Тусклый Свет Фонарей. Том 2 - Xenon de Fer

ж первое в сочетание со вторым. Раньше, чем меня озарило, мастер извлек из мешочка и поместил на руку лопань[7].

«Ежли где-то здесь запрятано погребение с нарушением правил фэн-шуй, клянусь своей бородой, я его отыщу», — заявил он.

_________________________________________________________________________________________________

[1] Инь — общее название тех, кто возглавляет какие-то населенные пункты. В данном случае речь о градоначальнике, хотя есть также и квартальные ини, и сельские. Они и их подчиненные входили в число гуань и подчинялись гражданским чиновникам во всем, кроме того, что касалось безопасности. При объявлении войны или чрезвычайного положения, например, в случае стихийного бедствия, инь был обязан встать под командование вана. Кроме того, ваны ведают всей исполнительной властью в провинции: им подчиняются стражи, начальники тюрем и т. д.

[2] Инь Хуцзы — один из последних императоров Хуандигоу, правил в период со 140 по 229-й годы от Я.Л. Был известен как император, который в возрасте 75 лет отрекся от престола в пользу внука, хотя дожил до 89-ти лет.

[3] Примерно 1,6 метров

[4] В данном случае речь не о мифологических существах, а о фигуре речи. «Голова дракона» — одно из понятий фэн-шуй, в котором драконами называются изгибающиеся горные цепи и реки с присущими им энергетическими потоками. Головой Дракона именуют горный склон определенной формы, который считается мощным энергетическим центром.

[5] Цзянши (僵尸) — так называемый «закоченевший труп» или «прыгающий вампир», оживший мертвец, аналогичный подобной нежити в европейской мифологии. Известен тем, что в классическом варианте питается ци и из-за трупного окоченения не может сгибать и разгибать конечности, поэтому передвигаться способен исключительно прыжками. Впрочем, синские маги убеждены, что так-то оно так, но лишь до определенного момента, а потом, если будут выполнены некоторые условия, правила игры меняются.

[6] Яодао (妖道) — это порочный маг-даос, преступивший законы и практикующий запретную магию, колдун и еретик. Коротко говоря, аналог западных тёмных магов и чернокнижников.

[7] Компас для фэн-шуй

Глава 17. Безымянная гробница

Мы изумленно воззрились на своего старшего товарища, который, не замечая наших взоров, свой взор опустил на компас и, сдвинув брови, стал вглядываться в его испещренную символами поверхность.

— Мастер, да вы ещё и великий геомант! — восхищенно воскликнул Сяодин, отчего в нашу сторону недовольно поглядели воины и надсмотрщик. Я знаком попытался унять своего младшего товарища, но он смотрел только на мастера Ванцзу. — Отчего ж вы раньше нам не говорили и не показывали своего искусства?

— Раньше нужды не было, — буркнул мастер, а потом махнул рукой и потребовал: — Помолчи, Сяодин, дай мне сосредоточиться.

Я ж поглядел вначале на них двоих, потом на наших спутников, угрюмо сжимавших челюсти, а после на густые и плотные как прически придворных красавиц тучи, тьма которых падала на землю и обещала раннее наступление темноты. Насилу мне удалось умерить пыл своего начальника и убедить его, что вначале следует закончить все ритуалы вокруг могилы несчастно сяня Пао, а после незамедлительно отправляться обратно в Цзыцзин, ибо иначе вечерние сумерки, а после и ночной мрак накроют нас в дороге, да и не успеем мы ничего толком обыскать. Уж лучше утром с новыми силами попросить у иня людей и отправиться к кладбищу снова.

И, хоть ему то и было не по душе, мастер Ванцзу внял моим советам и мольбам, и, когда захоронение чиновника привели вновь в надлежащий порядок, мы трое совершили все положенные ритуалы. Под конец мастер с горячностью пообещал духу покойного, что сделает всё возможное, дабы его погибель не осталась неотмщенной, и мы, к облегчению остальных, объявили, что возвращаемся в город.

Уж сменялся час Петуха часом Собаки, когда мы тронулись в обратный путь, и, как я и предрекал, сумерки застали нас на полпути, а в Цзыцзин мы вернулись затемно, не без труда миновав городские врата. Но даже столь позднее возвращение стало облегчением и для нас, ибо мы весь день провели на ногах без капли воды и без единой рисинки во рту, и для моих родных, ибо слухи о новых жертвах успели разлететься по всей округе, будто птицы из кустов, напуганные брошенным туда камнем.

Мастер Ванцзу всё никак не мог успокоиться и написал иню письмо с советом усилить ночную охрану, которое отправил вместе с сопровождавшими нас воинами. Должно быть, они проклинали тот день, потому как мой старший ещё велел им подождать, покамест он всё напишет, и лишь потом отпустил.

Помог его совет иль нет — мне неведомо. Но наутро вестей о новых жертвах слышно не было. Однако ж не было более и других благих вестей, одни дурные. И начались они с того, что инь людей нам дать вновь отказался, равно как и сызнова просить вана выделить хоть пару воинов. Начальник наш порывался обратиться к вану напрямую, но я убедил его, что тем самым мы только время потеряем, и лучше взять с собою в качестве возможного гонца одного из слуг моего отца. Так мы и поступили, и в час Лошади вновь отправились на северо-запад.

–

Погода нам благоволила. За весь день ни капли не упало с неба, хоть тучи то и дело ленивыми черепахами ползли по нему, да и ветер, бушевавший и шумевший в ночь, на утро полностью унялся и затих. Обернись всё иначе, затея бы наша с треском провалилась. Да и без того исполнить задуманное оказалось непросто. Покамест слуга пинал булыжники, мы втроем будто псы-ищейки рыскали по округе, уповая на таланты мастера в фэн-шуй.

Поиски наши увели нас с кладбища, и мы с добрую тройку-четверку ли ещё прошагали от него на северо-запад, прежде чем мастер, хмурясь, внезапно сошел с изрядно подзаросшей тропы и побрел в сторону одной из близлежащих гор. Кустарники там были невысоки, зато трава поднималась до самых колен, и я молился многим богам, дабы они уберегли нас от встреч с ядовитыми змеями, кои в изобилии водились в краях моего детства. Должно быть, боги вняли моим мольбам, ибо, когда мы, наконец, достигли горы, на укусы никто из нас не жаловался.

Поначалу я не примечал ничего странного, но, когда мы подошли совсем близко и коснулись ладонями серого камня, то я