Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн

— Пожалуйста, маман, я не хотела этого делать.

— Что делать, Полина?

— Маман, когда я пришла, он на меня посмотрел и нахмурился. Это было очень противно, маман. Потом он сказал: «О, это ты! Неужели им мало моих страданий?» — Маман и папа Карло, я потеряла от злости голову.

— Что ты сделала, дитя мое? — спросила мать.

— Маман, мне хотелось как можно быстрее покинуть комнату, и я позабыла о его подагре и придавила подносом его большой палец!

7

Как-то Летиция пригласила к обеду одного молодого человека. Это случилось спустя несколько лет после смерти главы семейства. Наполеон приехал домой в отпуск из Ла Фере, а Жозеф работал на Корсике. Молодой человек прибыл вовремя, и его представили семейству; каждый из них услышал его имя по-своему — господин Гритт, Гриит, Грилл или Грим. Он был на пару лет старше Наполеона и на дюйм его выше.

По нему было видно, что у него водятся приличные деньги. На нем был фрак из тонкого шелковистого черного сукна. Фалды достигали колен, а спереди он был настолько коротким, что выглядывал яркий жилет. Брюки были красивого сливового цвета и чудесно пошиты. Его шляпа, которую у него приняла малышка Каролина и торжественно водрузила на знаменитый диван, была с широкими полями и спереди украшена золотой пряжкой.

Наполеон сразу решил, что он из Англии. Он напоминал англичанина длинным носом и длинной нижней челюстью, а его серые глаза порой становились насмешливыми.

Визитер сел справа от Летиции, а трое старших братьев напротив него. Люсьен в тот день болтал больше обычного. Он постоянно наскакивал на Жозефа, чей спокойный консерватизм служил постоянным источником раздражения для Люсьена. Он его спрашивал, знает ли Жозеф, что лидера после смерти господина Мирабо [54] можно будет найти среди якобинцев или кордельеров [55]? Известно ли ему, что австрийская королева собирается бежать из страны?

Жозеф что-то хмыкал, а Наполеон мрачно наблюдал за ними.

Наконец Люсьен обратился к нему!

— Ты согласен с Жозефом?

— Нет.

— Ха! Тогда ты согласен со мной?

— Нет!

— Ты должен согласиться с одним из нас.

Наполеон все время наблюдал за англичанином, чтобы понять, как на него действуют подобные разговоры. Было ясно, что господин Гритт, Гриит, Грилл или Грим с интересом прислушивался к спору, не забывая вкушать чудесного лангуста.

— Люсьен, я с тобой никогда не соглашусь. Почему? Потому что ты всегда обсуждаешь вещи, в которых не разбираешься.

После обеда гость подошел к Наполеону и сказал, что желал бы с ним поговорить. Наполеон предложил отправиться на террасу в задней части дома. По дороге туда англичанин остановился перед камином, в зале, где на полке стояла маленькая металлическая пушка ярко-зеленого цвета.

— Мне подарили пушку, когда мне было шесть лет, — сказал он, — она была побольше этой, и я верил, что ею можно пользоваться по назначению. Я набил пушку порохом и поджег. В комнате была испорчена мебель, и вылетели все окна. Отец решил, что я хочу стать офицером артиллерии, когда вырасту, что ему очень не понравилось.

— Мой отец увидел эту пушку в окне лавки, как-то вечером, когда он возвращался домой, — объяснил Наполеон, — он решил, что мне будет приятно иметь это и купил пушку. Ему пришлось потратить на нее все деньги, и он явился домой без единого су в кармане. Нам были нужны деньги на что-то другое, но мать кивнула головой и улыбнулась. Я дорожу этим подарком.

Они вышли на террасу, и Наполеон попросил, чтобы гость повторил свое имя.

— Наша мать по-своему произносит незнакомые имена.

— Грир. Джон Нокс Грир.

— Вы шотландец? Рад это слышать.

Гость улыбнулся.

— Вам должно быть известно, что шотландцы и англичане теперь сильно перемешались.

— Но все равно, между ними существует разница, и она хорошо заметна со стороны. Ваши предки ведут родословную с 1603 года [56]?

— Клянусь, господин, вам кое-что известно о нашей истории. Да это был один из моих предков, и он прибыл вместе с королем Яковом. Когда была организована компания «Ист-Индия», мой предок — должен сказать, что у него на плечах была умная голова, получил пост на фабрике в Индии. С тех пор Гриры занимались бизнесом, и каждый последующий становился богаче предыдущего. Мой папаша был англичанином и полностью воспользовался всеми богатствами и успехом прежних Гриров. Он просто купается в богатстве как сыр в масле.

— Наверно, у вас теперь имеется своя компания. «Бенгал энд Истерн», не так ли?

— Да, «Бенгал энд Истерн».

Наполеон был крайне заинтересован этими сведениями.

— Клянусь, вам здорово повезло! Я внимательно изучал историю Востока. Вам известно, что вы украли у Франции Индию [57]?

— А у кого ее украла Франция? — поинтересовался Грир, и у него хитро засверкали глазки.

Наполеон энергично взмахнул руками.

— Нам следует когда-нибудь получить ее назад; господин Грир. Если бы не этот ваш Клайв…

— Отец считает Клайва величайшим англичанином, который жил на земле.

— Вы не правы. Он был всего вторым.

— Да, а кто же был первым?

— Оливер Кромвель [58].

Гость был поражен. У него широко раскрылись глаза, и на губах появилось выражение крайнего удивления.

— Неужели? Кромвель? Вы просто шутите. Этот преступник и разрушитель собственности и красоты и всего, что имеет смысл в жизни…

— Господин Грир, вы невнимательно изучали историю. У вас была Гражданская война, и ее следовало закончить. Ваши лорды заупрямились, поэтому пришлось разрушить стены их замков. Вы не можете разрушать стены так, чтобы безделушки остались невредимыми и не были повреждены фамильные портреты. В то время шотландцы и ирландцы постоянно нападали на Англию, это было необходимо прекратить. И Кромвель это сделал. У него оказалась страна, которой следовало управлять твердой рукой, и его окружали только религиозные фанатики. Этих фанатиков можно использовать, но никогда не следует сажать их в правительство. Кромвелю пришлось заниматься всем самому. Он так хорошо управлял страной, что она опять стала мощной державой.

Ваш великий Кромвель совершил только одну ошибку. В последний момент он позволил, чтобы в дело вступила глупая семейная гордость, и он назначил милого, но глупого сына своим наследником. Не верю, чтобы француз мог совершить подобную ошибку. Я этого никогда не сделаю.

Грир при этих словах улыбнулся.

— Вы считаете, что когда-нибудь вам придется заниматься подобными проблемами, господин Набулон?

Наполеон не стал отвечать, а вместо этого задал ему довольно дерзкий вопрос.

— Что вы делаете на Корсике?

— Честно, я провожу тут зря время. Понимаете, отец решил, что наше дело должно расширяться. Я его единственный сын, а он болен, бедняга отец. Он хочет, чтобы я поездил по миру и выучил пару языков. Он надеется, что я стану кем-то вроде Жака Кера [59]…

— Ха! Значит, вам известна французская история. Да, Жак Кер! Великий человек. Один из знаменитых французов. Но мне все равно непонятно, как вы очутились здесь.

— Понимаете, он хотел, чтобы я сначала отправился в Канаду.

— Которую вы тоже украли у Франции.

— Ничего подобного. Вы ошибаетесь! Но разбирательство истории может занять у нас много времени, и мне придется разоблачить оба правительства… Я отказался ехать в Канаду. Там слишком холодно. И эти чертовы индейцы с их проклятыми томагавками! Меня эта перспектива абсолютно не устраивала. Вместо этого я приехал сюда, считая, что смогу тут попрактиковаться во французском языке и в тоже самое время попробовать выучить итальянский. Понимаете, я должен был практиковаться у Граммини и Дестенн. Они связаны с нашей компанией и весьма приятные люди. Но лондонские проблемы отличаются от их проблем.

— Куда вы отправитесь потом?

— Я поеду на несколько месяцев в Венецию. Потом на Дальний Восток, где можно собрать и превратить в солидные английские фунты — основу всех денежных отношений — французские франки и португальские монеты. Не говоря уже о некотором количестве восточных золотых монет, идущих к нам из пещер Али Бабы, которые можно собрать в глубоком кармане, и предпочтительнее, чтобы это был английский карман. Они мне напоминают сирот, ищущих добрый дом.

— В вас есть что-то от поэта.

Джон Нокс Грир откинулся назад в кресле и внимательно взглянул на хозяина. По его мнению, Наполеон был весьма незначительной фигурой. Он был тощий, хотя у него были хорошей формы ноги. Щеки глубоко впали, а волосы рассыпались отдельными прядями. Его одежда — на нем не было синего с красным мундира — была сшита из дешевого материала и сильно потертой, а рукава стали слишком короткими для выросших рук. Но чем больше англичанин вглядывался в него, тем сильнее действовала на него аура молодого корсиканца. Казалось, Наполеон просто пронизывал его взглядом.