Клэй из Виргинии - Мередит Рич

– Здесь очень красивый риф, и в нем песочно-голубые рыбы-хирурги, рыбы-колуны, рыбы-принцессы. И все же, Глазастик, боюсь все эти прелести не вызовут у тебя такого восхищения, как раньше. Когда-то ты с ума сходила от восторга, ныряя в океан со своей камерой.

– Я никогда не устану восхищаться морем, Уилл, особенно теми местами, где еще не бывала. Иногда мне кажется, что я не смогла бы вынести тягот повседневной жизни, если бы не сбегала от них под воду.

– Понимаю. – Уилл вытянул руку вдоль спинки кресла, словно невзначай обняв плечи Клэй. – А ты умеешь нырять, Пэт?

– О да. Я работай в подводный клуб на Паттайя и ныряй с детства.

– Но ведь ты и сейчас еще ребенок! – добродушно заметил Уилл и, подавшись вперед, велел шоферу на следующей развилке дороги свернуть налево. – Нам придется ехать к восточному побережью, там не так красиво. Все жемчужные фермы находятся на прибрежных островках, и большинство из них выращивают жемчуг мабе – мелкий и неровный. Только ферма «Ко Нака-Нои» да мое предприятие производят жемчужины, каждая из которых может стоить тысячи долларов.

– Я еще нырять за кладами в Сиамский залив, – сообщил Пэт. – Там много утонувший корабль. Один корабль Марко Поло утонуть с сокровищем на миллионы батов золота и настоящий жемчужин; он вез свадебный подарки от Кублай-хан в Персию.

– Но ведь Марко Поло плавал здесь еще в конце тринадцатого столетия, – удивился Уилл.

– Уилл очень много знает о затонувших сокровищах, – пояснила Клэй.

Пэт поднял на Стоуна глаза, полные уважительного почтения.

– Я не знал. Вы богатый?

Уилл рассмеялся:

– Нет, пока не очень.

– Вы ныряй в Сиамский залив? – продолжал расспрашивать Пэт.

– Только однажды, для забавы. Но сокровищ я там не искал.

– Вы знать, как их доставать, хранить, продавать?

– Думаю, да.

– Тогда я брать вас в партнер. И вас тоже, хан Клэй.

– О чем ты, Пэт? – спросила Клэй.

– Корабль, который я находить, лежит у один остров рядом с Паттайя. Я думай, там есть сокровище. Может, это корабль Марко Поло, а может, и не такой старый.

Уилл с интересом повернулся к мальчику:

– Это ты нашел судно? Оно старое или не очень?

Пэт пожал плечами:

– Трудно сказать. Он иностранный, не тайский.

– Хм-м… И где, говоришь, ты его нашел?

– Я отвести вас туда. Если вы захотеть.

– Хочу, – ответил Уилл, но тут же сделал равнодушное лицо. – Если найду время.

Проехав еще пятнадцать километров, «ситроен» оказался на маленьком пирсе, где путешественников поджидал деревянный катер с холщовым тентом. Клэй обратила внимание на то, что мускулистый обнаженный до пояса таец-рулевой держал у штурвала винтовку. Поприветствовав Уилла холодным кивком, он окинул Клэй и Пэта подозрительным взглядом и повел катер к островку, заросшему с одной стороны джунглями и с другой – вздымавшемуся известняковыми холмами.

– Ну вот, мы дома, на ферме. Неподалеку отсюда находятся пещеры, в которых добывают ласточкины гнезда для супа, – сказал Стоун, когда катер входил в бухту.

Клэй заметила на скале высокого малайца с винтовкой, а в зарослях у причала еще нескольких мужчин с оружием.

– Это охрана, – успокоил ее Уилл. – Ты можешь подумать, что мы забрались в безлюдную глушь, но жемчужный промысел – серьезное дело, и вокруг шастает немало бандитов.

Жемчужная ферма «Андаман» оказалась гораздо меньше компаний, которые Клэй фотографировала, готовя материал для статьи о культивированном жемчуге, однако выглядела она отнюдь не плохо. Пока Клэй фотографировала двух биологов, вкладывавших в устричные раковины крохотные частицы перламутра, зародыши будущих жемчужин, Уилл посвящал ее в секреты жемчужного бизнеса. Большую их часть Клэй узнала во время посещения других ферм, но ей было удивительно слышать, как легко Стоун оперирует специальными терминами.

– Перламутр следует вкладывать в раковину с большой осторожностью, – объяснял Уилл. – Если слишком широко раздвинуть створки, моллюск погибнет. Идем, я покажу тебе жемчужные плантации, они находятся в защищенной бухте на западном берегу острова.

Они прошли по запущенному саду, в котором росли розы, жасмин и какие-то незнакомые Клэй деревья с огромными листьями. Пэт молча шагал следом.

– В соответствии с методикой японца Микимото, моллюски два года растут в естественной среде. Потом их собирают, очищают, сортируют, укладывают в садки и опять спускают в океан. Когда они достигают трех-, четырехлетнего возраста, их вновь извлекают из воды и вкладывают в раковину перламутровое ядро, обернутое лоскутом живой ткани, – это помогает зародышу прижиться, а моллюску – производить круглый жемчуг. Затем устриц опять спускают в воду в садках, привязанных к плотам. – Уилл вынул из кармана пиджака фляжку и хлебнул из нее. – Время от времени садки, в которых содержатся устрицы, окунают в смолу, чтобы предотвратить коррозию, а раковины каждый месяц очищают особыми скребками. Так продолжается от трех до шести лет, после чего моллюсков собирают, чтобы извлечь жемчуг.

Уилл предоставил Клэй подводное снаряжение, которое держал на ферме; опустившись на дно, она смогла сфотографировать ныряльщиков, в основном женщин, которые весь день проводили под водой, осматривая моллюсков и собирая их. Тысячи белых раковин лежали в садках, открывая и закрывая створки, поглощая свет и микроскопическую морскую живность, которая служила им пищей.

– Думаю, производителям жемчуга можно лишь позавидовать. Нам не приходится кормить своих зверюшек, – с улыбкой сказал Уилл, когда Клэй вновь переоделась в свой комбинезон. Он повел ее обратно в лабораторию с белоснежными деревянными стенами, где показал техников-тайцев, закладывавших устриц во вращающийся барабан, в котором происходило отделение жемчуга. После извлечения жемчужины мыли и переносили в другое помещение для контроля, где отбраковывали мелкие зерна и жемчужины неправильной формы, а остальные сортировали по размеру.

– Наша ферма не занимается подбором жемчуга в ожерелья. Кое-кто из наших конкурентов сверлит отверстия и нанизывает нити, но мы поручаем эту работу субподрядчику в Бангкоке. – Уилл глянул на Клэй. – Ну вот, экскурсия закончена. Как тебе наше маленькое предприятие?

– Впечатляет. – Клэй была рада убедиться в том, что дела Уилла процветают; она начинала верить, что Стоун действительно сумел начать новую жизнь.

Когда они вернулись в вестибюль, Клэй заметила в нише у главного входа еще две двери.

– А что там? – спросила она.

– За одной из дверей – мой кабинет. Там нечего фотографировать, сущий кавардак.

– А вторая?