Девочка с Севера (СИ) - Анна Трефц

как комикс, собственно, комиксами их мысли и являются. И все их поступки можно предугадать. Одним словом, все те, с кем мне пришлось общаться за последние десять лет, просты, как три копейки. И я уже привыкла к мысли, что все мужчины — кролики. Кролики в жабо. А тут появляетесь вы. Знаете, вы можете свести с ума любую женщину. И этим очень опасны.

— Мадам, вы открыли мне глаза. — Он старался удержать шутливый тон, хотя к этому моменту его сердце трепыхалось, как у того кролика, хоть в жабо, хоть без оного, — Теперь я буду сам себя опасаться.

— Вы напрасно шутите. — Наталия не улыбалась. — Вы другой. Вы притягиваете к себе хотя бы тем, что у вас внутри есть сила. К вашему плечу хочется приклонить голову. Верите, я никого не приглашаю к себе в гости. И уж тем более никого не зову к себе в друзья. А вас зову. Почему?

Его этот вопрос занимал, пожалуй, даже больше, чем ее.

— Потому что я вас боюсь, — ответила она после напряженной паузы. — Я считаю, что такого опасного человека лучше иметь в друзьях, нежели во врагах.

— Но помилуйте, — он развел руками. — Я и не собирался становиться вашим врагом. Что за странные фантазии?

— Фантазии? — Она хмыкнула. — Мне простительно ждать подвоха с любой стороны. Почему не с вашей? Вы друг Сержа и враг Бессмертного.

— Но Серж прекрасно к вам относится…

Она закинула голову, сощурилась, глядя на фиолетовое небо сквозь стеклянный потолок:

— Какое высокое небо! В городе этого не видно. Оно так прекрасно, как самая красивая мечта, до которой нельзя дотянуться рукой. Но, в сущности, что есть небо? Воздух. Много-много воздуха, который и здесь, на земле, повсюду. Смотрите, — она сжала кулак. — Я держу в руке немного неба. Немного мечты… — Она разжала ладонь и вдруг рассмеялась, — Но никакой мечты нет, одна пустота.

Сэр Доудсен не знал, как себя вести. Смеяться вместе с ней он не мог. Странно, но разделить ее смех сейчас казалось ему кощунственным. Смех этот был горьким.

— Я понимаю, как вам сейчас нелегко, — осторожно проговорил он. — Сознавать, что муж в тюрьме. Это ужасно, но мужчины нередко причиняют женам боль. Он этого не хотел, я уверен.

— Перестаньте! — отмахнулась она. — Вы не знаете Юра мерзкий ублюдок. Я уверена, что он ни на секунду не задумался обо мне, когда принял решение участвовать в сомнительной сделке. Но я смотрю, что Бобров не терял времени. Он рассказал вам обо мне очень много.

— Вы ошибаетесь. Серж ни словом не намекнул, что вы жена Юрия Касальского. Он вас просто мне представил. А остальное я уже додумал.

— До чего же еще вы додумались? — Она усмехнулась, пристально глядя ему в глаза.

Молодой аристократ потупился, не в силах выдержать этот требовательный взгляд:

— Думаю, вы очень устали… У вас есть все, но это как небо: когда разжимаешь кулак, там пустота. Вокруг вас пустота, и вы не можете ее побороть. Она сильнее вас. Когда-то по какой-то причине вы очертили вокруг себя круг. Вы и сейчас не пускаете людей за эту черту. Даже мужа вы за ней держите. Люди рядом с вами кажутся вам ничтожествами, потому что вы привыкли, что они от вас чего-то ждут. Они восхищаются вами, потому что им что-то нужно от вас. И именно поэтому вы их презираете. Но мне от вас ничего не нужно. Я восхищен вами только потому, что вы очень красивы и умны.

— Вот как? — Она вскинула брови, и взгляд ее стал холодным. — И вы не хотите, чтобы я свела вас с Бессмертным?

— Вы? Меня? — искренне удивился он.

Она озадаченно посмотрела на него, пробормотав:

— Он вас ненавидит. Вы перекрыли кислород одному из его лучших бизнесов. Его транспортной компании.

— Если бы мне нужна была чья-то помощь в этом вопросе, я уж скорее обратился бы к Сержу Боброву, — твердо ответил Александр.

— Но вы же видите, как Бессмертный крутится возле меня. Стоит мне щелкнуть пальцами, и он забудет все ваши разногласия.

— Или пристрелит меня из-за угла, — улыбнулся он. — Подождите, не тот ли это высокий господин, который был с вами в казино «Кристалл»?! Это и есть мифический Бессмертный?

— Вы либо очень хитрый, либо самый большой профан, какого я видела! Да, это Вася Бессмертный — мой ухажер взамен мужа, заключенного под стражу.

— Ox, — Сэр Доудсен откинулся на плетеную спинку кресла. — Наверное, сейчас самое время придумать про меня анекдот. Хотя чего тут еще придумаешь, уже есть все детали.

— Я поговорю с ним.

— Ни в коем случае, — Александр резко мотнул головой. — Я сам все улажу.

Она опять склонила голову набок, изучая его. Потом прищурилась:

— Вот как? Но он очень опасный человек.

— Это я уже успел заметить. Однако я настаиваю. Я справлялся с ситуацией раньше, справлюсь и в будущем.

— Вы самонадеянны, молодой человек.

— Это один из моих наследственных недостатков. Все мои предки, знаете ли, отличались этим пороком. Взять хотя бы отца. Ну кто ему сказал, что он великий химик, способный придумать желудочный эликсир, который будет употреблять каждый второй англичанин? Подумай он хоть секунду на эту тему, вряд ли он его изобрел, не так ли? — Сэр Доудсен усмехнулся. — А дед ни с того ни с сего решил, что он прекрасный военный летчик. Представляете, ему поверили. Сначала немцы, потом старшие офицеры британских войск. Мне стыдно прибегать к чьей-либо помощи в таких простых вопросах, как переговоры с довольно обычным криминальным субъектом вроде вашего Бессмертного. Да все мои пращуры явятся ко мне в ночном кошмаре и затерзают до смерти.

— Вы удивительный, — резюмировала она, когда перестала смеяться. — Вы нравитесь мне все больше и больше. Я обещаю: даже не скажу ему, что вы были у меня в гостях. Вы назвали его криминальным субъектом. В правы, скорее всего. Вася — жесткий тип. Но он, во всяком случае, честный. У него много хороших качеств. Каких нет у Сержа Боброва.

— Извините, но вы говорите о моем друге.

— Как вы только что говорили о моем. Так что мы квиты. Раскройте мне тайну, над которой я ломаю голову не первый день: с чего это Серж вдруг стал проявлять ко мне столь пристальное внимание? Просто хоть мухобойкой от него отмахивайся.

— Я не вправе раскрывать секреты чужого сердца. Поговорите с ним сами, — молодой аристократ слегка покраснел.

— Перестаньте, — скривилась Наталия. — Он уже раз сто признался мне в пылкой любви. Только все это — полный бред. Я знаю его много лет.