Выбор шатеры (СИ) - Яна Ясинская

- Вряд ли, - задумчиво отзывается Эван. – Тогда они были бы просто отголосками. Мне кажется, что здесь действует что-то гораздо более сильное. Сумрачный лес не смог защитить деревню от нападения, а эта «магия» - смогла. Возможно, Мэд права. Отар здесь непричём.

- И что будем дальше делать? Стоять и смотреть? – встревает в разговор Мэд. – Не знаю, как вам, а лично мне не сильно приятно торчать в толпе этих полу-призраков, которые то и дело проходят сквозь тебя.

Слова недовольной шатеры звучат весьма здравомысленно. Особенно учитывая, что как раз в этот момент сквозь Мэд проходит какая-то старушенция с клюкой.

Оставаться в ожившем поселении больше нет смысла. Осторожно лавируя в толпе воскресших жизнерадостных поселян, ориентируясь на направление, указанное компасом, идём к окраине деревни. Как только поселение остаётся позади, ярмарочный гул смолкает.

Оборачиваюсь.

На месте развесёлой ярмарки, свежевыкрашенных домов всё та же неприглядная, поросшая бурьяном и деревьями пустошь, на которой одиноко торчат полуразрушенные выжженные домишки.

Резкий порыв ветра приводит в движения колокол, висящий под куполом обгоревшего каменного храма. Приглушенный заунывный перелив колоколов растекается по округе, словно напоминание о том, что жизнь и смерть всегда рядом.

- Смотрите! Смотрите! – заинтриговано взвизгивает Мэд, показывая на один из домов, который стоит на самой окраине деревни. – Вы её видите? Видите?!

На этот раз сомнений нет: перед нами отголосок. Девушки. Совсем юной. Лет пятнадцати – шестнадцати. Моя ровесница. Она возникает из воздуха. На бегу. Её очертания не такие яркие, как были у поселян на ярмарке. Напротив, она более «приглушенная». Почти прозрачная. В ней не чувствуется жизни. За девочкой словно шлейфом веет холодным дыханием смерти. Не знаю, как остальные, но я чувствую его кожей.

Да… Это точно отголосок. Я бы даже сказала не так…

Девочка-призрак.

Я не чувствую в ней радости, которая исходила от воскресших жителей сожжённой деревушки. Напротив: при виде неё мою душу захлёстывает страх, беспокойство, тревога и… желание. Острое, неконтролируемое, неподвластное разуму.

Её желание. Совпадающее, каким-то невероятным образом с моим - любить и быть любимой.

Босоногая. В длинном льняном платье. Редкие для Дария светло-русые волосы спадают ниже талии. Чтобы не разлетались на ходу, они в нескольких местах перехвачены тесьмой, образуя волны. Я сама частенько делаю так, когда мне бывает лень плести косу.

Девушка украдкой пробирается на окраину деревни. То и дело настороженно оглядывается, словно боясь, что её поймают и вернут обратно в отчий дом. Не знаю почему, но меня, как магнитом тянет к этой незнакомке. Хочется, как следует, рассмотреть её лицо, которое даже издали почему-то мне кажется до боли знакомым.

Осторожно высвобождаю руку из тёплой ладони Эвана, делаю шаг к отголоску, который уже добежал до груды огромных камней, лежащих у рощи. Девчонка останавливается возле них, наклоняется и вытаскивает из камней заранее спрятанный узел с вещами, после чего бросается к лесу.

Не выдерживаю – бегу за ней.

- Ада! Ада, подожди! – Эван настигает меня в паре метров от опушки, хватает здоровой рукой, прижимает к себе. – Стой, я тебе говорю! Ты что, на тот свет захотела?

Я не отвечаю. Как зачарованная, я боюсь оторвать взгляд от отголоска.

- Ты-то куда несёшься, курица?! – возмущённый голос брата заставляет меня на секунду оторваться от лицезрения незнакомки.

Раздосадованный Анигай пытается догнать не меньше моего заинтригованную Мэдлин, которая бежит напропалую через кустарники, чтобы тоже поближе разглядеть девочку-призрак. Брат нагоняет шатеру, когда та уже оказывается в нескольких шагах от отголоска. А дальше начинает происходить нечто совсем странное. Моя подруга, похоже, окончательно слетает с катушек. Вид у неё откровенно шальной.

- Драг меня побери! Ада! Ада! Это же она! – восторженно орёт Мэд, даже не задумываясь о том, что может спугнуть отголосок. – Ты узнала её?! О-о-о! А-а-а! Она живая! Я видела её вживую! Отар меня приподними и пришлёпни! Да все девчонки в Руаре с ума сойдут от зависти! Главное, чтобы только поверили! Если что – подтвердишь! О, Отар! Она ещё красивее, чем на портретах!

Я не сразу понимаю, о чём блажит явно сошедшая с ума то ли от восторга, то ли от нашего затянувшегося опасного приключения шатера. Лишь подойдя ближе к отголоску, до меня доходит, почему Мэдэлин столь неадекватно реагирует на образ этой девчонки.

Я тоже… Я тоже где-то уже видела это лицо. Но где?

Незнакомка всматривается в чащу Сумрачного леса, будто ожидая кого-то. Прижимая к груди скудный узелок с одеждой, она то и дело нервно оглядывается в сторону поселения древних. Нет сомнений, что эта девочка – одна из них. Из тех, в ком течёт кровь древних. Поэтому её волосы светлее, чем у обычных дарийцев, а глаза отдают зеленью.

Мне непонятно только одно: почему она хочет уйти от них? От своей семьи, друзей, близких. Разве есть в этой жизни нечто более ценное, чем семья? По мне так нет! Причём не просто уйти, а сбежать. Почему? Куда? С кем? Вопросы, на которые у меня нет ответа.

Осторожно высвобождаюсь из крепких объятий Эвана, подхожу ближе к девочке-отголоску. Вглядываюсь в черты её лица и… отказываюсь верить собственным глазам. От удивления перехватывает дыхание.

Теперь я понимаю шальной вид Мэд. Она узнала её сразу.

Это просто не может быть ОНА!

Меня, как и Мэдэлин, охватывает благоговейный трепет.

О, да! У моей подруги были все причины блажить от восторга. Я сама на грани того, чтобы не повторить истерику шатеры «на бис».

Ну конечно же! Теперь я понимаю, кого мне напоминает эта незнакомка! Я тоже, как и Мэдэлин, видела эту девочку раньше! Но только не в живую, а на её портретах.

Мне трудно поверить в это, но нет никаких сомнений: перед нами стоит она – благословенная императрица Арасэли, усопшая любимая супруга императора Дэмониона.

8. сердце или долг?

Альтаир. Императорский дворец

Издалека его можно было бы принять за огромный, сияющий кристалл. Острые шпили – в облака. Полупрозрачный сверхпрочный мост, перекинутый через чистейшую матово-голубую реку Андору, соединяет непреступный императорский замок с остальной часть современного мегаполиса – Эквириэль, окружающий его со всех сторон.

Альтаир. Планета, поражающая своей правильность, чистотой, экологией, педантизмом и…

…улыбками.

В отличии от Дария, где разбег от любви до ненависти у жителей может составлять ровно полсекунды, альтаирцы всегда славились выдержанностью и приветливостью. Впрочем, столь поразительный самоконтроль на самом деле всё же заслуга не столько альтаирцев, сколько специального антиэмпативного препарата, инъекции которого они по собственному желанию делают каждое утро.

Почти неощутимый крошечный укол позволяет сохранять эмоции под контролем весь день. Препарат абсолютно безвреден: не вызывает привыкания, не имеет побочных эффектов. Если, конечно, не считать «побочным» явлением отсутствие резко выраженной эмпатии - способности сопереживать другому человеку. Нет, она безусловно, остаётся, но в приглушённом состоянии. И это позволяет альтаирцам держать свои, порой разрушительные, эмоции под контролем.

Отказаться от приёма препарата можно в любой момент, но мало кто это делает, потому что держать свою жизнь и эмоции под контролем для альтаирцев куда приятнее и привычнее, чем погружаться в хаос эмоциональных проблем и дилем. Благодаря подобной гражданской сознательности на Альтаире практически полностью отсутствует преступность. Вдобавок благодаря «неизношенности» нервной системы, жители Альтаира не только прекрасно выглядят, но и живут, как правило, существенно дольше тех же нервно измотанных дарийцев и землян, хотя в целом их жизненные циклы совпадают.

Первые морщинки и несколько седых волос – вот, что не заметил вечно занятый муж во время своего последнего прилёта домой, и зря. Будь он более внимательным к ней, то увидел бы излишнюю бледность и круги под глазами от бессонных ночей. Глаза, покрасневшие от постоянных слёз. Может, тогда бы он понял, что его супруга вот уже несколько лет как отказалась от антиэмпативных инъекций.

Анна Мария Илиандэлла Альтаирская. Красивая рыжеволосая женщина с усталыми зелёными глазами. Ей было двадцать, когда её выдали замуж. Это был династический, заранее спланированный брак. Без любви. Без эмоций. И она была готова к этому. По-другому в её семье, ведущей начало от старейших родов альтаирской знати, просто и не могло быть. Единственное, к чему Анна оказалась неготовой, так это к любви, которая зародилась в ней вместе с появлением её детей. Её трёх сыновей: Радиэля, Грэгори и Иоанна Дрогварда младшего.