Мои неотразимые гадюки. Книга 3 (СИ) - Александра Александровна Сергеева

он принял на себя почётную обязанность провести инвентаризацию да наметить план заселения этих жирных земель. А спорщики чокнулись и тотчас позабыли все обиды. Правда, ненадолго.

Глава 2

Это ж тебе не сиюминутное увлечение, которое сей час и закончится

А откуда ему быть надолго? Помимо системы Дона в окружающем мире полно своих массовиков-затейников. И эти затейники страшнее всего, ибо реально рулят тёмными массами. Конечно, в системе Дона массовик каждый второй — концентрация рулевых просто зашкаливает. Зато и массы представлены жидко. К тому же имеют в тылу стабилизатора, который не попустит. Ибо все тылы системы в его руках. Каждая задница в пределах досягаемости его ноги — ёрничал Дон, предупреждённый «эрудитом», что барр из Чесла чего-то там задумал. Впрочем, и этому шустрому барру он тоже впендюрит, случись такая нужда. А она, судя по всему, не за горами. Тот ещё перец. Как бы у него не перемкнуло бросить господствовать и податься на вольные хлеба в систему пришлого манипулятора. Там же просто рай для авантюристов-бездельников!

Как в воду глядел. Радгар объявил народу свою волю: ватажники занимают круговую оборону, Цвий восстанавливает хозяйство, а ему недосуг. Он им отец и господин, а потому отправляется вместе с Юратом да Чедомом глянуть, что там можно сделать с кабанами. Мол, то, что южане заворотили вспять целую армию, ещё ни о чём не говорит. Не хозяйскими молитвами да мечами то чудо сотворено, а едино талантом гостей. Мы же сами дети своему отечеству, потому и невместно прятаться за чужими спинами.

Первым, понятное дело, взвился на дыбы Цвий. Процитировал своё прошлое выступление и потребовал помощи в делах. Радгар мгновенно поклялся, что буквально от сердца оторвёт трёх замечательных молодых ватажников: трудолюбивых и оборотистых — как Цвий любит. Объяснит щеглам популярно, почему им предстоит лишиться молодецких забав да заняться хозяйственной тугомотиной. Не поймут с первого раза, за ним не заржавеет добить строптивцев и отправить их тушки господину управляющему наратом — Цвию от кабалы тоже не отвертеться. Мол, за таким управляющим все они, как у бога за пазухой, так что он приговорён сгинуть на этой пожизненной каторге.

Видя такое дело, Хран усомнился, что без него тут не смогут обойтись. А он, мол, кроме всего прочего, пестун барра и надзиратель за всей его малолетней шайкой. Кому, как не ему отправляться с барром в кабаньи земли для сохранения в целости его дурной головушки. Радгар не стал вставать поперёк «насмерть». Его желание смыться в Утробу было так очевидно, что любые его резоны выглядели ничем не прикрытым враньём.

Но, тут снова вмешался Цвий. Человек осторожный — он предпочитал, чтобы обороной возрождающегося нарата командовал человек, умудрённый в воинских делах. А не просто сильный, наглый и удачливый. Так что окончательная победа осталась за Радгаром: Хран оставался главнокомандующим и заместителем барра. Всегда такой сдержанный и важный пестун сплюнул, выматерился и принял злую долю, пообещав Цвию весёленькую жизнь.

Тут-то в ядрёную семейную склоку аборигенов и встрял Гнер Аэгл: а какого ляда барру вообще не сидится дома? И какого он, заместо того, чтобы оперативно становиться царём Черногорья, готов лезть на рожон? Уж что-что, а осиротеть второй раз не пойдёт на пользу нарату. Окончательно. Вопрос был серьёзный. И даже более серьёзный, чем представляли себе все собравшиеся здесь люди… кроме двоих.

Радгар с Храном думали долго, думали трудно и всесторонне. История с битвой у крепости не просто порадовала — она взбаламутила умы всех свидетелей. И дальше перебаламутит все остальные умы всего Черногорья — к бабке не ходи. Когда людям настолько смертельно трудно жить, что уже не страшно и помереть, единственное, что способно вернуть им крылья, так это чудо. И чудо им явили. Если колдуны с юга могли покончить с нечистью, все остальные нюансы народ волновать не будут категорически и всесторонне. Плевать им на любую политику, кроме политики выживания. Радгар с Храном знали, что Черногорье внезапно стало заложником настроений и собственных планов пришлецов. И это скверно. Южане не станут частью их жизни — с какой стати им этакая обуза? Так что помощь их принять крайне насущно, но надеяться можно лишь на себя.

А потому Радгар и отправляется в кабаньи земли дабы разобраться, что там можно испортить раз и навсегда. Ватажники набрякли праведным гневом, дескать, чего это он едино свою голову подставляет? А на что барр их кормит? Чай, они своему народу не захребетники… Тут уж они всем миром!.. И так далее. Дон думал, что это уже никогда не кончится. Во всяком случае, до послезавтра однозначно.

Но Радгар лихо окоротил своих батыров. Не дал «встать грудью» да забросить более важные дела с сенокосом и приведением крепости в божеский вид. Тут и Хран вовремя встрял, напомнив, что в разведку всем миром не ходят. Разведка любит тишину и тайну. А тут уж колдунам с их многосильными витязями никто не соперник. Радгару же идти в разведку именно потому, что он барр. И должен лучше всех понимать, как защитить свои земли. Ватажники поскрипели, поскрипели, но с его резонами согласились. Один только дед Войча всё никак не мог угомониться — старик смертельно боялся вновь остаться без хозяина, да ещё такого ладного. В крепости, как ему казалось, только-только всё начало налаживаться. Дождался старик светлого денёчка, а избавители опять расползаются.

Радгар с Храном, было, посчитали, что троих воинов для такого дела мало. Пестун готов был отдать на такое дело единственного сына. Но в Орленда вцепился мёртвой хваткой Цвий, мол, барр слово дал расширить его хозяйственную службу. Хран и не подозревал, что его сынок вырос толковым менеджером — доложил Дону «эрудит». А Радгар явно не желал лишать себя такого перспективного молодца — готового сотника. Назревала очередная склока, не имеющая отношения к задачам системы — аж перекосило Дона. Ему эти дебаты до фонаря!

Он встал, подошёл к бойнице, улёгся на широченный подоконник пузом и глянул вдаль. Крепостной народ уже вылез за стену готовый к труду и обороне. На фоне упитанных, довольных жизнью грагов, подпирающих южную стену, заготовители смотрелись жалкими червями. Мамонт, Таран и Ромео принимали солнечные ванны, приучая робких тружеников сенокоса к кощунственной мысли, что они хорошие, когда хорошие. В процессе приручения крестьянства участвовали героические ведьмы-освободительницы: девчонки грузили на ленивую ездовую скотину багаж. Они выглядели сытыми и весьма довольными тем, что возвращаются домой. Оказывается, не у одного Дона это уже сложившийся жизненный