Черный разрушитель - Альфред Ван Вогт

Вернувшись в суд, особый следователь по науке Джордж Моллинз немедленно попросил о личной встрече с верховным судьей.

— Объясните ему, — сказал он главному судебному приставу, — что я натолкнулся на чрезвычайно важное научное открытие. Он поймет, что это означает, если вы просто скажете: «Категория АА».

Дожидаясь приема, следователь по науке проверил готовность своих приборов и потом просто стоял, безучастно скользя взглядом по приемной с высоким сводчатым потолком. Сквозь прозрачные стены видны были сады внизу. Среди роскошной зелени мелькали светлые юбки женщин, и это напомнило следователю, что, по общему мнению, гарем верховного судьи состоял по крайней мере из семи красавиц.

— Прошу сюда, сэр. Верховный судья примет вас.

Человеку, сидящему за письменным столом, на вид было около тридцати пяти. Только глаза и рот выдавали его истинный возраст. Поджав губы, холодным взглядом голубых глаз бессмертный, вечно молодой верховный судья изучал своего посетителя.

Последний не стал тратить времени даром. Как только дверь за ним закрылась, он нажал кнопку, пустив прямо в лицо верховному судье струю газа. Человек за письменным столом обмяк в кресле.

Посетитель действовал спокойно, но быстро. Подтащив к своей сумке с приборами бесчувственное тело, он снял с его верхней части одежду. Быстро протер тело принесенной с собой жидкостью и начал прикреплять свои узлы, шесть штук с одной стороны и шесть с другой. Оставалось лишь присоединить провода к собственному телу, лечь на пол и включить активатор.

Вопрос, над которым Дуглас Эйд ломал голову в тот день, когда ему удалось перенести нервные импульсы цыпленка в нервную систему собаки, сводился к тому, насколько полным является этот перенос.

Всякое тело, рассуждал он, имеет сложную структуру. Отдельные его частички совершают квадриллионы крохотных сиюминутных актов познания, которые в конечном счете создают особую, характерную именно для данного тела нервную вибрацию.

Возможно ли, искусственным образом навязав точно такую же вибрацию другому телу, создать поток энергии между двумя телами? Поток, проникающий в тело настолько естественно и легко, что каждая клеточка окажется насыщена мыслями и воспоминаниями другого тела? Поток настолько всеобъемлющий, что, если его направить в нужное русло, личность одного тела перетечет в другое?

Тот факт, что собака вела себя как цыпленок, не являлся исчерпывающим доказательством. В нормальных обстоятельствах Эйд непременно проделал бы целый ряд предварительных экспериментов, прежде чем перейти к опыту над человеческим существом. Однако обреченному на смерть некогда задумываться о степени риска. Когда за два дня до казни к нему прибыл следователь по науке, он усыпил его газом и провел эксперимент немедленно.

Перенос оказался не абсолютно полным. И все же даже смутных воспоминаний хватило, чтобы с легкостью проникнуть к верховному судье. Эйд волновался по поводу того, как все пройдет. Имея намерение добиться приема у человека, который обычно позволяет приблизиться к себе только доверенным лицам, чрезвычайно важно было ни на йогу не отступить от протокола.

Судя по тому, как все обернулось, он действовал правильно. Почувствовав, что ощущения размываются — это свидетельствовало о начале переноса его личности из тела следователя по науке в тело верховного судьи, — Эйд обдал верховного судью газом, под воздействием которого тот примерно через пять минут должен был прийти в чувство. Одновременно он опрыскал свое теперешнее тело струей мгновенно анестезирующего газа. Уже теряя сознание, он почувствовал, как в тело следователя проникает сильная, жесткая личность верховного судьи.

Спустя пять минут Дуглас Эйд, теперь в теле верховного судьи, открыл глаза и настороженно огляделся. Тщательно отсоединил провода, упаковал приборы — и вызвал судебного пристава. Как он и ожидал, действия верховного судьи не вызвали никаких вопросов. Еще час ушел на то, чтобы добраться до дома Дугласа Эйда, пересадить личность верховного судьи в тело Дугласа Эйда и одновременно вернуть личность следователя в его собственное тело. В качестве меры предосторожности он отвез следователя по науке в больницу.

— Держите его здесь три дня под наблюдением, — распорядился он.

Вернувшись в суд, Эйд потратил следующие несколько дней, во всех тонкостях приспосабливаясь к не лишенному приятности жизненному распорядку абсолютного властителя. В голове роились тысячи планов о том, как превратить полицейское государство в свободную страну, но, будучи ученым, он отчетливо понимал, что это изменение должно быть хорошо организовано.

В конце недели он как бы небрежно спросил о предателе по имени Дуглас Эйд. И в ответ услышал интересную историю. Этот человек, оказывается, пытался сбежать. Ему удалось пролететь около пятисот миль в незарегистрированном «прыгуне», прежде чем местный патруль вынудил его приземлиться. Он, однако, пешком сбежал в горы. Когда утром в день казни его еще не обнаружили, был активизирован прибор, вживленный в его правое предплечье. Незадолго до наступления сумерек на горной патрульной станции появилось усталое, пошатывающееся, наполовину обезумевшее чучело, вопящее к тому же, что оно верховный судья. Казнь была произведена без дальнейшего отлагательства.

Доклад заканчивался следующей фразой: «Патрульным офицерам нечасто приходится видеть, чтобы осужденный так упирался, когда его ведут к конвертору».

Верховный судья, сидя за письменным столом в своем роскошном кабинете, ничуть не сомневался в искренности этого заявления.

Совершенное будущее

В тот день, когда Стивену Далкинзу исполнилось восемнадцать, он получил из Кредита жизни Объединенного правительства уведомление, что на его имя открыт счет на сумму миллион долларов. В приписке, кроме поздравлений, содержались обычные наставления для восемнадцатилетних. Там дотошно объяснялось, что эти деньги — миллион долларов — означают его предполагаемый заработок за всю жизнь.

Тратьте их бережливо; возможно, больше вы никогда ничего не получите: это итоговая сумма.

Далкинз был готов. За девять дней, начиная со дня своего рождения, он израсходовал 982 543,81 доллара. И ломал голову над тем, как распорядиться оставшимися семнадцатью тысячами, когда в его роскошную квартиру вошел офицер министерства финансов и арестовал его.

Далкинз погасил сигарету в пепельнице — он удивился, обнаружив таковую в психиатрическом офисе, — и вошел в дверь, на которую указала девушка. Вошел и остановился с видом циничного почтения, ожидая, что его заметят.