Игра предателя - Сэнди Митчелл

«Несокрушимому», впрочем, предстояло соответствовать своему славному имени. Несмотря на тяжелые повреждения, полученные от первого удара, имперский корабль ответил залпом главной батареи, которая единственная могла сравниться по дальности действия с той чудовищной огневой мощью, что была выпущена судном Хаоса. Это был героический жест, но некоторым наблюдателям он показался совершенно напрасным, потому что этот ответ был гораздо менее мощным, чем те выстрелы, которые принял на себя имперский корабль. Но даже если он не принес иной пользы, он по меньшей мере вынудил вражеский линейный корабль увеличить скорость и броситься в необдуманную атаку с намерением сблизиться и поскорее закончить дело. Ко всеобщему удивлению, «Несокрушимый» начал отступать перед лицом агрессора, сохраняя расстояние между ним и собой.

Об отчаянии, которое должны были испытывать экипажи торговых судов при виде этого, можно только догадываться. Казалось, что имперский крейсер поврежден до состояния полной бесполезности в бою и надеется выйти из него. Естественно, именно такое ощущение возникло и у мародерского судна. Вместо того чтобы сосредоточить огонь на охромевшем «Несокрушимом», его дополнительные батареи начали поливать огнем торговые суда, в то время как он изменил курс в направлении того манящего множества целей, которое оказалось открыто перед ним.

А это было именно тем, чего хотел добиться героический капитан «Несокрушимого», Игорь Йейтс, чей тактический гений сиял и в этой ситуации. Как раз в тот момент, когда надвигающийся враг был отвлечен в наибольшей мере, «Несокрушимый» выпустил заряд торпед, которые достигли судна Хаоса с самыми удовлетворительными последствиями. Теперь, слишком сильно поврежденный, чтобы атаковать своими торпедными аппаратами, и с выведенным из строя центральным вооружением, тяжелый бегемот начал разворачиваться на реверсе, дабы навести на имперское военное судно бортовые орудия. Но его поворот был слишком нерешителен, а набранная им инерция — слишком велика; ловушка капитана Йейтса захлопнулась.

Все еще пытаясь завершить разворот, подбитый левиафан врезался в самую середину флота торговых судов. До того момента он рассматривал их лишь как легкую добычу, которую можно лениво собрать с неба. Слабое вооружение торговца в обычном случае не составляло бы ни малейшей угрозы столь могущественной военной машине, но теперь он был окружен едва ли не тысячей этих судов. Они же, вместо того чтобы попытаться бежать, как, несомненно, полагали трусливые убийцы на борту линкора, начали роиться вокруг него, наводя свои слабые оборонительные батареи. И как массивный грокс может быть закусан до смерти роем разъяренных огненных шершней, так и мощный военный корабль постепенно сдался и погиб. Роковую роль сыграло само число напавших на него судов. Хотя его мощные орудия огрызались снова и снова, смахивая с неба каждый раз не одного и не двух атакующих, но никогда вражескому линкору не расправиться с таким количеством кораблей. Вскоре «Несокрушимый» при соединился к бою и одним залпом вывел из строя двигатели врага. Конец его был предрешен.

На мгновение, как говорят, новое солнце разгорелось в небе над Едваночью, достаточно яркое, чтобы кратко ослепить наблюдавших его с планеты. При виде этого и гвардейцы, и солдаты СПО, как один, подхватили клич радости, зная, что хребет вторжения окончательно переломлен. Все, что им оставалось, — зачистить то пятно, которое успело лечь на наш славный мир, и за эту непростую задачу они взялись со всем рвением.

В последующие годы эта битва была изучена многими, и почти все изумлялись тому, что капитан Хаоса был столь очевидно беспечен. Ведь конечно же, задают они себе вопрос, у него должна была быть причина поступить именно так? Какая необходимость была настолько важнее всего остального, чтобы продолжать держаться столь самоубийственного курса?[95] Подобные размышления, впрочем, бесполезны, поскольку бесплодны. Какой урок нужно извлечь нам из этого, так это тот, что самая большая слабость Великого Врага состоит в его излишней самоуверенности, — и оставить дальнейшие прения об этом.

Глава восемнадцатая.

Нда, это было неожиданно...

Выражением «полное изумление» можно лишь начать рассказ об эмоциях, которые овладели мною в тот момент. Без сомнений, я так бы и стоял в совершенном оцепенении Император знает сколько времени и с какими последствиями, если бы не сопровождавшие меня солдаты. Когда талларнцы шагнули вперед, дабы выполнить приказ Бежье, Грифен и остальные бойцы ее отряда подняли лазерные ружья, предупреждая их движение. Пустынные воины помедлили, глядя на своего комиссара в ожидании пояснений, как им поступать далее.

— Это бунт, — произнес Бежье, совершенно потерянный в себе на данный момент. Он вытащил лазерный пистолет и начал наводить его на вальхалльского сержанта. — Вы приговорены к смерти по главе...

— Молчать, вы, смешной человечек! — отрезал я, нацелив пистолет ему в грудь. — Никто не смеет расстреливать моих солдат, кроме меня. Только подумай о том, чтобы нажать на спуск, — будешь мертв раньше, чем до нее долетит заряд. Я тебе обещаю.

— И правда, — согласилась Маго, вставая между Грифен и возмущенным комиссаром. — Если хочешь получить ее, сначала перешагни через меня. Попробуй.

— Убейте их всех! — Бежье высокомерно махнул рукой талларнцам.

Они начали переглядываться с видом людей, которые внезапно поняли, что только что слепо подошли к краю пропасти.

— Никто ни в кого не будет стрелять, — спокойно отозвался я. — Если только в еретиков, на зачистку которых мы сюда прибыли.

Мне нужно было лишь вытянуть руку в направлении, откуда доносились звуки сражения, все еще очевидно слышимые. Сержант, командовавший талларнцами, почти незаметно кивнул своему отряду. Они приопустили оружие, и, к моему облегчению, вальхалльцы поступили так же.

— Вы не соизволили заметить, что тут у нас идет сражение? И если мы его как можно быстрее не выиграем, то попадем в настоящий ад. Говоря буквально.

— На этот раз тебе не удастся укрыться за позерством и риторикой! — прорычал Бежье, делая шаг вперед и наставляя лазерный пистолет уже на меня. — Ты сбежал с битвы за Едваночь и прихватил с поля боя целую роту солдат. Ты просто одержим был найти любой повод для того, чтобы спрятаться здесь, так далеко от битвы, как только мог. С тех самых пор как эта ваша пародия на полковника в юбке родила эту смехотворную теорию... — Он осекся, внезапно заметив выражение неприкрытого гнева на лицах вальхалльцев, стоявших напротив него, и их готовые к бою лазерные ружья.

— Можете обвинять меня во всем, в чем вам угодно, — произнес я, играя на эмоциях сопровождавших меня солдат с легкостью, которую давала долгая практика. — Но вы не станете говорить низко о полковнике Кастин в моем присутствии. Она — один из лучших солдат, с которыми мне только выпадала честь служить. А полк, который она возглавляет, один из сильнейших в Галактике. — Я зачехлил лазерный пистолет жестом, который счел достаточно театральным. — Без сомнения, весь этот фарс исказил, подобно варпу, ваше восприятие, как и ваши манеры. Когда вы успокоитесь, буду ожидать от вас извинений в адрес полковника Кастин. Если их не последует, я уверен, что мы сможем, ко всеобщему удовлетворению, решить этот вопрос на дуэли.

Если быть честным, я не ожидал, что мне вообще придется заходить так далеко — вызвать его на поединок. Но, как часто происходит в подобных ситуациях, мой язык бежал впереди моего рассудка. Результаты в данном случае все равно были положительны до умиления. Лицо Бежье за пару секунд переменило несколько таких оттенков, которые я редко видел у живого и здорового человека, прежде чем он сумел хоть как-то собраться с мыслями. Вальхалльцам же идея понравилась. Я был уверен, что по всему полку в течение считанных минут после нашего возвращения разнесется весть о том, что я вызвал эту помпезную маленькую никчемность на дуэль за оскорбление в адрес полковника и, соответственно, всех нас в целом[96].

— Когда все это закончится, у вас уже не будет времени для дуэлей или чего-то еще! — огрызнулся Бежье.

— Комиссар, — прозвучал голос Детуа в передатчике, и я был очень рад вернуться к делу. — Комиссар, нам необходимо решать, что предпринимать. Еретики все еще плотно держатся по всему периметру.

— Где-то должно быть слабое место, — отозвался я, с интересом наблюдая за тем, как Бежье исподтишка подкручивает свой микрокоммуникатор, чтобы послушать, о чем это мы говорим. — Попытайтесь проверить схемы корабля еще раз. Возможно, там имеется кабель-канал или вентиляционная шахта, через которую мы можем запустить убойную команду.