Королева сплетен в большом городе - Мэг Кэбот

– Вы хотели меня видеть, Роберта? – спрашиваю я, входя в кабинет.

– Да, – холодно отвечает Роберта. – Входи и закрой за собой дверь.

Я нервно поглядываю на Хулио, который не менее недавно поглядывает на меня.

– Лиззи, – начинает Роберта, даже не предлагая мне сесть, – Помнишь наш разговор, который состоялся несколько недель тому назад по поводу того, что в прессе появилась твоя фотография с одной из наших клиенток, Джилл Хиггинс?

Я киваю, не в силах произнести ни слова, так как в горле пересохло от ужаса. Зачем здесь Хулио?

Разве я нарушила закон? Он арестует меня? Но он даже не настоящий полицейский…

– Ты уверяла меня тогда, что твои отношения с Джилл Хиггинс никак не связаны с тем, что происходит в нашем офисе, – продолжает Роберта. – Будь любезна, объяснить мне, почему сегодня утром я открыла «Джорнал» и увидела это?

Роберта протягивает мне экземпляр «Нью-Йорк джорнал», открытый на второй странице… …На которой красуется огромная фотография улыбающихся месье и мадам Анри, стоящих на пороге своего ателье. Под фотографией надпись: «Знакомьтесь с дизайнерами свадебного платья Плаксы!»

Первое, что я почувствовала, это приступ бешенства. Дизайнеры! Они не притрагивались к платью Джилл! Это все я! Я! Как они посмели присвоить все лавры себе!

Но, пробежав глазами статью, я поняла, что Анри ничего подобного не говорили. Они рассыпались в комплиментах в адрес некой Элизабет Николс – «удивительно талантливой девушки», по словам месье Анри, – которая и перешила свадебное платье мисс Хиггинс. Они встретились в адвокатской конторе «Пендергаст, Лоуглинн и Флинн», где мисс Николс работает секретарем в приемной. Мисс Хиггинс часто заходила в эту фирму, чтобы согласовать с адвокатами все детали брачного соглашения со своим будущим мужем Джоном Мак-Дауэллом».

А дальше шла не слишком качественная, но все равно различимая фотография, где я изображена на выходе из дверей здания адвокатской конторы.

Все, о чем я могла в данный момент думать, это были Серые Вельветовые Штаны. Это точно он! Я поняла, что вляпаюсь в неприятности, как только увидела его!

Зачем понадобилось Анри открывать рот обо мне и о том, как я познакомилась с Джилл? Правда, я сама не предупредила их, что это секрет, – но зачем я вообще им об этом рассказала? Мне нужно было соврать, что она просто моя подруга. Боже, какая же я идиотка!

– Ты знаешь, что фирма «Пендергаст, Лоуглинн и Флинн» тщательно охраняет конфиденциальность отношений с нашими частными клиентами, – говорит мне Роберта. Я едва слышу ее голос сквозь шум в ушах. – Тебя уже однажды предупреждали. Ты не оставила мне выбора, и мне приходится указать тебе на дверь.

Я подняла взгляд от статьи, быстро моргая. Мои глаза наполнились слезами.

– Вы увольняете меня? – плачу я.

– Мне жаль, Лиззи, – искренне говорит Роберта. Мне становится чуть легче. Совсем чуть-чуть. – Но мы об этом уже говорили. Я распоряжусь, чтобы тебе отослали домой чек с последней зарплатой.

Отдай свой ключ от кабинета. Потом Хулио проводит тебя до выхода.

Мои щеки пылают. Я шарю в сумке, достаю ключницу, отстегиваю ключ от кабинета и отдаю.

Все это время я лихорадочно пытаюсь придумать оправдания. Но сказать мне нечего. Она действительно меня предупреждала. А я ее не послушала.

Теперь мне приходится за это платить.

– Прощай, Лиззи, – не без грусти говорит Роберта.

– Пока, – отвечаю я, и только слезы мешают мне сказать что-то еще. Я разрешаю Хулио взять меня под руку и провести по офису к лифту, понимая при этом, что все на меня пялятся. Мы в полном молчании едем вниз, потому что кроме нас в кабинке находятся и другие пассажиры.

На первом этаже Хулио продолжает вести меня под руку – я все еще ничего не вижу. Он останавливается на пороге и говорит мне единственное слово: «Неприятно».

Потом он поворачивается и возвращается на свой пост.

Я выскакиваю наружу, и меня обжигает лютый манхэттенский холод. Я не понимаю, что делать.

Куда идти? Куда я могу пойти? У меня нет работы и скоро не будет жилья. У меня нет парня, что само по себе страшно, когда тебя только что уволили и у тебя нет квартиры. Я поняла, что чувствовала Кати Пенбейкер, когда Нью-Йорк, этот огромный, сверкающий огнями город, перемолол ее в пюре и в таком виде вышвырнул обратно домой.

Кстати, я ее видела, когда ездила на Рождество к родителям. Она катила тележку с товарами в супермаркете «Крогер» и была такой бледной и уставшей, что я едва ее узнала.

Неужели и меня это ждет, подумала я тогда, разглядывая ее, спрятавшись за стойкой с орехами и сухофруктами. Неужели меня перестанет волновать, что думают обо мне другие люди, я тоже буду ходить в магазин в безразмерной футболке с надписью «Ежегодная летняя ярмарка Наскар» и коротких тренировочных штанах (это зимой-то!)? Неужели я буду встречаться с парнем, у которого усы пожелтели от никотина и который только и мечтает, что нюхнуть дорожку кокса в выходные? Неужели я когда-нибудь тоже стану покупать редиску для салата или даже для гарнира?

Но, бредя по улице с опущенной головой, чтобы не поскользнуться и не упасть в ледяное крошево, я вдруг начинаю кое-что понимать.

И не потому, что оказываюсь у Рокфеллеровского центра с его катком и лежащей золотой фигурой – символом Нью-Йорка, – сияющей еще ярче на фоне рождественской елки.

Нет. Я понимаю, что такое со мной не случится. Никогда. Я никогда не надену на улицу коротких тренировочных штанов. И никогда не стану встречаться с человеком, у которого желтые от никотина усы. И редиска хороша только для такого.

Я не Кати Пенбейкер. И никогда не стану такой, как она.

Я все больше укрепляюсь в своей решимости, поворачиваюсь и тут же ловлю такси. С первой попытки! От Рокфеллеровского центра! Я знаю! Это просто чудо! Я называю шоферу адрес месье Анри.

Когда мы подъезжаем на место, я открываю сумочку и вижу, что у меня нет наличных, кроме десятидолларовой купюры, которую дала мне бабуля.

Разве у меня есть выбор? Я отдаю деньги водителю, отказываюсь от сдачи и бегу в ателье. Месье и мадам Анри сидят за столом за чашками кофе с молоком и рассматривают «Нью-Йорк джорнал», перед ними стоит вазочка с печеньем.

– Лиззи! – радостно кричит месье Анри. – Ты вернулась! Ты это видела? Видела статью и фотографии? Мы стали знаменитыми! И все благодаря тебе! Телефон звонит, не переставая! Но самая лучшая новость – Морис! Он закрывает ателье на нашей улице и переезжает в Квинс! И все благодаря тебе! И этой статье!

– Да? – Я разматываю шарф и сердито смотрю на них. – А меня из-за этой статьи уволили! Эта новость стерла улыбки с их лиц.

– О, Лиззи, – начинает мадам Анри.