Ужасный век. Том I - Андрей Миллер

уважением. Робин чувствовал одновременно смущение и гордость: не сумел сдержать глупой улыбки, хотя старался выглядеть серьёзным.

— Вы действительно славный рыцарь, сир Робин. Поверьте, мы все это видим. И вот ещё что: быть может, это не так заметно… но нам всем здесь неуютно. Место странное. Пахнет недобро, даже если не знать, что здесь погибли наши братья. Но мы не даём воли страху, потому что рыцарям пристало всегда действовать вопреки ему. Развивайте в себе это умение, и скоро станете одним из лучших.

— Я ещё не стал одним из лучших, но уже нахожусь среди них.

— Что же… Сир Найджел, выполняйте моё указание. Деметрий, пригласите сквайров — пусть позаботятся, чтобы свободные от караула могли выспаться в доме. Все должны набраться сил для завтрашних поисков… Хотя нам и предстоит неспокойная ночь.

Глава 8

Тактика гвендлов всегда строилась на внезапности. Деревни, конечно, обычно не вырезали — но угоняли или убивали лошадей. Пока весть об атаке доносилась до людей барона, разбойники уже путали след и уходили к Восточному Лесу. А уж там преследовать их становилось невозможно.

Кромка колоссального леса тянулась вдоль восточной границы Стирлинга: от почти необитаемых северных гор, за которыми начиналась тундра, до ещё одной горной цепи южнее.

Вдоль леса и протянулся Вудленд, владения Гаскойнов. Многие полагали, что баронский титул для лорда Вудленда слишком незначителен — уж очень обширные земли, да ещё пограничные. Справедливо бы Гаскойну являться виконтом или графом, а скорее — вовсе маркизом.

Ни один другой барон в Стирлинге не имел столько земель и столько вассалов. Однако Гаскойны за титулом повыше не гнались: они пришли сюда баронами и никогда не просили большего. Тем более что титул всё-таки был пэрским, пусть младшим из них — положенные привилегии давал.

Лес уходил на восток невероятно далеко — словно океан. В Стирлинге знали: где-то Восточный Лес всё же заканчивается. За ним живут люди, равно не похожие как на слуг Творца Небесного, так и на гвендлов. Мало кто видел этих людей — а ещё меньше было тех, кто сумел их узнать. Редкие, очень редкие караваны в ту и другую сторону. Поговаривали, будто до другой кромки Восточного Леса — дальше, чем до южного побережья Балеарии.

На этот раз налётчики не смогли помешать сообщению об атаке. Гаскойны делали многое, чтобы наладить связь: ещё прадед барона Клемента организовал цепь аванпостов, способных различить сигналы соседей. Патрули рассылались постоянно. Увы, не всегда это спасало: слишком большие расстояния, слишком мало верных Стирлингу людей.

— Накануне случился… инцидент, милорд. С участием вашего сына.

— Ох, я не удивлён.

— Он случайно встретил нескольких гвендлов и убил их. В одиночку, милорд: говорят — не менее четырёх. Поэтому жители Вулмена были более бдительны, чем ожидали язычники.

— Мой мальчик. — Клемент Гаскойн удовлетворённо улыбнулся, пригладив бороду. — Только какого нечистого он делал там? Я ведь запретил охотиться без свиты!

Сир Киаран заметно смутился при этом вопросе, но суровый взгляд барона вынудил отвечать.

— Говорят, навещал местную девушку.

— Похоже на него. Тогда понятно, почему поехал один.

Сбежавшие из Вулмена вскоре встретили конный патруль: тот отрезал гвендлов от чащи, где легко было затеряться. А далее уже знал, куда гнать. Барон давно составил план загонной охоты на случай подобного набега.

Логан уже должен был выйти из замка, что лежал к Восточному Лесу ближе всех прочих. Ему досталась роль наковальни, тогда как молотом предстояло быть самому барону. Это не глухие гвендлские леса: собственные земли подданные Клемента знали превосходно. Согласно донесениям от передовых отрядов, всё шло по плану.

Возможно, это было немного жестоким решением — но барон сознательно не предпринимал в последнее время серьёзных мер против гвендлов. Нельзя было дать понять Даглусу, насколько его деятельность обеспокоила знать Вудленда: разбойник в этом случае просто затих бы. Где-нибудь на год.

Клемент Гаскойн дал врагу ощутить безнаказанность — чтобы в нужный момент обрушить на него большие силы, действующие слаженно. Однако он надеялся, что момент этот настанет при обстоятельствах менее печальных: не после разорения зажиточной деревни, расположенной так далеко от границы.

Большая цена, но на этот раз Даглусу всё-таки не ускользнуть.

— Что же с Вулменом?

— Всё плохо, милорд. Деревня сожжена, считаные дома уцелели. Очень многие жители убиты. Пока трудно сказать, насколько многие: выжившие разбежались. Поди отыщи теперь да посчитай. Но люди Винслоу говорят, что видели сотни трупов. Скорее всего, барон, выживших очень мало. Почти нет.

Воины Винслоу оказались на месте первыми, хотя Вулмен не принадлежал этому роду. Деревней владел баронет Лорин Абелл, а скромные земли Винслоу с нею только граничили. Сейчас Лорин, ещё очень молодой человек с жиденькой светлой бородой, ехал подле барона.

— Творец Небесный… — барон не перекрестился, а сжал рукоять меча. — Известно ли что-нибудь о Робине? Надеюсь, он не посещал эту свадьбу?

— Мы толком не знаем, милорд. Одни говорят, что он уехал задолго до свадьбы, но другие не уверены в этом. Понимаете, ваш сын… Его ведь не все знают в лицо. Он не афишировал своей личности.

Какое-то время барон мрачно глядел вперёд, сведя седые брови. А после обернулся к Абеллу. Тот выглядел очень взволнованным. Неудивительно: Лорин совсем недавно похоронил сначала отца, а затем старшего брата. Он не должен был править землями Абеллов и уж точно не был готов к такому началу правления.

— Если выяснится, что мой сын был на этой свадьбе…

Барон осёкся. Ему не хотелось даже думать о том, что было необходимо сказать.

— …если вышло худшее, то я созову все свои знамёна. И мы пойдём в Восточный Лес, как в старые времена. Учитывая обстоятельства, милорд, вашим долгом будет не только предоставить людей, но также возглавить их лично. Вы это понимаете? И главное, понимаете ли вы, почему так?

— Да, барон. — голос Абелла прозвучал тоньше девичьего.

— Хорошо. Усвойте урок: кровь подданных пачкает не только руки врага, но и ваши тоже.

Конечно, об уроках молодым вассалам барон Гаскойн сейчас думал в последнюю очередь. Приятное возбуждение от возможности вести воинов в бой померкло: старик вновь с горечью размышлял о том, что сын у него один. Наследовать, случись дурное, лишь женщинам — и что тогда станет с родом Гаскойнов? Неизвестно. Он может и пресечься.

Эта мысль мучила лорда Клемента долгие годы.

Он желал растить наследника настоящим рыцарем, воином —