Шерлок Холмс и дело о папирусе (сборник) - Дэвид Дэвис

– Не думайте, будто я в восторге оттого, что нам пришлось ввести бедолагу в заблуждение, – промолвил Холмс, – однако на карту поставлено слишком многое. Я был бы рад предостеречь Доусона насчет Мельмота и Фелшо. Нисколько не сомневаюсь, что они вскоре выйдут на наш след. Впрочем, возможно, это уже произошло.

– Но ведь они понятия не имеют, что именно надо искать. Откуда им знать, что «Книга мертвых» спрятана в погребальном сосуде? Или вы считаете, что они это уже выяснили? Но как?

– Нет, они этого не знают, – покачал головой Холмс. – В противном случае, они бы сейчас нас опережали. Им известно другое. Они уверены в том, что мы находимся на верном пути, и потому понимают, что должны следовать за нами. Им всего-навсего надо будет выяснить у Доусона, что именно он нам рассказал. Этого будет вполне достаточно, чтобы просчитать наш следующий ход.

– А мы держим путь на остров Гриб.

– Великолепно, Уотсон, – улыбнулся Холмс. – Именно там завершится наше путешествие. Именно там будет разыграна последняя сцена этой мрачной драмы.

– А что же Мельмот и Фелшо?

– Пока нам нет нужды беспокоиться об этих негодяях. Они никуда не денутся. Согласитесь, Уотсон, на сей раз мы оказались в весьма необычном положении. Не мы преследуем преступников – преступники преследуют нас. – Мой друг сардонически рассмеялся и посмотрел на меня. – В свое время мы еще встретимся с новопреставленным Себастьяном Мельмотом и его дружком, мерзавцем Тобиасом Фелшо. Знали бы вы, как я жду этой встречи.

Мы въезжали в Лондон, а Доусон тем временем открывал дверь двум неожиданным посетителям. Этих людей он видел в первый раз. Один из мужчин шагнул вперед, бесцеремонно втолкнув слугу обратно в холл, а второй плотно затворил за собой дверь. Высокий блондин с длинными волосами и полным бледным лицом наклонился к слуге так близко, что Доусон уловил сладкий аромат дорогой туалетной воды, исходивший от незваного гостя.

– Мне надо задать вам кое-какие вопросы, – ухмыльнулся блондин, и Доусон явственно почувствовал угрозу в его голосе. – Если вы ответите на них честно, подробно и без утайки, то тогда, – мужчина поджал губы и перешел на шепот, – тогда, быть может, я оставлю вас в живых.

Вечером того же дня мы с Холмсом сели на поезд, следовавший с Юстонского вокзала на север, до Пенрита, ближайшей к Ульсуотеру станции.

– Следующий поезд только утром, так что, если нам улыбнется удача, мы опередим злоумышленников часов на восемь, – заметил Холмс, когда мы вошли в пустое купе.

– Они могут заказать экстренный поезд.

– Могут. – Холмс помрачнел.

До меня неожиданно дошло, что подобного развития событий мой друг не предусмотрел.

– Как вы думаете, что ждет нас на острове?

– Сложно сказать. В этом деле пока слишком много неизвестных переменных, чтобы строить сколь бы то ни было надежные предположения. Впрочем, кое-какие выводы можно сделать уже сейчас. Сэр Джордж Фавершем питал особый интерес к «Книге мертвых», который не объяснишь банальной страстью коллекционера.

– Вы о чем?

– Вы обратили внимание, что за книги стоят на полках в его кабинете?

– Да, я заметил, у него весьма внушительная библиотека…

– Названия книг! Вы пробежали глазами по корешкам?

– Боюсь, нет.

– Так вот, доложу я вам, подавляющее большинство этих книг так или иначе посвящено загадкам, что таят в себе смерть и жизнь после смерти. Выбор богатейший. Есть работы по спиритуализму, вампиризму, некромантии, реинкарнации, масса религиозных и философских трактатов, написанных представителями разных школ и учений. И все так или иначе связаны с тайной смерти.

По моей спине пробежал холодок. До меня дошло, на что пытался намекнуть Холмс.

– Вы полагаете, что Фавершем стремился заполучить «Книгу мертвых» по той же причине, что и Мельмот? Он хотел воспользоваться ею, чтобы… восстать из мертвых!

– Похоже, что так. Я теряюсь в догадках, как блестящий ученый-археолог вдруг уверовал в подобную глупость и решил, что какой-то древний папирус раскроет перед ним тайну жизни и смерти, отворит дверь в вечность…

– Мания. Одержимость навязчивой идеей. После того как человек ставит перед собой некую задачу, он может стать одержимым. Эта одержимость лишает его рассудка, способности мыслить здраво, он думает лишь о достижении цели. Мельмот тоже страдает одержимостью подобного рода. Как ни парадоксально, ей особенно подвержены люди умные.

– Благодарю вас, доктор, – кивнул мне Холмс и улыбнулся. – Что ж, если ваша гипотеза верна, понятно, отчего он долгие годы никому не рассказывал о «Книге мертвых». Дело было не в исторической или художественной ценности документа. Фавершем воспринимал его как руководство к действию и верил, что «Книга мертвых» поможет ему избежать могилы.

– Однако он мертв.

– Совершенно верно, но тело его, скорее всего, еще не предали земле. Пока он оставался среди живых, толку от «Книги мертвых» не было никакого. Сейчас же, однако, ситуация принципиально иная…

– Что вы хотите сказать?

Холмс подался вперед, прикрыл глаза и поднес длинные пальцы к переносице:

– Не хотелось бы мне это говорить, Уотсон, но факты – упрямая вещь, и они свидетельствуют об одном.

– О чем же?

– Секретарь Фавершема Джон Филипс, в котором покойный, по словам Доусона, видел чуть ли не приемного сына, собирается провести некий ритуал, описанный в «Книге мертвых», чтобы воскресить сэра Джорджа.

– Боже, как это мерзко! – воскликнул я.

– Мерзко и достойно жалости, – устало вздохнул Холмс. – Как вы совершенно правильно заметили, мы имеем дело с одержимостью навязчивой идеей. Здесь нет места ни логике, ни доводам разума, ни этическим соображениям. Бредовая навязчивая идея. – Холмс, откинувшись, глянул сквозь окно на небо, которое, словно булавочными уколами, было усеяно мерцающими звездами. Вздохнув, он добавил: – Один из достаточно редких случаев, мой друг, когда мне приходится молить Провидение о том, чтобы я ошибался.

– Прошу вас, джентльмены, заходите. Посмотрим, смогу ли я вам помочь.

Начальник станции закрыл дверь за двумя молодыми людьми. Гам, царивший на вокзале, стал практически неслышен. Железнодорожник зажег керосиновую лампу и, что-то бормоча себе под нос, принялся сверяться с толстым журналом.

– Говорите, экстренный поезд до Пенрита?

Двое джентльменов оставили его вопрос без ответа.

Начальник станции скользнул пальцем по одной из колонок в журнале.

– Да, – наконец сказал он с улыбкой. – Думаю, мы сможем вам помочь. Это вполне осуществимо.

Ночью я практически не спал. В купе стоял холод, а меня терзали жуткие видения гробов и оживающих трупов. С рассветом я оделся и вышел в коридор. Раскурив трубку, я залюбовался наступлением нового дня. Сквозь окутавший долины туман то и дело мелькала серая, подернутая рябью гладь озер, а вдалеке виднелись волнистые, залитые багряными красками рассвета холмы, подножия которых поросли лесом. Несмотря на абсолютное безлюдье, картина действовала на меня успокаивающее. С каждой минутой, по мере того как солнце все выше и выше поднималось над далекими взгорками, мне становилось все легче. Мелькавший перед моим взором ландшафт был столь дико, столь первозданно красив, что я даже не заметил, как ко мне присоединился Шерлок Холмс.

– «Я до сих пор люблю леса, луга и горы – все, что на земле зеленой мы видеть можем», – напевно произнес Холмс и пояснил: – Вордсворт. Он родом отсюда, это его край холмов и озер.

Некоторое время мы стояли в молчании, любуясь под стук колес проносящимися мимо нас пейзажами. Как обычно, настроение у Холмса менялось быстро.

– Мы прибудем в Пенрит примерно через час, – объявил он мне, сверившись с часами. – Пойдемте в вагон-ресторан завтракать. Боюсь даже предположить, когда в следующий раз нам подвернется возможность перекусить.

После того как мы основательно подкрепились, отведав ветчины, яиц, бекона, колбас, тостов и выпив кофе, Холмс развернул на столе карту.

– Как видите, Уотсон, Пенрит располагается у северной оконечности озера Ульсуотер. Главная дорога идет вдоль западного берега, тогда как остров Гриб находится в противоположной стороне, на востоке. Таким образом, чтобы не терять зря времени, нам придется избрать другой путь, ведущий вдоль восточного берега, – он показал на тоненькую извилистую линию, – заранее смирившись с тем, что он не самый удобный. Подозреваю, что так на карте обозначают обычные тропы. Впрочем, отчасти это нам на руку. На тропе у нас будет больше шансов остаться незамеченными.

Я принялся внимательно рассматривать карту. Озеро Ульсуотер с изрезанной береговой линией имело вытянутую форму и напоминало изогнутый носок. Остров Гриб, обозначенный на карте точкой, располагался в южной оконечности озера, где оно было шире всего.