Бесполезный человек - Дмитрий Николаевич Москалев

самой Императрицы, – сделал ей комплимент Император, та смущенно улыбнулась и подарила ему страстный взгляд хищницы, а затем злобно посмотрела на Кузина, который уже рассматривал сцену в театральный бинокль. Кузин отвернулся.

Свет погас, и зажглась большая сцена, занавес поднялся.

– Началось! – с наслаждением выдавила Беллатриса.

– О, бестии! – воскликнул довольный Император, – в трехсот первый раз посещаю этот театр, и чувствую себя так, словно пришел впервые!

Певцы и певицы меняли друг друга, а любопытные зрители не сводили глаз со сцены, на которую элегантно вышла Саша.

– Она! – узнал певицу и Кузин.

– Хороша! – хитро улыбнулась Беллатриса, размахивая веером.

Глава 78

Высокие колоссы шагали навстречу Николе. Их шаг преодолевал приличное расстояние. И они настолько быстро шагали, что Никола никак не мог от них убежать.

Их рыхлые тела рассыпались на ходу, падая чуть ли не на голову, рассыпались пеплом и разлетались вихрем, забивая глаза Николе. Появилась отдышка, потекли слезы. Он проскакивал у них под ногами и бежал, бежал, бежал, пока крупный осколок не оторвался от головы колоса и не полетел прямо на бедного Николу, выкинув его из сна.

Он проснулся в темноте, вдали сияли огни, и чей-то голос нашептывал ему, с каждым словом все сильнее и четче, пока Никола не стал различать слова.

– Проснись, проснись, – Никола с усилием открыл глаза, в них стояли белые пятка, от света фонаря. Когда они развеялись, он ощутил себя в темной комнате, рядом сидел человек, который обмакивал его нос в отрезвляющий спирт.

– Проснись! Давай же! О, наконец! Мы уж думали, придется тебя на себе тащить, велика ли честь будет, солдат?

– Где я? – отозвался Никола.

– Где, где – в лазарете! – радостно ответил весельчак, – ты какой-то странный человек, Никола, вроде бы и воришка, а убежать не можешь! Вот смех! Руки откуда надо растут, а вот ноги! Ай-ай-ай, Ты лежи, лежи, – Никола попытался подняться, – лицо тебе не стали зашивать, пока не стали, здесь антисанитария везде! Микробы и все–такое – он почувствовал тугую повязку на онемевшем лице, ощупал её, – чуть тебе голову не снесли! – засмеялся толстяк, – без головы бы бегал!

– Не смешно! – огрызнулся Никола.

– На твоем месте я бы тоже не смеялся, неделю есть не сможешь нормально, а может и месяц, смотря на то, как будет заживать! Ухо пополам, скула пополам. Болеть будет ужасно, но ты терпи!

– Угу. А что теперь? Где девушки?

– Да не волнуйся ты! Теперь это не твоя забота, в стане они, со всеми, вещи помогают собирать, уходим мы! Навсегда уходим!

– Куда? – растерялся Никола, он еще не понимал в чем дело.

– В гости идем, – весельчак вновь рассмеялся, – к бабушке и дедушке.

– А если серьезно? – у Николы начала болеть голова от его болтовни.

– Мы уходим из города, по твоему приглашению. Оставаться здесь – самоубийство! Когда нас выпустили из приюта, мы ещё как-то справлялись, дикие были, да нас было меньше! Нарожали-то уйму народу за десяток лет! Грабить склады нам уже никто не даст, и поздно уже! Всех не прокормить. Признаюсь, давно хотел свалить из этой вонючей дыры. Здесь нечего ловить, кроме лишая, убьют нас здесь… Еды на сутки, всем раздать, а там голод…

– Наконец-то, – Никола вспомнил о жизни в приюте, и сразу же забылся, погрузившись во воспоминания о своем заточении.

Грязные обшарпанные стены. Камеры общие, одиночки. Вспомнил карцер, в котором проводил месяцы, а может и недели – время в нем замедлялось. Весельчак все нашептывал ему.

Вспомнил ужасную безвкусную пищу, прогулки строем, вспомнил серый наряд заключенного, две буквы порядкового номера. Свой пластиковый потертый паспорт, друзей и врагов, драки, разбитые лица, все свои переживания и эмоции. Надзирателей, холодных и бесчувственных роботов.

Их методично превращали в зомби – в послушные безэмоциональные машины. Но они справились, обретя свободу, курс перевоспитания и покорности был пройден раз и навсегда, оставив лишь воспоминания.

Стоит лишь раз обрести свободу, то отказаться от неё ты больше никогда не сможешь. Хоть и разум твой одеревенел, и создание повернуто не в ту сторону, все же оставалась надежда стать нормальными людьми, как его родители.

– Когда уходим? – спросил Никола, взбодрившись.

– Через несколько часов, когда все будет готово! Наши ребята сдерживают изрисованных за воротами. У тебя есть время, подреми пока, а я мне нужно идти! – весельчак, подмигнув Николе, закрыл занавес лазарета. В Хижине наступила тишина, и Никола погрузился в спасительный сон, и уже без кошмаров.

Глава 79

Ник проснулся и почувствовал, как что-то маленькое закопошилось у него на груди, как это что-то возилось между пуговиц, ища съестное. Нечто чуть не совершило покушение на его нежную плоть и ломоть черных волос.

Кто нарушил сладкий сон? Никола сквозь пелену дремоты понял не сразу, да и не понял бы вообще, если оно не начало грызть ему кожу…

Ник попытался смахнуть непоседливого зверька в сторону, но тот впился зубами в руку, и Никола вскрикнул от резкой боли и испуга.

Нечто, гундося себе под нос, резко высказалось ему:

– Не успеешь, и я сожру тебя, – затем засмеявшись, существо спрыгнуло и убежало.

Никола в ужас вскочил на ноги, но ничего на груди не обнаружил, дрожащими руками отодвинул шторку, и заглянул под кровать.

Осмотрел покусанную руку, на которой нашел лишь покраснения.

– Что это было? Кошмар! Снова кошмар! Как ребенок себя веду! – с прикроватной тумбочки на него смотрел невозмутимый Бот, Никола старался отдышаться…

– Ты что уставился? Разве ничего не видел? – Бот молчал, – значит, нет! Не видел. И хорошо, реалистичный такой сон, чуть от страха сердце не выскочило! Давай-ка собираться, – выдавил из под тугой повязки Никола, она ему сильно мешала и давила.

– Болит то как! Ещё несколько сантиметров и все – конец! Посмотри как глубоко! Идем же, не хочу здесь оставаться – он прицепил покорного Бота на плечо, – это для нас последний поход друг, из него мы либо не вернемся никогда, либо отправимся на родину.

Никола ощущал небольшую дрожь в ногах от волнения. Несколько дней он метался из стороны в сторону, словно корабль по морю, во время бури, и вот-вот разбился бы о прибрежные скалы, если бы его не спасла удача.

Вспоминая то мерзкое волосатое создание у себя на груди, у него пробегали мурашки по коже от омерзения, что отнюдь не прибавляло оптимизма.

Они вышли из лазарета, вокруг царили паника и хаос.

Люди спешили, пакуя свои вещи, загружая тележки, набивая мешки своим скудным барахлом. Они выстраивались группами, семьями и поодиночке, старикам помогали