Атомный век - Михаил Белозёров

Берзалов улыбнулся ему в ответ, потому что получалось, что Бур как бы герой, а героев не ругают, наоборот награждают. И не такой уж он плохой парень, подумал Берзалов. Если выживет, напишу на него наградной лист. Не зря же он в глубокую разведку подался.

— Не зайдём, — уверенно сказал Русаков.

— Почему?

— Потому что этот город только один раз показывается.

— Ну да… — вспомнили все, — ну да…

— Мне кажется, что он вообще в другом измерении.

— Жаль… — со вздохом сказал Гуча, который не участвовал в схватке и поэтому чувствовал себя ущемленным. — Жаль! Кому расскажешь, не поверят.

— А самое главное, что командованию доложить? — чуть наивно спросил капитан Русаков и посмотрел на Берзалова, мол, мое дело маленькое, я как бы ни за что не отвечаю, пусть Берзалов сам тянется перед начальством.

— Скажем, как есть, — авторитетно ответил Берзалов, — пусть верят или не верят, нам какая разница.

И все согласились с ним, потому что почувствовали в себе моральную силу людей, победивших зло. А ещё они почувствовали, что стали сплоченным экипажем, которому всё по плечу.

Глава 9.Комолодун

Оказалось, что чёрные — чёрные тучи, уходящие в поднебесье, висят совсем рядом, как раз над Харьковом, и что молнии беззвучно сверкают именно над ним, и нигде более.

Между тем, солнце поднялось, как и положено с востока, и на взгляд Берзалова это была хорошая примета — значит, ничего фундаментального в мире не изменилось, ну, разве что кроме луны — черепа, которая поблекла, но по — прежнему являла свой страшный лик.

Филатов уверенно вёл бронетранспортёр через пустой город. А потом, когда уже поднадоело разглядывать окрестности и экипаж стал задремывать, Берзалов бросил взгляд в триплекс и присвистнул:

— Да ведь здесь же шёл бой! Стой!

Все всполошились. Русаков бросил оттирать свою физиономию перед зеркалом и тоже захотел взглянуть на происходящее за бортом.

Высыпали на броню. Площадь была немаленькой — перекрёсток с шестью трассами, с кругом посередине и мачтой в центре, ну и, разумеется, с брошенными легковыми машинами по краю. А ещё с одноэтажными домами и перелесками выбегающими из низины, куда, собственно, и вела основная трасса.

— Гильзы! — азартно крикнул Архипов, спрыгнул на асфальт и принёс одну.

— Наши… — сказал Берзалов, разглядывая маркировку, — от стомиллиметрового снаряда.

Гильзы были «старые», ещё советских времён, нижнетагильского завода. Такими снарядами были забиты склады. А стомиллиметровый, это тебе не «тридцатка», которая не способна пробить даже кладку из одного кирпича. Стомиллиметровый — серьезное дело, им запросто можно танк срубить. Куда только лупили?

— А куда стреляли, товарищ старший лейтенант? — спросил Архипов.

— Как куда?.. — повертел головой Берзалов. — Туда, наверное?.. — он показал в сторону главной трассы, убегающей в холмы и поля.

Русаков с кислым выражением на лице посмотрел в ту сторону, куда показывал Берзалов. Даже взял бинокль, обозрел окрестности и иронично произнёс:

— А чего туда стрелять‑то?.. Как в белый свет…

— Да я вот тоже думаю, чего туда стрелять? — сказал Берзалов, покидая борт.

Ему стало интересно. Он вдруг почувствовал азарт. Куда мог стрелять Гаврилов на пустом месте? Только во врага. Но даже после этих светлых мыслей, Берзалову больше ничего умного в голову не пришло. Между тем, судя по количеству гильз, Гаврилов расстрелял почти весь боезапас. А это не шутка. Этот дело серьёзное. Почти что знак в том его смысле, что «туда не ходи, там опасно», «кирдык» и тому подобное.

— Архипов! — крикнул Берзалов.

— Я здесь! — Архипов возник рядом, как приведение. Было у него такое свойство, двигаться быстро и бесшумно. — Возьми… — Берзалов на мгновение задумался, кем пожертвовать. — Возьми Бура и прочешите метров пятьсот по трассе.

— Есть прочесать метров пятьсот по трассе, — козырнул Архипов и произнёс в микрофон: — Бур, ко мне!

Бур, как всегда, бухнулся с бронетранспортёра, как мешок с гнилой картошкой. Не мог он по — другому. Не умел. Хотя, разумеется, его натаскивали наравне со всеми. Берзалов отвернулся, чтобы лишний раз не раздражаться, и подумал, что горбатого могила исправит.

— Я здесь, — доложил Бур, подбегая. — Ага…

Берзалов хотел его одернуть за неуставной лексикон, но как только взглянул на его физиономию, которая излучала тупую преданность, желание ругаться тут же испарилось, словно иней под ярким утренним солнышком.

— Вот что… — Архипов принялся ставить перед Буром задачу: куда идти, и как: перебежками или рысцой.

Разумеется, рысцой, потому что противника не наблюдалось. Кто какую сторону дороги «держит». Разумеется, первый — левую, а второй — правую. Проверил, как снаряжены у Бура рожки, подтянул ему на боках нагрудную сумку, которая сидела на Буре, как седло на корове, и заглянул в каждый из чехлов. Берзалов понял, что Архипов более — менее доволен.

— Отставить, — неожиданно даже для самого себя сказал он. — Возвращайся на борт, будешь нас прикрывать.

— Есть вернуться и прикрывать, — ответил Архипов, не моргнув глазом.

— Если с нами что‑то… то старший — капитан, введёшь его в курс дела. Ну, а если капитан откажется… но, я думаю, он не откажется.

— Так — к-к… — смущенно начал возражать Архипов, всем своим видом демонстрируя, что он за старшего лейтенанта кому хочешь глотку перегрызёт своей тяжёлой, как тиски, челюстью.

— Выполняй! — прервал его Берзалов.

Лицо у Архипов и без того серьёзное, стало ещё серьезнее: испугался он за старшего лейтенанта. Может, лейтенант задумал что‑то страшное?

— Товарищ старший лейтенант… давайте всё‑таки мы с Буром?.. А?..

— Старший сержант, выполняй приказ!

— Есть выполнять, — неохотно произнёс Архипов и побежал к бронетранспортёру, экипаж на котором уже рассредоточился по кустам, а пушка воинственно уставилась на главную трассу.

Молодцы, подумал Берзалов. Недаром я их гонял до седьмого пота. Выйдет из Архипова толк. Поберечь его надо. А то я один остался, а мне товарищи нужны. Мысли его на мгновение унеслись в будущее, которое он себе плохо представлял. Показалось ему, что сидят они за столом и пью водку, и эта водка, во — первых, была с капитанскими звездочками, а, во — вторых, до чёртиков горькая.

— За мной! — с этими словами он опустил забрало и побежал вдоль трассы.

Что надо искать, Берзалов не знал. Что‑нибудь, что отличается о обычных вещей или от обычного течения времени. Последнее вообще ему казалось невозможным. В голове крутились фраза, почерпнутая из какой‑то фантастической книжки: микролептонное поле, тот же самый временной континуум и ещё парочка понятий из общей теории относительности. Больше Берзалов как ни напрягался, припомнить ничего не мог. Ну да, думал он, я же больше кулаками привык махать и воевать, а здесь философия и физика в чистом виде, не каждый профессор разберётся.

Он оглянулся на Бура, может, он и народный предсказатель, но пока молчит в тряпочку и сосредоточен исключительно на беге, а лицо ничего не выражает: ни светлых мыслей, ни одухотворенности. Может, это и к лучшему, может нам ничего не грозит? И слава богу! Но куда тогда стрелял Гаврилов? Он внимательно огляделся вокруг: обычные канавы, обычные придорожные кусты и обычные же клены, на которых только — только распустились листья, и поэтому смолистый запах был особенно приятен. Ну и, конечно, трасса, на которой чётко отпечатались протекторы бронетранспортёра.

Берзалову хотелось узнать, зачем Скрипей ловит мальчиков?

— Он и девочек тоже ловит, — механически, как суфлер, ответил Бур, словно прочитав мысли Берзалова.

Берзалов сделал вид, что это в порядке вещей и спросил:

— А зачем?

— Не знаю, — пожал своими бабскими плечами Бур.

— Должно быть, просто так? — предположил Берзалов.

Но Бура интересовало совсем другое, и, вообще, похоже, он «считал» информацию и тут же забыл о ней.

— Товарищ старший лейтенант, — спросил Бур, — а что надо найти?

Обмундирование на Буре всё равно висело вкривь и вкось. Шлем налезал на глаза, ботинки смотрелись, как на клоуне. Собственно, так оно и было: кто‑то подсказал Буру, что ботинки, чтобы не натирали ноги, должны быть на два размера больше, вот он и расстарался.

— Хоть что‑нибудь, — буркнул Берзалов в сторону.

— А — а-а… — произнёс Бур, словно что‑то понял.

— Куда‑то ж старший прапорщик стрелял, — кисло пояснил Берзалов.

— Конечно, стрелял, — охотно согласился Бур и посмотрел на равнину, как будто что‑то там увидел.

Берзалов даже перестал дышать, ожидая хоть какого‑нибудь знака от Бура. Но похоже, зря, Бур только любовался на весёлую, зелёную травку и деревья.