Секретная миссия супермодели - Мария Жукова-Гладкова

Телефонные разговоры перемежались долгими паузами, когда мы ждали, чтобы перезвонили нам. В эти периоды Сергиенко молча курил, не разговаривая ни с кем, глядя в одну точку. Мне опять казалось, что он видит Лилю… то, что с ней делали… и то, что она потом сделала с собой. Остальные тоже не решались произнести ни звука. Каждый телефонный звонок, словно взрыв бомбы, прорезал воздух, в котором висело тягостное напряжение.

Первым пришло подтверждение из Латвии. Не знаю уж, с кем там связывался Виталий Станиславович, но, судя по акценту, это был какой-то латыш, сообщивший о гибели двух молдавских девушек, следах, оставленных двумя разными машинами, последних словах Нины, сказавшей, что насиловавшие ее парни были русскими и что они, не удовлетворившись одним разом, вернулись снова. Их было четверо.

Услышав это, Сергиенко молча повернулся к Блохе и посмотрел на него своими холодными голубыми глазами, которые в эту минуту напоминали два кусочка льда. Не хотелось бы мне оказаться на месте этого молодца, который, как я понимала, вскоре будет раздавлен, подобно существу, в честь которого он почему-то получил свою кличку.

Другие парни отодвинулись от Блохи, понимая, что лучше держаться от него подальше и не попасть под горячую руку шефа.

Утопающий хватается за соломинку. Надо отдать должное Блохе, соображал он быстро и тут завопил:

– Шеф, там две машины было! Вы же слышали: две! Разные! Мы не…

– Когда ты передо мной отчитывался, ты сообщил, что вы там были, – ровным тоном произнес Сергиенко. – Добрались к ночи. Ночью же изучили обстановку, подъезды к дому, места, где можно укрываться в дневное время, чтобы следить за домом. На следующий день отбыли вслед за Натальей, – он кивнул в мою сторону. – Так?!

– Но…

В эту минуту снова зазвонил телефон. Отчитывался какой-то Антон, которому Сергиенко велел допросить трех других участников «акции». Пока Антон успел поговорить только с двумя. Пристрастно или нет – не знаю, но склоняюсь к первому варианту.

– Говорят, что трахнули двух баб, – сообщили из Питера. – Две какие-то гуляли среди ночи по лесу. Наши решили, что бабы чокнутые. Но мужики клянутся, что просто трахнули – по два на каждую – и уехали. Больше не возвращались.

Сергиенко поблагодарил звонившего, отключил связь и повернулся к Блохе.

– Даю тебе последнюю возможность рассказать все, как было, – процедил он сквозь зубы. – Ты же понимаешь, что я все равно докопаюсь до правды. Раньше или позже. Чего бы мне это ни стоило. – Сергиенко помолчал несколько секунд и заорал: – Вы зачем туда ездили, мать вашу?! Вам что, бл… мало? Зудило среди ночи? Я тебя, сукин сын… – Виталий Станиславович со всей силы стукнул кулаком по столу так, что даже подпрыгнул телефонный аппарат, а потом рявкнул ближайшему парню: – Плесни мне виски!

– Виски нет, – пролепетал мой «официант». – Водки хотите?

Сергиенко молча кивнул, потер ладонями лицо, закрыв его на мгновение. «Официант» быстро наполнил стакан до половины и протянул Сергиенко, тот хлопнул водку, вытер рот рукавом и снова посмотрел холодным злым взглядом на молчавшего Блоху.

– Ну?

– Мы их не убивали, – процедил тот. – Трахнуть – трахнули. И уехали. – А потом Блоха заговорил скороговоркой: – Ну, шеф, что делать-то было? Приезжаем – две бабы по лесу ходят. Сами же напросились. Мы же все – нормальные мужики. Но не убивали, клянусь! Что для бабы два мужика? Не убивали их!

– Не убивали, – кивнул Сергиенко и опять на мгновение закрыл глаза. – Они потом умерли. Как Лилька. – Сергиенко налил себе еще водки и опять выпил, будто воду. – А возвращались зачем? Мало показалось, твою мать? – заорал Виталий Станиславович.

– Мы не возвращались! Вам же латыш сказал, что машины разные! Не мы это! Кто-то приехал после нас. Следы оставил.

– Ты слышал, что девчонка перед смертью сказала?

– Но могли другие после нас приехать! – заорал Блоха.

– Да, как же, жди больше.

Я же точно знала, что на месте потом были люди Мариса, утверждавшие – по словам Шулманиса, – что не видели ни девчонок, ни джипа. Но Марис своих людей никогда не продаст – в этом я не сомневалась. Правда, Нина сказала, что парни были русские. Могли русские работать на Мариса? Вполне. Почему бы и нет? Да и Нина ко времени их приезда уже, наверное, плохо соображала. И они же с ней разговоров не вели… Те, новые, тоже увидели двух девчонок в лесу и воспользовались ситуацией, рассуждая примерно так же, как Блоха и его приятели.

Потом у меня мелькнула еще одна мысль: а не могли ли там побывать и люди Дубовицкого? Вдруг? Следов-то оставлена куча, а команда Мариса могла подъехать и к другому месту… Сам черт не разберет. А ведь в жизни бывает немало стечений обстоятельств, в которые сложно поверить.

Да, девчонок уже не вернуть, как не вернуть и Лилю – это самое ужасное, но виновные должны быть наказаны, пусть виновные не в смерти, а в надругательстве над Ниной и Валей. Да, кто-то приезжал после Блохи и компании, но кто – ни я, ни Сергиенко, наверное, никогда не узнаем. Я не стала делиться с Викингом информацией о людях Мариса и своими мыслями о возможном появлении команды Дубовицкого, считая, что мое выступление делу уже не поможет, а мне лично может навредить. Пусть Викинг сам разбирается со своими.

Блоха что-то еще быстро говорил, но, казалось, что Сергиенко его уже не слушает, а опять вспоминает Лилю, и видит жуткие картины, и понимает, что ее уже никогда не вернуть… Потом Викинг поднял глаза на «официанта» и велел:

– Вместе со Славкой, – кивок в сторону еще одного молодца, – отвезете его, – кивок на Блоху, – в Питер. Пусть подождет моего возвращения. Андрей, позвони Рыжему, пусть остальных героев тоже попридержат. А сейчас заприте его.

– Там латыш, – пролепетал Андрей.

– Ах да! – вспомнил Сергиенко. – С латышом я тоже побеседую. Но потом. Тогда… В ванной закройте, черт побери! Сообразите что-нибудь!

Двое ребят схватили Блоху, он отчаянно сопротивлялся, появился Андрей со шприцем, наверное, намереваясь вколоть Блохе снотворное, я уже собиралась открыть рот, но тут начался штурм дома, в котором мы находились.

Сработала моя заколка, вернее, встроенное в нее приспособление. Дядя Саша дождался темноты, чтобы не привлекать лишнее внимание финских граждан, и организовал атаку.

Никто не кричал «ура», только матерился – причем и атакующие, и защищающиеся. Правда, защищающиеся быстро отключились – дядя Саша где-то раздобыл очередной «сюрприз», закамуфлированный под бутылку шампуня. Правда, вместе с защитниками отключилась и я – на этот раз у меня не было противогаза.

Я очнулась в доме, в который попала, приехав в Финляндию с дядей Сашей и Вахтангом.

– Ну наконец-то! – воскликнул сидевший напротив Чкадуа. – Как ты, Наташа?

– Нормально, – сказала я и села. Меня слегка подташнивало. – Марис тут?

– Тут, тут, – заверил меня Вахташа. – Насилу нашли его. Они его в подвал посадили.

Чкадуа рассказал мне, что дом, в котором держали нас с Марисом, стоял обособленно, в лесу. Никаких строений в пределах видимости не было. Кроме меня и Мариса, из дома вывезли допрашивавшего меня Сергиенко. В эти минуты с ним беседовал дядя Саша. У меня тоже возникло желание поучаствовать в разговоре и поинтересоваться, что же все-таки Виталий Станиславович намерен делать со своими орлами, побывавшими в Латвии. Я встала, быстро приняла душ, расчесала волосы и вместе с Вахтангом отправилась в гостиную. Марис еще не выходил из своей комнаты, Гунар с Мартыном были отправлены на кухню, соединенную со столовой арочным проходом. Я услышала оттуда звук работающего телевизора.

Дядя Саша с Викингом одновременно повернулись, когда мы с Вахтангом появились в комнате.

– Ну как ты? – с беспокойством спросил дядя Саша.

– Нормально, – ответила я и посмотрела на Сергиенко. По всей вероятности, он тоже отошел не так давно. Каким же, интересно, газом мы надышались?

– Наташа, есть хочешь? – подал голос Вахтанг.

– Меня подташнивает, – ответила я.

– Сегодня лучше не надо, – высказался дядя Саша. – Как и Виталию Станиславовичу. И алкоголь не советую. Даже со сливками.

Я решила поверить дяде Саше на слово, хотя, откровенно говоря, свой любимый коктейль я с удовольствием приняла бы на грудь.

Виталия Станиславовича, как я успела заметить, при одной мысли о еде передернуло. Тем временем мы с Вахташей устроились в креслах у небольшого столика, стоявшего перед камином.

– Ты знаешь, в чем тебя подозревал Виталий Станиславович? – спросил меня дядя Саша.

Мне очень хотелось это узнать.

Оказалось, что господин Сергиенко решил, что это я «заказала» крупного преступного авторитета Водолея, большого друга Виталия Станиславовича. Но почему-то про род деятельности Водолея – нефтепродукты – Сергиенко умолчал, а дядя Саша не спросил – или и так знал?

У меня округлились глаза. То же самое произошло и с глазами Вахтанга Георгиевича.