Жена палача (СИ) - Лакомка Ната

- Вы подозреваете Рейнара или меня? – спросила я медленно.

У моего мужа глаза были чёрные, и когда он схватил меня за горло, выпытывая правду, его глаза горели, как угли. Но тогда я испугалась меньше, чем сейчас, когда посмотрела в глаза фьера Ламартеша. Светлые, почти бесцветные, они глядели почти ласково… так же ласково, как у удава, обвившего кольцами свою жертву.

- Подозрение – это не обвинение, - мягко сказал он. – Конечно, я верю вам. Вы не могли убить сестру. Но будет лучше, если пока вы поживете у своих родных, в Сартене. Думаю, ваши дядя и тётя будут этому рады.

- Да, конечно, - еле выговорила я.

Значит, дом дяди и тёти сейчас станет моей тюрьмой. Рейнар заперт в королевской тюрьме, я – в доме Монжеро.

- Можно ли мне увидеться с мужем? – спросила я у фьера Ламартеша, но он с сожалением покачал головой.

- Боюсь, пока это невозможно. Но как только свидания с ним разрешат, я сразу вам сообщу. А пока соберите для него вещи – перемену белья, рубашку, мыльные принадлежности...

- Да, конечно, - повторила я, чувствуя, что дурной сон продолжается.

Пока я укладывала вещи в дорожную сумку, в которой Рейнар возил лекарства, дознаватель осмотрел дом. Я не вмешивалась, только вздрагивала всякий раз, когда фьер Ламартеш бесшумной тенью мелькал в коридоре.

Когда за дознавателем приехала коляска, я заперла ставни и двери, и в сопровождении королевских гвардейцев спустилась с рябинового холма. Следом вели вороного коня – его пообещали передать моему дяде.

Меня отвезли в Сартен, и тётушка вышла навстречу – заплаканная, бледная. Дядя поддерживал её под руку, но сам выглядел не лучше.

- Я сообщу, госпожа ди Сартен, когда вы понадобитесь, - сказал фьер Ламартеш мне на прощение. – Может, что-то ещё передать вашему мужу?

- Скажите, что я всегда думаю о нем, - попросила я. – И знаю, что он невиновен.

24. Жизнь и смерть, правда и ложь

Это были тяжёлые дни.

Если после смерти отца, а потом и мамы, я плакала, и на сердце становилось светлее, то теперь слёз не было, а на сердце было тяжело до удушья.

Фьер Капрет вернулся в город как раз к похоронам. Трагедия объединила нас, и он заезжал каждый день, чтобы сообщить, как идёт дознание по делу об убийстве. От него мы узнали подробности того, что случилось с Лилианой.

Она была убита в беседке возле мельницы, смерть наступила после полуночи, до шести часов утра, но тело нашли только днём. Его обнаружили работники мельницы. Зачем Лилиана отправилась в беседку ночью – неизвестно. Слуги были уверены, что хозяйка решила переночевать у кого-то из подруг, как часто делала раньше. Но никто из благородных фьер Сартена не подтвердил, что Лилиана приезжала к ним в гости. По словам служанки, она вела себя, как обычно, поужинала и поднялась к себе, после чего её больше не видели. Как она вышла из дома и как выехала из города – разузнать не смогли. По случаю праздника, ворота Сартена были открыты круглосуточно, и никто не следил за прохожими, всадниками и колясками, сновавшими туда-сюда.

- Но убийца пойман, - говорил фьер Капрет мне, тёте и дяде, гневно пристукивая в такт своим словам кулаком о ладонь,  - и будьте спокойны, я добьюсь его казни.

Подобные слова он повторял раз по сто на дню, и я уже устала разубеждать его в виновности Рейнара.

- Рейнар не убивал, - в который раз повторила я, думая о Лилиане.

Кто осмелился поднять руку на такую красоту? В ком было столько ненависти? Неужели моя сестра ужалила ещё кого-то, кроме меня и моего мужа? Я вспоминала, как Лилиана любила зло пошутить над сартенскими дамами, как безбоязненно повторяла слухи и сплетни – конечно, не все они были ложью, но теперь мне казалось, сестра получала особое удовольствие, говоря гадости о других. Только всё это было таким ничтожным по сравнению со смертью.

- Понимаю, что вы защищаете мужа, Виоль, - оторвал меня от размышлений фьер Капрет. – Понимаю, что долг диктует вам защищать его. Но не беспокойтесь, я освобожу вас. Потому что убийца получил, чего не заслуживал – самую прекрасную и чистую женщину…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Что? – я изумленно вскинула на него глаза. – Что вы такое говорите, фьер Капрет?

- Я позабочусь о вас, - пообещал он, - когда убийцу казнят, вы станете свободны. И никто не посмеет упрекнуть вас прошлым. Клянусь.

- Вы меня слышите? – я вскочила с дивана, на котором сидела рядом с тётушкой. – Рейнар не убивал Лилиану! Тётя, дядя, вы верите мне?

Тётушка только вздохнула, а дядя пробормотал, что дознание во всём разберётся.

- Я вас слышу, Виоль, - торжественно заверил меня фьер Капрет. – И я обязательно освобожу вас от этого человека.

- Он невиновен! – закричала я, но фьер Капрет попрощался с моим дядей, поклонился тёте и отбыл в суд.

После его ухода дядя попросил Дебору принести вина и выпил, дрожащими руками налив себе полный бокал. Тётя вздыхала и утирала слёзы, а я говорила о невиновности Рейнара, но чувствовала, что говорю в пустоту.

- Зачем этот человек встал на нашем пути? – произнесла тётя, когда я замолчала. – Почему я позволила ему войти в наш дом? Ведь я знала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

- Это моя вина, - дядя налил ещё бокал. – Только из-за меня бедняжка Виоль поехала к нему…

- Это не он, это мы встали на его пути, - сказала я гневно. – И я не верю, что он убил их. Нет, только не Рейнар.

- Думаешь, палач не способен на убийство? – спросила тётя и снова залилась слезами.

- Рейнар не убивал, - повторила я упрямо. – И я не позволю, чтобы его наказали без вины.

Но всё это были громкие слова, потому что я ничего не могла сделать. Только через неделю мне позволили свидание с Рейнаром, и я отправилась в королевскую тюрьму, не обращая внимания на мольбы тёти не выходить из дома.

Несмотря на солнечный день, я накинула плащ с капюшоном, надеясь таким образом укрыться от любопытных, но это мало помогло. Меня узнали почти сразу, и я выслушала многое, пока добралась до квартала, где находилась королевская тюрьма. Кто-то жалел меня, кто-то считал, что я действовала заодно с мужем. Горожане даже не старались говорить тихо хотя бы при мне, обсуждая новый скандал.

Я постаралась не замечать этого, но щеки пылали. Как ни надеялась я, что отношение к палачу переменится, люди не желали меняться. Даже те, кто раньше относился ко мне без высокомерия, сейчас спешили отвернуться.

Но кое-кто поспешил не от меня, а ко мне. Я уже подходила к королевской тюрьме, когда дорогу мне преградил фьер Сморрет-младший. Последний раз я видела его на своей свадьбе, когда он наговорил гадостей. Вроде бы, не так давно, но Элайдж Сморрет показался мне призраком, вынырнувшим из далёкого прошлого. Он и выглядел, как призрак – бледный, глаза и волосы казались выцветшими, как после болезни. Может, он и в самом деле болел, а может, казался блеклым, потому что был одет в черное. Я припомнила, что тётушка упоминала о смерти фьеры Сморрет, матери Элайджа. Но убитым горем он точно не выглядел. Впрочем, наверное, я тоже не производила такого впечатления.

- Как ваши дела, Виоль? – спросил Сморрет напористо. – Вы куда-то спешите? Позвольте, провожу.

- Нет, благодарю, - твёрдо отказалась я. – Я вполне способна добраться сама. Здесь недалеко.

- И куда вы идёте?

- Недалеко, - повторила я, всё же постеснявшись сказать про тюрьму, но он сам догадался.

- Понятно, - произнес он с лёгким презрением. – Идёте проведать палача. Заботитесь об убийце сестры, Виоль? Траур вас не душит?

- А вас? – не спустила я ему.

- Я не предавал память матери, - мгновенно обозлился он.

- И я не предавала памяти сестры. Потому что мой муж – не убийца. А вы порочили свою бедную матушку при жизни, и вряд ли попросили у неё прощения перед смертью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Так он сумел убедить вас в своей невиновности? – в глазах Сморрета вспыхнули опасные огоньки, и я на всякий случай отступила, чтобы ему не вздумалось схватить меня, как в ночном майском лесу.

- Зачем убеждать в том, что я и так знаю?