Самозванец 2. Медальон Великого Воина - Николай Некрасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это красноречивей всего отражало отношение ректора к студентам чёрного сектора. Они пешки и запоминать их имена нет смысла. Можно дать им еду, чтобы заткнуть рты, можно дать красивую форму, чтобы связать по рукам, но воспринимать их Героями или же даже просто людьми — выше его достоинства. Они никто, даже если могу стереть его в порошок щелчком пальцев. И именно поэтому он и тот, кто его сюда направил, хотят сдержать Героев и взять под контроль.
— Канто способен объединить их, — подтвердил ректор опасения собеседника. — Вы правы. Он может внушить им, что они чего-то стоят. И они пойдут за ним. А нам не нужна неуправляемая армия супергероев. Нам даже не особо нужны защитники. Нам нужны студенты, о которых говорит весь мир. Когда они выучатся, кто-то займёт посты в армии, кто-то рангом пониже — в частной охране. Кто-то даже в искусстве, например, в кино. И пока студенты чёрного сектора разрознены, они не представляют угрозы. Мы пообещаем им средненькие, но статусные должности, и им этого хватит. Хотя даже сейчас многие из них проявляют больше усилий, чем на золотом и серебряном секторах, ведь кроме дара у них ничего нет. И если они решат, что могут взять всё в свои руки и забрать большее, то, возможно, у нас пока хватит сил их сдержать, но что если нет? В отличие от монстров, которые хоть и агрессивны, но нападают больше от страха и непонимания, где оказались. Герои всё-таки люди, которые умеют планировать и могут жаждать власти. Так что я очень хорошо понимаю, в чём заключается моя задача и как её достичь. И вам не нужно напоминать мне об этом на каждом собрании.
Разговор опять перетёк в бюрократическое русло, а я расплылся в улыбке.
Ректор боится меня. Боится, что у меня хватит сил и таланта создать из ребят армию, с которой будет очень сложно бороться. Столь высокая оценка льстила мне, и не могу сказать, что на мгновение я не примерил мыль о захвате власти. Но становиться правителем чужого мира ценой всего… Это не так заманчиво, как может показаться на первый взгляд, так что идея не смогла пустить корни. У меня не было сведений, в каком состоянии находится армия, но суля по речам ректора, победить монстров они могут и без героев. И хочу ли я воспользоваться уязвимостью этого мира, когда им грозят многочисленные прорывы слоёв реальности и гибель невинных людей, чтобы потешить эго и стать… А кем собственно? Президентом? Правителем всего мира? Я даже не проверил свои силы в роли старосты, а тут — такие масштабы.
Ректор, конечно, не зря меня боялся, но путь кровавых революций ради личного обогащения, которое по факту может закончиться смертью в канаве, не казался мне привлекательным. К тому же даже с предрасположенностью к Печатям до сих пор не разобрался. И пусть Поток был наиболее близким, нельзя было исключать, что в гипнозе или силе получится раскрыться лучше. И как бы ни обстояли дела с объединением чернобраслетных братьев, фактически я ещё был слишком слаб как Герой.
И в этом контексте опасения ректора ложились бальзамом на сердце. Да, это сулит рядом проблем, но теперь хотя бы понятно, кто из влиятельных людей может быть опасен. Узнать имя врага — полдела. Собеседник остался тайным, но ясно, что он контролирует и не исключено, что спонсирует ректора. Так что сегодня в любом случае удалось узнать больше, чем смел надеяться.
И пока я наслаждался мыслью, что могу быть достойным противником очень статусных людей, понял, что через узкую щель давно не видел охранника. Его силуэт, мелькавший на фоне, перестал появляться в зоне видимости. Осознание пришло слишком поздно. Когда он возник перед шкафом напротив щели, к которой я приник, первым порывом стало желание отпрянуть, но самообладания хватило не дёрнуться. Лишь слегка отклонил голову, сжав губы и не выдавая присутствие.
Тёмно-синий костюм в мелкую серую вертикальную полоску в итоге заслонил весь обзор. Сделала шаг ближе. Я замер на вдохе, не в силах выдохнуть. Сердце остановилось, желая замедлить время и порвать в лоскуты пространство, только бы покинуть рассекреченное укрытие.
А когда рука охранника потянулась к дверце, перед глазами пронеслась, казалось, вся жизнь. И самым ярким воспоминанием, к моему удивлению, стал тренер, лицо которого будто бы застыло передо мной с осуждающим взглядом.
«Андрей, ну как можно было так опростоволоситься?»
А когда я моргнул, очертания шкафа растворились в мерцающем потоке расплывчатых образов.
Глава 30
«Андрей, ну как можно было так опростоволоситься?» — любимая фраза тренера, когда я косячил, будь то на соревнованиях, на тренировках или в повседневной жизни.
Тон, с которым он это говорил и взгляд отпечатались на прошивке моего сознания, поэтому увидеть тренера я мог и не видя в любой момент.
Но сейчас произошло что-то странное.
Лицо тренера действительно оказалось передо мной, сразу перед тем, как распахнулись дверцы шкафа, в котором я прятался в конференц-зале.
Он смотрел на меня с таким же удивлением, как и я на него.
— Ты кто? — раздался наконец ошарашенный голос тренера, сидевшего в одних трусах на угловом диванчике тесной кухни с газетой в руках. На столе стояли пустая тарелка с вилкой, нож и чашка с горячим дымящимся напитком.
Не один раз на этой самой кухне мы сидели с ним во время особенно сложных периодов в жизни или спортивной карьере. Я знал тут всё до мельчайших деталей. И хоть обычно на кухнях, как правило, употребляют алкоголь и задушевно беседуют, у нас всё обходилось без спиртного. Единственной зависимостью тренера было разве что кофе, но он мог себе это позволить. Он-то уже оставил период изнурительных тренировок позади, и мог нагружать сердце ароматным напитком, а не отжиманиями.
— Александр Анатольевич?.. — полувопросом отозвался я, не отвечая на вопрос, а обращаясь к тренеру по имени-отчеству.
Так и застыли, глядя
