Во имя Рима: Люди, которые создали империю - Адриан Голдсуорти

Женщины стали бросать со стены одежду и деньги и, наклонясь с обнаженной грудью, простирали руки и заклинали римлян пощадить их и не губить, как они это сделали в Аварике, даже женщин и детей. Некоторые из них дали даже спустить себя на руках и отдались солдатам. Центурион VIII легиона Луций Фабий, как всем было известно, заявил в этот день среди своих, что его соблазняют награды, обещанные под Авариком, и он не допустит, чтобы кто-либо прежде него взошел на стену. И вот, взяв трех солдат из своего манипула, он на их руках поднялся на стену; в свою очередь, приподнимая их одного за другим, он вытянул их на стену.{216}

Однако галлы быстро восстановили силы, и множество воинов двинулось навстречу захватчикам, выстроившись тесными группами за стеной. Женщины перестали просить пощады и принялись ободрять мужчин. К тому же лишь немногим римлянам удалось ворваться в город, они были утомлены и неорганизованны. Долгое время ярость легионеров не позволяла им остановиться, но они сражались в очень невыгодных условиях и понесли серьезные потери. Появление эдуйских вспомогательных войск на фланге атакующих посеяло среди них панику, так как их по ошибке приняли за врагов, несмотря на то что правое плечо у каждого из них было обнажено, чтобы римляне признали в них союзников.

В то же самое время центуриона Луция Фабия и тех, которые вместе с ним взошли на стену, окружили, убили и стали сбрасывать вниз головой со стены. Центурион того же легиона Марк Петроний, попытавшийся взломать ворота, был застигнут целой массой врагов. Потеряв надежду на свое спасение и весь израненный, он закричал последовавшим за ним солдатам своего манипула: «Так как я не могу спасти себя и вместе с собою вас, то я, по крайней мере, позабочусь о вашей жизни, которую я своим славолюбием подверг опасности. Пользуйтесь случаем и думайте о себе». С этими словами он ворвался в гущу врагов, двух из них убил, а остальных несколько оттеснил от ворот. Когда его товарищи попытались помочь ему, он сказал им: «Напрасно вы пытаетесь спасти мне жизнь: и кровь, и силы уже оставляют меня. Лучше уходите, пока возможно, и спасайтесь к вашему легиону». Так вскоре он пал в бою и спас своих товарищей.{217}

Фабий и Петроний были двумя из сорока шести центурионов, погибших во время этого сражения. Солдат было убито менее 700. Цезарь в «Записках» критикует своих солдат и офицеров только за то, что они были слишком самоуверенными и жаждали заслужить его похвалу. Дав при этом описание примеров героизма и самопожертвования нескольких человек, автор попытался скрыть масштаб поражения. Во время боя Цезарь вызвал две когорты XIII легиона, оставленные для охраны меньшего лагеря, на помощь X легиону. Таким образом, он пытался прикрыть бегство своих солдат. На следующий день Цезарь построил армию и подверг ее суровой критике за непослушание, но никаких взысканий не последовало. Затем римский командующий вывел солдат из лагерей и построил в боевом порядке на очень сильной позиции. Верцингеториг, что неудивительно, не стал нападать при таких неблагоприятных обстоятельствах, и римский командующий смог уверить своих легионеров в том, что, несмотря на недавнюю неудачу, галлы по-прежнему их боятся. Потом он отвел войска, решив, что бессмысленно оставаться рядом с Герговией, тем более что снова возникли проблемы с эдуями, часть которых перебила римский гарнизон в Новиодуне. Город затем подожгли, а большое количество зерна, которое там находилось, сгорело или было расхищено.

После этого успеха восставшие послали множество маленьких отрядов кавалерии для нападения на линии снабжения римлян из Трансальпийской Галлии. Цезарь потерял инициативу в Герговии, и этой неудачи оказалось достаточно, чтобы другие племена тут же присоединились к мятежникам. Но теперь Цезарь предпринял контрнаступление в ином направлении, поспешив к римской провинции форсированным маршем. Его армия перешла вброд вздувшиеся воды реки Лигер (Луара). Во время перехода кавалерия образовала нечто вроде живой преграды, чтобы пехотинцам, поднявшим оружие над головой, было легче идти через воду, доходившую им до груди. Подобным же образом Помпей когда-то переходил через Кир.

Дальше на севере Лабиен, успешно проведя кампанию против парисиев и сенонов, посчитал, что лучше снова присоединиться к Цезарю и действовать против неприятеля сообща. Цезарь полностью одобрил это решение, в «Записках» подробно рассказано, как мастерски легат ввел в заблуждение галльских вождей относительно своих намерений и смог беспрепятственно пересечь реку, а затем уничтожить вражескую армию. Когда начался бой, Лабиен ободрил своих солдат, попросив их представить, что на поле присутствует сам Цезарь и наблюдает за их поведением. Однако каким бы одаренным ни был любой легат, «Записки» ясно дают понять, что подлинным героем всегда был их автор.{218}

Непродолжительное время обе стороны были заняты перегруппировкой сил. Верцингеториг смог увеличить число воинов в своей главной армии и уговорил других вождей нападать на римлян повсюду. К Цезарю присоединился Лабиен, к тому же удалось собрать еще рекрутов в провинциях и нанять германских всадников и легких пехотинцев с противоположного берега Рейна. Римский полководец заменил маленьких пони германцев на более дорогих и рослых скакунов, большинство коней отдали германцам его офицеры. Затем он двинулся против секванов и лингонов в Восточной Галлии.

Верцингеториг собрал большой отряд кавалерии, чтобы напасть на римскую армию во время марша, и его воины торжественно поклялись не покидать поля боя, пока каждый не проедет два раза через вражескую колонну. Вождь галлов разделил своих всадников на три отряда, и они напали одновременно на фланги и головную часть колонны. В качестве контрмеры Цезарь также разделил свою вспомогательную кавалерию на три отряда и послал каждый из них против трех соединений противника. Всякий раз, когда казалось, что галльским всадникам удалось добиться преимущества, когорты легионеров — согласно приказу — приходили на помощь своим кавалеристам. Это помогло стабилизировать бой, поскольку создавало надежное прикрытие, за которым вспомогательная кавалерия могла собраться и перестроиться, а затем снова вступить в сражение, но при этом движение армии замедлялось.

Наконец германская кавалерия, столкнувшись с врагом, атаковавшим правый фланг римской колонны, пробилась на вершину холма и, наступая вниз по склону, обратила противника в бегство. Это поражение вызвало отступление остальных галльских всадников. Верцингеториг был обескуражен этим поражением кавалерии, так как считал ее самым сильным звеном своей армии. После этой неудачи он отступил к городу Алезия. Цезарь устремился следом с основными силами, оставив вещевой обоз под защитой двух легионов на одном из холмов. Вплоть до захода солнца римляне нападали на арьергард галлов и наносили им тяжелые потери. На следующее утро все римские силы двинулись к Алезии, где обнаружили, что армия галлов расположилась лагерем на возвышенности возле города.{219}

На этот раз, поскольку все войска оказались сосредоточены в одном месте, и у римлян имелось достаточно продовольствия, Цезарь, не колеблясь, приступил к блокаде города и лагеря Верцингеторига. Пока его легионеры строили линию укреплений длиной приблизительно в 11 миль, включающую в себя двадцать три форта, соединенных рвом и валом, кавалерия прикрывала солдат и принимала участие в стычках с галльскими всадниками. Прежде чем возведение укреплений завершилось, Верцингеториг приказал своей кавалерии вырваться из окружения, чтобы каждый отряд вернулся на свои родные земли передал приказ набирать войска для большой армии, которая должна вернуться и уничтожить врага.

Цезарь утверждает, что около 80 000 галлов остались возле города и что они имели запас продовольствия, по меньшей мере, на тридцать дней. Однако маловероятно, что армия галлов была настолько большой, особенно если учесть, что ее смогли блокировать около 40 000 римлян. Цезарь опять же не называет численности своего войска, и размер каждого легиона в 52 г. до н. э., так же как и количество вспомогательных войск, точно не известны.

Римский командующий узнал о бегстве неприятельской кавалерии и намерении Верцингеторига защищать город. Легионам было велено усилить римские укрепления, которые поначалу состояли лишь изо рва и стены не более шести футов высотой. Теперь вражескую позицию окружал ров с крутыми склонами 20 футов шириной. Галлам было бы трудно перебраться через него, а легионеры могли быстро прибыть к месту нападения. Главная стена из земли и древесины находилась на расстояний 400 шагов от рва, и ее защищали еще два рва, каждый шириной 15 футов. Средний ров по возможности заполнили водой. Сама стена была 12 футов высотой, на ее верхней части были бруствер и дорожка, а через каждые 80 футов установили башенки.