Зимний зной (СИ) - Бар Иден

Топлю ему коленями в живот, сбивая их о его сплошной мышечный корсет, чего он даже почти не чувствует. Целю в пах, единственное место без мышц у этой скалы, и Ратмир скрючивается, глотая воду, ослабляя хватку.

Еле вывернувшись из клинча, наношу ему удар по голове. Он уходит под воду, а я цепляюсь за гладкие борта яхты, чтобы взобраться на палубу.

Неожиданно он дёргает меня на себя, и я снова ныряю. Наша возня, к счастью, привлекает внимание со стороны.

Какие-то мужики с соседней яхты вылавливают нас и вытаскивают буквально как рыб, зацепив сеткой. Потому что иначе мы поначалу не соглашаемся.

Основательно помятый Ратмиром я, однако, не чувствую своих ссадин, упиваясь видом его истекающей кровью, разбитой о борт судна головы.

Хотя, уверен, что если бы не эти яхтенные соседи, рано или поздно он притопил бы меня.

Какое-то время у нас всех уходит на то, чтобы успокоиться, и объясниться со случайными свидетелями сложившейся ситуации.

Ратмир в ярости оттого, что я так изрядно подпортил его фейс. Но он просто вынужден сдерживаться, потому что парни грозятся вызвать сюда полицейских.

Когда мы заверяем их, что шума больше не будет и перебираемся на яхту, Ратмир принимается угрожать мне. Я почти не слушаю его, думая только о том, что на яхте стало как-то подозрительно тихо.

- Заткнись ты уже, горилла. Давай лучше посмотрим, как они, - пытаюсь его унять.

Как раз в этот момент из нижней каюты к нам выбегает Катя. Бледная, испуганная, выглядит она неважно.

- Помогите! - трясет телефонным справочником, - вызовите скорую, я не понимаю, как это сделать! Ратмир…

- Успокойся. Что случилось? - хватает он ее за плечи, перебивая.

- Там, - бессильно указывает Катя куда-то наверх.

Мы несёмся на верхнюю палубу, она – за нами. Увиденное шокирует.

На дне бассейна, не двигаясь, лежит Тимур. Ратмир вытаскивает его за секунды, пока Катя, всхлипывая, сбивчиво объясняет мне, что не смогла самостоятельно вытащить брата.

Мы наблюдаем за тем, как Ратмир пытается вернуть шефа к жизни. Но проходит пять, а затем десять минут, однако на посеревшем лице Тимура не проглядывается никаких признаков жизни.

Все тщетно! Дыхания нет, сердце не бьется.

- Как это случилось? - не помню толком, кто из нас спросил об этом первым.

- Я не знаю. Мы поссорились, я толкнула его.. не давала вылезть из бассейна.. не поверила, что ему плохо! Потом, когда он начал захлёбываться и пошел ко дну.. я пыталась его вытащить, но он был слишком тяжёлый! Я думала, он шутит..

- Почему же ему стало плохо?! Что ты с ним сделала?! – уточняет Ратмир в неподдельном отчаянии.

Я слушаю их, не вмешиваюсь.

- Говорю же, не знаю! Мы пили кофе, все было нормально. Потом он принял дозу, мы начали ссориться.. все вышло случайно! – кричит она почти в истерике.

Видя, что Катя не в себе, пытаюсь как-то успокоить ее. Ратмир, взвалив на себя тело, спускается с ним на нижнюю палубу:

- Давайте! В больницу, срочно!

Катя бежит за ним.

- Мы с тобой! Или нет, стойте, - торможу их у самого выхода на трап, - у Тимура, скорее всего, был передоз. Давайте так… Он сам пошёл купаться, никто его не толкал. Если что. Запомнили?

Оба они застывают на пару мгновений, вслушиваясь.

- С ним мы общались, а ты спустилась в каюты, - продолжаю, кивнув на Ратмира.

Катя реагирует раньше него:

- О Господи! Даня прав.

Ратмир странно смотрит на меня, и во взгляде я вижу нечто похожее на недоверчивое уважение.

- Но как же ты не дала ему вылезть из бассейна?! – обращается он к ней, - как это вообще возможно?

Катя снова начинает плакать.

- Он сказал, что ему плохо. Цеплялся за бортики руками. А я их ногой сталкивала… потом как-то быстро стал тонуть, и все! Я пыталась помочь, честно. Но боялась, думала, что он и меня утопит.

Замолкает. Недолго молчим.

- Ладно, езжайте! - тормошу их, - яхту закрывать долго, я побуду здесь до вашего приезда. Или до приезда ментов.

От этих моих слов Катя вздрагивает.

- Он прав, не будем терять времени, - еще раз коротко взглянув на меня, говорит Ратмир, - поехали! Сначала в больницу, а потом и правда придется в полицию.

Он снова берет бездыханного Тимура на руки, и Катя покорно семенит за ним. Убедившись, что они уехали, я возвращаюсь на верхнюю палубу.

Никто никогда бы не подумал, что такое может произойти. Катя, разумеется, приложила руку к гибели своего брата, но я, возможно, больше.

И, если уж совсем по-честному, то это я виноват, что он сдох.

Скорее всего, транквилизаторы плохо сочетаются с наркотой, а то, что Тимур очутился в воде в таком состоянии и не смог из неё вылезти, просто роковое стечение обстоятельств.

Я не огорчен его смертью, наоборот. Но отчего-то мне очень хочется пойти сейчас в ближайший бар и напиться!

Кажется, я убил человека.

Нет, нельзя. Меня ведь тоже будут трясти местные полицаи.

Размышляя таким образом, я забираю телефон, даже не проверяя запись. Просто пересылаю ее себе на электронку, а в телефоне удаляю. Потом звоню Павлу с указанием немедленно отпустить мамашу, и залечь на дно.

Спускаюсь вниз, чтобы ждать. Тупое ожидание убивает, время как будто останавливается. Не выдержав его тягостно-медленного течения, через какое-то время я сам звоню Кате.

Она пребывает в шоке от случившегося, потому что медики уже подтвердили смерть. Я прислушиваюсь к себе, ожидая какого-то внутреннего ликования, но его нет. Наверное, я просто слишком истощен последними событиями.

Вскоре на яхту прибывают полицейские и эксперты-криминалисты. Коротко представившись, начинают свою работу. Ратмир с Катей, почерневшие от горя, неузнаваемые, возвращаются тоже.

А спустя еще несколько долгих часов допросов и расспросов, нас троих отпускают на все четыре стороны под подписку о невыезде. Тело Тимура отправляется на вскрытие в местный морг, яхту опечатывают до окончания следствия.

Я, Ратмир и Катя едем на арендованной Тимуром машине в ближайший отель.

- Дань, я никогда не забуду того, что ты для меня сделал! - говорит она горячо и пылко, не стесняясь присутствия притихшего, мрачного Ратмира, с которого смерть шефа вдруг сбила всю накопленную годами спесь, - я могла бы сесть в тюрьму, если бы не ты!

Это так.

Но я молчу в ответ, потому что понимаю степень своей вины и то, что какая-то тёмная часть меня сейчас все-равно неудержимо торжествует.

В том числе, от осознания того, что об этом человеке не очень-то горюет даже его собственная сестра, так ловко избежавшая ответственности.

- Ратмир, ты остаешься в штате на том же положении, что и был. Начальником охраны, только теперь моей, конечно, - продолжает Катя, наконец, отлипнув от меня с изъявлениями вечной благодарности.

Тот по-прежнему угрюмо молчит. Едва кивнув, до самого отеля глядит только на дорогу.

Ближе к вечеру выясняется, что Малена Яковлевна нашлась. Катя как будто немножко стесняется радоваться при нас, но я, как и Ратмир, вижу в ее глазах это неконтролируемое счастье.

Теперь она снова с мамой, и к тому же единственная наследница, над которой больше ни в каком виде не довлеет Тимур Урусов.

Ещё через несколько дней местными правоохранителями точно устанавливается, что Тимур был наркоманом с многолетним стажем. На его теле не найдено никаких травм или повреждений, зато в крови обнаружена ядреная смесь из наркотиков, транквилизатора и алкоголя, которые он принял в тот день.

Его матери выдают свидетельство о смерти, и заключение о том, что смерть ее сына наступила в результате несчастного случая. Убитая горем, она напрочь забывает о случайном «фиджийском» любовнике.

Нас всех отпускают в Москву. Летим туда ближайшим рейсом.

Итак, Тимур остался на Фиджи. Строго говоря, его тело все-таки вернется для похорон на родину, но это меня уже не касается.

Мое место теперь дома, рядом с Тонечкой! Никто и ничто больше не отменит нашу свадьбу!