла в голову глупая мысль спозаранку выступить в поход.

- Это была твоя идея, подлый датчанин,- говорил Торкланд голосом, не терпящим возражения, приставив указательный палец к груди товарища.- Только тебе может прийти в голову такая ненормальная мысль. Я-то уж знаю, я знаком с тобой поболе, чем вся эта компания. Твоя голова всегда полна гадких мыслей, а глотка - скверных слов.

- Ну уж нет, Олаф, я точно знаю, что это была не моя, а твоя идея, я сам слышал, как ты кричал, что соскучился по подвигам, стоя на столбе золотым истуканом. И едва ли доживешь до утра, если не совершишь что-либо подобное. А теперь ты хочешь свалить вину с больной головы на здоровую? - возмущенно отвечал Хэймлет, счищая со своего щегольского кафтана чью-то блевотину.

- Ты хочешь сказать, что я лгу, подлый датчанин? - Олаф схватился за меч.

- Именно это я и хочу сказать,- проорал в ответ разъяренный Хэймлет, вытаскивая свое диковинное для окружающих оружие.

Меч датского конунга был необычайно легок и имел небольшую кривизну. Он достался Хэймлету в подарок от человека из далекой восточной страны, с которым конунг познакомился и подружился во время одного из своих походов. Это оружие не было приспособлено для парирования и нанесения тяжелых ударов, как мощные обоюдоострые мечи асов. Но зато Хэймлет короткими режущими движениями мог снести две-три головы раньше, чем враги успевали только замахнуться. Однако владение таким мечом требовало специального умения, и асы предпочитали рубиться знакомым с детства оружием.

Клинки вылетели из ножен. Их оскорбленные хозяева застыли друг напротив друга. Обоих серьезно мучили сомнения, ведь они были друзьями, почти братьями, но ссора зашла слишком далеко. Да и присутствующие не пытались их помирить.

Мнения разделились пополам. Одна часть асов взяла сторону Торкланда, так как знакома с ним была гораздо дольше, чем с Хэймлетом, и имела все основания доверять его словам больше, чем словам вчера прибывшего гостя.

Вторая же половина действительно слышала геройские речи Олафа. Многие сомневались, что именно Торкланд был первым, кого посетила такая идея, но факт был налицо, и они стояли за Хэймлета.

Обе стороны, изнемогая от нестерпимой жажды и тяжести в голове, были едины в одном: кровь должна пролиться. Ибо если главный виновник или кто угодно погибнет в дружеском выяснении отношений, а проигравший, естественно, будет считаться неправым, то войну на сегодня можно будет отменить, заменив пышными похоронами безвременно почившего героя.