Крымский излом - Александр Михайловский

   Я повернулся к Благоеву, - Господин капитан, официально заявляю, что нам предложено покинуть гавань и лечь в дрейф на внешнем рейде для проведения досмотра. Отказ от этих действий равносилен уничтожению. И кроме того, никакой нефти мы тут не дождемся, а дождемся только того что нас поджарят как кебаб. Так что, запускаем машину, поднимаем якорь, и резво уносим отсюда ноги. Вот смотрите... Турки уже все поняли, - я показал на стоящий по соседству танкер под турецким флагом. Там зажгли полное освещение, показывая себя и свой государственный флаг. Кроме того, суета матросов на палубе не оставляла никаких сомнений, танкер готовится к экстренному выходу в море. С берега по туркам открыла огонь артиллерийская батарея, скорее всего одна из немецких 75-мм, которые начали недавно прибывать на побережье из Франции и Германии для усиления противодесантной обороны после катастрофы 11-й армии под Севастополем. Похоже, Гитлер снял свой шикарный китель, чтобы прикрыть голый зад. Но получилось у него плохо.

   В ответ на беспорядочные немецкие выстрелы с берега, в море засверкали яркие вспышки. Было такое впечатление, что короткими очередями били несколько пулеметов, причем не менее чем пятидюймового калибра. И как точно, на позиции немецких артиллеристов проявивших столь ненужную и неумную храбрость, обрушилась лавина снарядов. После того огненного катка, на позициях наверняка не осталось ничего живого. Было видно, как на турецком танкере матросы подпрыгивают как обезьяны и грозят кулаками в сторону берега. Хотя больше никто по ним и не стрелял. Если там еще и оставалась неподавленная полевая артиллерия, то румынские и немецкие командиры поняли столь тонкий намек и больше никак себя не проявляли.

   - Господин капитан, шевелитесь быстрее, у нас остался только час... - напомнил я застывшему в ступоре капитану - в конце концов, именно он нес ответственность за корабль и его команду. После моего толчка, господин Благоев, наконец начал раздавать команды, и на нашем танкере поднялась отчаянная суета. Но, как старший помощник, должен с гордостью сказать, что хоть готовиться к выходу мы начали минут на пятнадцать позже турок, на внешний рейд мы вышли первыми. Сказалась лучшая выучка нашей команды, в чем вижу и свою неоспоримую заслугу, и легкий в запуске дизельный главный двигатель, работающий прямо на сырой нефти из танков.

   Мы вышли на внешний рейд и легли в дрейф. Занимающийся на востоке рассвет высвечивал грозные силуэты боевых кораблей. Похоже, здесь был весь Черноморский флот красных.

   - Постой! - сказал я сам себе и поднял к глазам бинокль. Русские корабли были, что называется, "каждой твари по паре". Эсминцы типа "Фидониси", хорошо знакомые мне по прошлой жизни офицера российского императорского флота, линкор "Севастополь", тоже как привет из прошлого, теперь именуемый "Парижская коммуна". Один новый крейсер предвоенной постройки, то ли "Молотов", то ли "Ворошилов". Два новых полукрейсера - лидера разных проектов, один итальянского другой оригинально-большевистский.

   А среди них корабли, которые не лезут ни в какие рамки. Абсолютно не похожие ни на что известное, во всяком случае, их силуэты я не видел ни в одном справочнике. Господи, что это за наклонные трубы у того большого крейсера. И зачем им столько антенн на мачтах. И у того, корабля, который идет прямо к нам, тоже какие-то ящики, установленные между надстройкой и носовой башней. И выглядит все это так, будто это и есть их главный, калибр. И если глаза меня не обманывают.. - Я в шоке опустил бинокль. То, что я сначала принял за красный флаг, хотя флаг большевистских ВМФ совершенно другой, оказалось алым боевым андреевским стягом. У меня аж резануло по сердцу - как град Китеж, восставший из вод, к нам шел корабль под флагом Русского императорского флота, не существовавшего уже почти четверть века. - Господи откуда?!

   Я еще раз поднял бинокль, и пробежался взглядом по кораблям. Все "незнакомцы" были под андреевскими флагами. А на самом крупном из них, вот сюрреализм, развевался брейд-вымпел красного наркомвоенмора товарища Кузнецова. Вот тут-то я, господа, чуть на палубу и не сел. - Это как понимать прикажете, спрашиваю я вас?!

   А крейсер что пошел нас досматривать уже совсем рядом. Из порта, кроме нас, считайте, никто и не вышел... А нет вон тянется еще один... с белой тряпкой вместо флага. Это итальянцы на "Августе" решили сдаться большевикам - не захотели, значит, гореть в порту. А "Августа" ведь под погрузкой была, не пустая.

   Перевожу взгляд на русский корабль и читаю безо всякого бинокля название "Адмирал Ушаков". Добротное имперское название, а не какой-нибудь там жидо-большевистский "комиссар Блюмкин". Вы ничего не подумайте, я Россию люблю. И воевать с ней хоть с красной, хоть с белой, ни за что не стану. И в Гражданской тоже того, не участвовал. Еще в восемнадцатом перебрался сначала в Румынию, а потом и в Болгарию. Но ведь обидно же, господа. Была великая страна, раз, и нет ее. Или все-таки есть?!

   А с "Ушакова" спустили катер, который и идет к нам. Вот сейчас мы и выясним кто там, наши или все же "товарищи". А русско-большевистская эскадра, как и обещали начала крушить порт, только куски бетона и камня полетели от причалов и портовых складов. С новой силой взметнулось вверх пламя над нефтяным портом. Странно, что нет в небе ни румынской, ни немецкой авиации, но это им, наверное, теперь все равно, ведь и такого порта, как Констанца, тоже больше нет.

   С катера к нам на борт поднялась весьма странная компания. Первым по трапу взбежал молодой лейтенант, и не этими там нашивками на рукавах, или кубарями в петлицах, а с самыми настоящими погонами на плечах.

   Правда, погоны были стилизованные, матерчатый хлястик на пятнистой куртке с двумя маленькими звездочками, но это были погоны. Вводили в ступор морская тельняшка в распахнутом вороте кителя, и красная звездочка на щегольском черном берете. Даже специально не придумаешь такую смесь морского и сухопутного, белого и красного.

   Вслед за офицером на борт поднялись трое нижних чинов весьма мрачного вида, вооруженные компактными автоматическими карабинами с магазинами большой емкости. А вслед за ними на палубу полезли самые настоящие пограничники НКВД. В зеленых фуражках с красными звездочками, ватниках и с автоматами ППШ. Тоже четверо, лейтенант и три бойца. Хоть, господа, совесть в отношении советской власти у меня чиста, а сердечко то екнуло. А ну как расстреляют сейчас без суда и следствия раба божьего Николая Кайгородова, лейтенанта растерзанного революцией Российского Императорского флота, подданного несуществующей Российской Империи. Ведь я ни болгарского, ни сербского, ни какого иного подданства так и не взял, вместо документов у меня "Паспорт иностранца".

   Козырнув, лейтенант НКВД обратился к капитану Дмитру Благоеву, - Лейтенант пограничной службы Николаев, господин капитан, попрошу предъявить судовую роль, документы на груз и на судно? - очевидно, такие процедуры раньше были ему привычны. Я сам не ходил ни в Одессу, ни в Новороссийск, ни в Батум, но торговля у СССР через Черноморские порты была довольно оживленной.

   - Товарищ лейтенант, - с легкой ехидцей заметил земноводный офицер, - вы забыли спросить о наличии подданных враждебных держав, лиц без гражданства и участников незаконных вооруженных формирований. Мы же с вами договаривались. Тут война идет, а это непорядок. - лицо офицера озарила мечтательная улыбка, - Вдруг в гальюне по шею в дерьме сидит какая-нибудь важная птица Третьего Рейха?

   К моему удивлению всесильный НКВДшник не затопал ногами, не закричал на наглеца, а наоборот, покраснел и смутился, - Рановато им еще по шею в дерьме сидеть, вы тут товарищ лейтенант еще меньше недели орудуете... Вот через полгодика-годик замучаемся их перед судом от дерьма отмывать.

   - Отмывать их от дерьма будем не мы, а адвокаты, - назидательно заметил офицер, - а наша с вами задача, товарищ лейтенант, просто их поймать.

   Я абсолютно ничего не понял в этом диалоге, как будто и не на русском языке говорили эти двое. Зато для себя кое-что понял наш капитан, господин Благоев. В мозгах у него все перемешалось, - Господа-товарищи, господа товарищи, - вот этот человек, - указал он на меня, - мой старший помощник, он есть подданный бывшей Российской империи, который не взял никакое другое подданство. Он есть ваш государственный преступник, хватайте его. Больше никаких других чужих подданных на борт мой судно нет. - вот ведь паскуда, а казался таким приличным человеком. Зато матросы, среди которых не побоюсь сказать, я был любим и уважаем, застыли как громом пораженные. Зачем ему это было надо, непонятно. Ведь из-за отсутствия подданства я даже не мог занять его место.

   - Не надо никого хватать! - некоторой ленцой сказал офицер в погонах дернувшимся бойцам НКВД, - один момент товарищи. Если сей господин не брал иностранного подданства, то он наш человек. Что мы сейчас и проверим. Николай Никифорыч, - обратился офицер к командиру НКВД, ты погляди, чтобы капитан ничего с собой не сделал. В море там не сиганул, или лобик о палубу не разбил случайно. А то ведь напорется фейсом о чей-то кулак и будет бо-бо.