Курсант: Назад в СССР 12 - Рафаэль Дамиров

Вы что задумали? — Сашок попятился, грамотно уходя с линии удара. Еще один признак в пользу того, что моя паранойя права насчет него.

— Да ты не ссы, — улыбнулся я. — Хочется лучик света впустить в это темное царство.

— А! Классику читаете? — успокоился Сашок, косясь то на меня, то на табурет в моих руках.

— Какую классику? — спросил я, подходя к заколоченному окну и примериваясь для удара.

— Ну, я подумал, что вы Добролюбова процитировали.

— Не знаю я никакого Добролюбова, я в Москве недавно, — пожал я плечами, а про себя отметил, что Сашок не так глуп, как кажется. Вон, отсылку к критику, высказавшемуся о «Грозе» Островского, уловил. Я, конечно, не знаток русской литературы, но почему-то эту фразу со школы помнил. Может, он тоже из учебников и помнил? Или нет?

Бум! — что есть силы я врезал табуретом по доскам в оконном проеме. Света зажала уши. Табурет выдержал, советский же.

Бум! Бум! Бум! Хрусь!

А вот доски сдали, гнилые немного оказались, как я и рассчитывал. Через несколько энергичных ударов треснули и вывалились наружу, щерясь жалами ржавых гвоздей.

В оконце хлынул свет, я даже прищурился, уже успел от него отвыкнуть.

— Так что мы ищем, Андрей Григорьевич? — Саня изображал кипучую деятельность, слоняясь из угла в угол и вертя по сторонам башкой.

Я даже на секунду пожалел, что взял с собой его. Пусть бы в машине дремал, и мне спокойнее, и не бесит…

— Хрен знает! Знал бы — давно б нашел, еще при первом осмотре.

— Нужно искать что-то необычное, — пришла на помощь мне Света.

— Например? — хохотнул Сашок. — Крысу с двумя головами? Как в «Щелкунчике»?

С приходом в помещение дневного света он уже не выглядел таким трусоватым.

— Там с тремя головами крыса была, — уточнила Света. — Во всяком случае, в мультике. А искать надо не крысиного короля, а — вот, например.

Света присела на корточки, разглядывая и колупая пальчиком пол.

— Смотрите, тут щели между досками слишком большие. И холодком снизу тянет. Будто внизу погреб.

Мы тоже склонились возле Светы. Саня постукал по полу:

— Да нет там ничего, просто доски рассохлись.

Я внимательно осмотрел пол и пространство рядом — никаких признаков люка, лаза или чего-то еще, свидетельствующего о погребе или подземном ходе.

— Смотрите! А вот здесь на стене следы странные, — Сашок уже вертелся в углу избушки, потеряв интерес к щелям в полу. — Гляньте, известка сшоркана, будто подошвой по ней кто-то скользнул.

— Каратист пнул? — усмехнулся я, разглядывая динамический серый след на приличной высоте.

— Да не-е… — Саня уже бегал глазами по прилегающему к стене участку потолка. — Будто кто-то спускался и ногой уперся. Скользнул. Смотрите, сверху вниз след идет, судя по задирам.

— Откуда спускался? — я задрал голову вверх, уже не удивляясь способностям Сашка, сейчас меня полностью захватила новая находка.

— А вот отсюда! — вдруг воскликнул Головин и, подняв руки, уперся ими в дощатый потолок. Тот, словно сотканный из сотни грубых досок-заплат, был больше похож на мозаику, чем на функциональный элемент.

Среди всего этого древесно-стружечного хаоса Саня умудрился разглядеть заплатку чуть побольше — крышку люка. Низкий потолок позволил с легкостью достать до него. Головин чуть надавил на лишь ему видимую крышку. Та сдвинулась, открыв черноту лаза, из которого пахнуло пыльным залежалым шлаком, паутиной и дохлыми мышами.

— Ого! Там выход на чердак! — торжествующе воскликнул водила.

— Отойди-ка, — сказал я и уцепился за край лаза.

Подтянулся на руках, уперся ногой в стену и вскарабкался наверх.

— Андрей Григорьевич! — воскликнул Саня. — Смотрите! Вы такой же след оставили на стене!

На чердаке было темно, но глаза быстро привыкли. Я огляделся, повертел головой. Ничего нет, лишь россыпь угольного шлака шуршит под ногами. В этом ничего странного нет — такой материал широко использовался в Союзе в качестве дармового утеплителя. О его вредности сейчас никто и не думал.

Я побродил по чердаку, вышел к небольшому оконцу-дверце в крыше. Открыл его и высунулся. Через этот проем можно выбраться на крышу, где по скату шифера проложена лестница из сбитых досок.

Я вылез наружу, ступил на шифер. Прошел по лестнице и очутился на краю крыши, прямо у примыкающего к дому раскидистого, еще зеленого вяза. Спустился по дереву вниз — это не составило вообще никакого труда. Спрыгнул на землю и вошел в домик.

— Ой, черт! — увидев меня входящим, выдохнул Саня, прижав ладонь к груди. — Напугали, товарищ майор!

— Там по дереву можно проникнуть в дом через чердак, — задумчиво проговорил я.

— Вот и разгадка, — кивнула Света. — Приходько заперла себя сама. Пробралась через крышу, надела на ногу цепь и ждала нас. А снаружи преспокойненько висел замок.

— Вы хотите сказать… — таращился на нас Сашок, — что администраторша инсценировала свое похищение? Но зачем?

— Я в этом до конца не уверена, но похоже на инсценировку… — пожала плечами Света. — Нужно с ней поговорить, допросить. Мне кажется, что она притворяется, и амнезия выдумана.

Впервые я видел Свету сомневающейся. Обычно она твердо знает всю подноготную, когда выдвигает версии, а тут — стоит в раздумье. Я и сам, признаться, уже мозг сломал, распутывая это, пожалуй, самое загадочное дело за всю мою карьеру. Прошлую и нынешнюю.

— А как же администраторша смогла взобраться на крышу? — допытывался Сашок. — Чай не обезьяна? Одно дело, Андрей Григорьевич слез или я полезу, а другое — женщина далеко не комсомольского возраста, да и со спортом-то она вряд ли на «ты». Профессия спокойная, как я понял.

— А ты молодец, — я смотрел на Головина, пытаясь проникнуть в его думки. — Мыслишь, как настоящий следак. Не хочешь сменить род деятельности? Перевестись в другой отдел?

— Не-е! — замотал тот головой. — Мне и на моем месте распрекрасненько!

— Тем не менее, доводы твои обоснованы и требуют проверки, — я подошел к Свете и ласково проговорил: — Любимая, ты должна нам помочь. Попробуй проникнуть в дом через чердачное окошко. Ради эксперимента.

Света сощурилась и недовольно сжала губы.

— По-твоему, я возраста подходящего? Далеко не комсомольского? Подхожу для корректности эксперимента?

И поставила тонкую ручку в бок.

— Нет, конечно! Ты моложе