Коготь и Кровь - Денис Мист
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Они уже здесь? – встревожилась ламрин. – Сколько их?
– Не знаю, но готов предположить, что хирд, – ответил Ксай и повернулся к профессору Рувину. – Если вы пришли за мной, учитель, то уходить нам нужно так, чтобы они знали. Наверняка они уже тут. Нужно увести их за собой.
«Что?! – возопил Рони. – Зачем?! Пусть местные с ними разберутся, их же больше.»
«Да, но сколько мирных жителей пострадает при этом?» – невозмутимо ответил Ксай.
«А в других мирах мирных жителей нет или они неприкасаемы?» – ерничал кэтас.
«Ты прав. Но план мы будем составлять позже, когда у нас будет полная информация.»
«Вот то-то же, – проворчал Рони. – А то тоже мне, герой выискался. Снова же забьешься в дальний угол и будешь руководить.»
«Рони, мы же договорились уже.»
Кэтас не стал отвечать, только фыркнул презрительно.
– В агатарском хирде от пяти до двадцати солдат, – заметила Естина.
– Я лишь однажды видел их относительно близко. По моим ощущениям их около десяти. Что такое, профессор? – уточнил он, заметив мрачный вид Рувина.
– Я объясню, мальчик мой, это долгий разговор и не на ходу. Собирайся и пойдем.
Профессор ответил спокойно, с намеком на действительно серьезный разговор. Если бы Ксай мог, он бы уже встревожился.
«Что еще произошло? – проворчал Рони. – Ну почему мы не можем просто решить проблему, их обязательно наваливают еще. Всегда было так сложно?»
«Нет, –усмехнулся Ксай. – Только иногда.»
Глава 22
Ксай сидел на кровати в номере гостиницы и смотрел в одну точку. Сердце гулко и больно бухало о ребра, отдавалось в душе пустотой, в мозгу билась только одна мысль: «его больше нет». Память услужливо показывала картины прошлого: совместные игры, занятия, разговоры. И его больше нет… мудрого, сильного, доброго… больше он не улыбнется, не вставит остроумную реплику, не даст совет. Он мертв и превращен в пепел.
Серьезный разговор с профессором закончился, так и не начавшись толком. Рувин успел лишь со скорбью назвать причину, по которой отправился искать Ксайрона – его отец погиб, Дому нужен князь, а Ксантар на эту роль плохо подходит.
После слов «твой отец погиб шесть месяцев назад» Ксай медленно опустился на кровать, обхватил голову руками и ушел в себя. Некоторое время Рувин еще пытался что-то говорить, теребить его, но сдался и тихонько вышел в соседнюю комнату.
Рони тоже притих и дал время своему создателю побыть наедине с горем. Он понимал, что Ксаю плохо, но понять всей глубины горя не мог. Кэтас никогда не имел никого столь близкого, потому никогда и не терял. Впрочем, горе он уже видел, и не только видел, но и причинял.
В памяти всплыл образ женщины из отдаленной деревни на Драгеруне. Было подозрение, что местные сотрудничают с повстанцами, и хозяйка приказала ему выяснить, так ли это. Рони втерся в доверие к жителям, нашел доказательства и начал тихо устранять виновных. Муж той женщины оказался одной из его жертв. И она оплакивала его на плече кэтаса, не зная, что именно он оставил ее вдовой.
Слова, что говорила в тот день женщина, заставили кэтаса задуматься о природе скорби. Позже он слышал подобное не раз, но именно тот, самый первый случай, прочно врезался в память. И вот сейчас, когда горе Ксая начало потихоньку выплескиваться из него тихим шепотом, Рони с удивлением заметил, насколько оно похоже на все слышанное раньше.
– Что ты оплакиваешь, создатель? – спросил он вслух с любопытством.
– Что? – вздрогнул от неожиданности Ксай.
– Я спрашиваю, кого ты оплакиваешь, если уже тогда знал, что больше не увидишь его? – Рони не ехидничал и не издевался, как делал обычно, сейчас это помешало бы его планам.
– Но это не значит… ты можешь просто дать мне побыть одному? – не стал объяснять Ксай.
– Нет, я не могу выйти за дверь, – невозмутимо ответил кэтас. – Но о чем ты сожалеешь? Объясни мне, я правда не понимаю.
– Ты не отвяжешься, да? – тяжело вздохнул Ксай.
– Нет.
– Я сожалею, что больше не увижу его, – после короткого молчания услышал кэтас тихий ответ. – Я скорблю, что больше не смогу поговорить с ним, он не засмеется, не хлопнет меня по плечу, не… еще много «не», Рони…
– Я, мне, меня… так ты горюешь не о нем, а о себе, – с пониманием протянул кэтас. – Ты больше не увидишь, ты не услышишь, ты не получишь совет или нагоняй… ты потерял. Почему ты не думаешь о том, что сейчас с ним? – удивленно продолжил он в звенящей тишине. – Да, он закончил эту жизнь, жизнь князя Дома Фаронар. Этого тела, с его чувствами и мыслями больше нет. Но осталась его сущность, душа. И она переместилась в сады Тимеры. Сейчас она отдохнет, насладится покоем и безмятежностью, погуляет по лесам и горам, посидит у реки или озера и вернется в новом теле. Да, он может уже стать не эльери, не правителем, но уверен, что окажется снова кем-то достойным. Не твоим отцом, да – об этом ты горюешь? – Рони перевел дух, удивляясь собственному красноречию. – Пойми, что там, в садах Тимеры, он уже вряд ли вспоминает о былой жизни, а готовится к новой. Но если вспоминает, если оттуда можно видеть, что происходит тут, как верят некоторые народы, то, может, ты позаботишься о том, чтобы он радовался тому, что видит? А что он видит сейчас? Он видит сына, на которого возлагал столько надежд, размазней, да еще и раздвоенной размазней! Соберись уже. И давай делать то, зачем мы сюда так упорно перлись! И ты сюда стремился больше меня.
– Как же иногда жаль, что я не могу тебе врезать, – вздохнул Ксай. – Ты не можешь дать мне просто…
– Нет, не могу! – воскликнул Рони. – Ты хочешь быть как все? Я нет. И твой обожаемый отец не был как все! Ты… мы с тобой – будущий князь, а ты хочешь быть как все, одним из серой массы? Да и как ты им станешь, ты даже разозлиться не можешь!
– Хватит… – Ксай закрыл уши руками, хоть и
