Дурная Слава - Дино Динаев

— Ага, вас трое! — вскричал Сухоносов. — Цельная банда!

Он схватил трепета за ноги и высоко поднял. Здоров оказался, настоящий боров.

Карлик висел безучастно. Изуродованное лицо бессмысленно кривлялось. Он издал смесь кряхтенья и мяуканья и, извернувшись, цапнул охранника за руку. Сухоносов взревел, размахнулся и со всего маху хватил тельцем о край стола, после чего отбросил трепета точно мокрую тряпку.

Трепет перевернулся на живот точно раненная собака. Ноги волочились, видно позвоночник был перебит. Быстро перебирая тонкими ручками, он пополз к охраннику.

Сухоносов давил ему пальцы и пытался попасть носком ботинка в лицо. Трепет тщился схватить ногу пастью. Ранение нарушило и так слабую координацию, и схватить не удавалось. Сухоносов открыто веселился.

Полина с ужасом смотрела на окно. Бен проследил за ее взглядом. На подоконнике сидел еще один карлик. Он переводил взгляд с одного человека, на другого, выбирая на кого бы напасть. Бен поступил нечестно, но другого выхода не было.

Подскочив, он схватился за холодные вязкие плечи и, еле приподняв трепета, посадил охраннику на плечи. Уродец с ходу вырвал ему клок волос.

Сухоносов с воем скинул с себя трепета и начал топтать. Глаза Полины едва не вылезли из орбит. Через подоконник лезли еще карлики. Белые, рыхлые, похожие на подвальных червей, никогда не видевших солнца. Сухоносов был облеплен ими со всех сторон. Как тараканы они взбирались на стены и прыгали ему на голову. Масса повисших на нем уродцев превысила возможности Сухоносова, и он упал.

Бен очнулся от шока и понял, что если они сейчас не уберутся, то будут следующими. Он выволок девушку в коридор, наполовину оглохший и не сразу понявший от чего — от ее визга. В захлопываемой двери мелькнула жуткая картина.

Трепеты утаскивали охранника через подоконник в темноту.

— Я не останусь! Ни за что не останусь! — это были единственные слова, что могла произнести Полина.

Бен пытался спорить, но девушка перестала понимать по-русски. Имелась альтернатива. Убраться по добру, по здорову, но этот путь был для него неприемлем. По существу он был уже в полете. Его трясло словно наркомана в ломке.

Он уже видел себя в светящемся коридоре, ощущал этот путь, пролегающий внутри него, глубже души. Слышал эти песни, настолько приятные, что не хотелось не то, что просыпаться, жить не хотелось. Закрыть глаза и умереть. Это было непорядочно с его стороны, но он девушке уступил.

Была одна проблема. Когда они перебрались в «Кончитту», он усадил девушку в кресло, сам устроился в ногах. На мониторе полыхнула надпись:

— К полету не готов. Отсутствие пилота в кресле.

Когда они поменялись местами, зажглось соответственно:

— Чужой на борту. Пилоту проверить.

Бен ругался, но ничего не мог поделать с умной техникой. Наконец они оба устроились в кресле. Бен уже отчаялся и решил нажимать все сенсоры на консоли, когда опустившиеся оси едва не прикололи их обоих. Девушка вжалась всем телом, гибко извернулась, ось давила только на одно плечо. Мягко опустившийся люк отсек все звуки. Все изображения размылись. Исчезла Полина. Исчезло собственное тело.

Могучий хорал разорвал тишину. Это было торжественно и величественно. От экстаза потекли слезы.

— Это всегда так бывает? — спросила Полина и все испортила.

Некто почуял, что его обманули. «Кончитту» сотрясла дрожь, она тормозила словно обычная машина. Раздался мощный удар. Пение не оборвалось, но звучащие голоса зазвенели нестерпимо звонко, приобретя невообразимо стервозный характер.

Заломило зубы. Опять потекли слезы. На этот раз от боли. «Кончитту» раскачивало.

Голоса стали петь в такт, вопли слились в сумасшедшем ритме. От перенапряжения в мозгу лопались сосуды. Бен пришел в себя от толчков Полины.

Вокруг тишина. «Кончитта» стояла с поднятым люком в знакомом темном подвале.

Осмотрев машину, Бен обнаружил след удара. По-видимому «Кончитта» имела несколько степеней защиты. Снаружи имелся гибкий корпус. Он лопнул, из трещины сочилась густая масса. Преодолев брезгливость, он сунул руку, удостоверившись, что вещество имеет ярко выраженный биологический характер.

— Мне страшно, давай уйдем отсюда! — она схватила его за руку.

— Наверху парк. Ты увидишь, это красиво.

Когда они вышли на пандус, он испытал шок. Лестница, некогда сброшенная им, красовалась на прежнем месте. Это ничего не значит, успокоил он себя. Здесь прошлое, здесь нет понятия в прошлый раз, в следующий раз. Тут все установлено раз и навсегда, прошлое просто есть. Не напрасно, он не смог произнести слова "прошлое",

"какой год". Прошлое защищалось. Даже не так. Это данность, с которой ничего не поделать. Гранитный куб на дороге, сквозь который не пройти, не сдвинуть. Можно лишь обойти и оставить позади, изредка оглядываясь и говоря:

— Какой он прекрасный, черт возьми!

Специально или нет, но при упоминании о нечистом свод загудел, готовясь исторгнуть кислотный дождь.

— Бежим! — он потащил ее за руку.

Они успели за мгновение до того, как сверху в облаках едкого пара хлынули пронзительные струи. Бетон кипел. От ужаса девушка ничего не могла сказать. Он потянул ее к лестнице. Они поднимались пролет за пролетом. Полина не хныкала, лишь сжала губы. Девушка оказалась выносливой, несмотря на кажущуюся хрупкость.

— Здесь очень красивый парк, ты увидишь, — пообещал Бен.

Они вышли на кладбище. Прямо перед ними раскинулся безобразно крупный деревянный крест. Был он древний, черный и трухлявый. Перекладина почти перерезала сгнивший ствол пополам. Сами они появились из двери, оказавшейся на крохотном сарайчике с лопатами могильщиков. Никто бы не догадался, какой у него внутри секрет.

— Здесь должна быть система! — размышлял он. — Почему нас выкинуло именно здесь?

У девушки началась истерика. Самыми безобидными словами были «идиот» и "дебил".

Он оказался помешанным на своих сомнительных идеях, и самое место ему было в дурке. Вообще, узнал о себе много нового. Когда она выговорилась, он обратил ее внимание на то, что вокруг нет модных мраморных надгробий с гравировкой в полный рост. Что косвенно доказывает, что они в прошлом.

— Это можно узнать проще, — сказала она с обидой. — Посмотри на даты захоронений.

Он посмотрел на даты смерти. Самые новые были датированы почти сорокалетней давностью.

— Мне сейчас восемь лет, — признался он. — Я учусь во втором классе.

— Прекрати улыбаться как умалишенный, — холодно одернула она. — Ты зачем здесь?

Ты выяснил? Где мы вообще?

Бен взял себя в руки. Смешно сказать, ему сделалось стыдно перед девицей.