У беды глаза зелёные - Джейн Лувако

В его памяти промелькнули воспоминания небольшой академии, скорее даже магической школы для привилегированных учеников. Тогда не учили простолюдинов, магов хватало и среди лордов, не то что сейчас. Магистр Гортензия Фрайт была ректором той маленькой академии и гоняла их с Раэлем за проказы. От этих воспоминаний на душе дракона потеплело, и ещё более приятно стало от того, что женщина тоже помнила всё это и с теплом говорила о прошлом.

— Конечно, помню как вы путались под ногами во время последнего заговора, потому и согласна с тобой. Адептов трогать не будем.

— Хорошо, — кивнул Раэль соглашаясь с ними обоими.

— Гортензия, как вы смотрите на то, чтобы адепт Лорекил оставался у вас как можно дольше? — поинтересовался Нибин у женщины.

— Без доступа посторонних к нему? — тут же поняла задумку ректора магисса.

— Конечно.

— Я положительно смотрю на то, чтобы здоровье мальчика восстановилось, да и лицо ему надо долечить, — она легко коснулась рассечённой брови и щеки парня, — а то какой-то шарлатан допустил на лице мальчишки этот жуткий шрам. Так что он выйдет совсем не скоро от нас, — вынесла своё заключение целительница.

— Вот и хорошо, — на лице ректора появилась хищная улыбка, — а мы посмотрим кто к нему наведается.

Подслушивающие у дверей поняли, что если они сейчас не исчезнут отсюда, то будут пойманы с поличным. Поэтому очень тихо, практически на цыпочках, но на удивление слаженно все покинули коридор остановившись в приёмной и ожидая ректора. Объяснять, где и при каких обстоятельствах был найден парень всё равно придётся.

Гортензия Фрайт не стала провожать до дверей Эхора и Мара: не маленькие, чай, дорогу знают. Ей надо было срочно расписать приём лекарств парню, проверить их наличие и провести практикум со старшекурсниками, показывая на живом примере как распознаётся магическое истощение.

Эхор быстро проходя через приёмную к выходу хмуро оглядел ждущих его ребят и приказал:

— За мной.

Впереди шёл сам ректор, за ним ребята и закрывал это импровизированное шествие дознаватель. Со стороны могло показаться, что парни идут под конвоем, словно что-то натворившие озорники.

Открыв дверь в свой кабинет и усаживаясь за стол Нибин кивнул адептам, чтобы они тоже не стояли, а рассаживались кто куда. Мар, по старой привычке, облокотился о дверь. Со стороны это смотрелось немного странно, не поймёшь то ли он сам собирается сбежать, то ли охраняет её, чтобы присутствующие не могли покинуть помещение до окончания разговора.

— А теперь я хочу услышать что произошло с адептом Стэнхардом Лорекилом.

Ребята переглянулись. И если Рик и Люк ничего толком не могли сказать, то вот принцу и компании теперь придётся рассказывать всё и объяснять почему они не пришли к декану сразу ещё тогда, когда парню стало плохо в первый раз.

Неожиданно первым заговорил Годрик Брансон, Эхор всё ждал когда начнёт рассказ Кан, и не обращал внимания на других, и теперь с удивлением смотрел на беловолосого парня.

— Да мы толком ничего не знаем. Мы с Люком не спеша шли в столовую, — он обернулся к парню дожидаясь его подтверждения своим словам и продолжая рассказ, — когда случайно на лестнице столкнулись с ними, — он кивнул на ребят. — они его уже таким несли, — открестился он от произошедшего.

Тяжело вздохнув ректор Нибин перевёл тяжёлый взгляд на своего племянника, молча ожидая его рассказа. Под этим взглядом Вире захотелось поёжиться. Быстро глянув на принца, она отвела взгляд: и как у него получается оставаться таким спокойным? Вот, например, у самой Виры рядом с этим драконом всегда, как бешеное, колотилось сердце, дрожали руки и пересыхало во рту, а губы так зудели от сухости, что их всё время хотелось облизать.

Глава 18

Обычная практика дознания случившегося совершенно не волновала Колина. Ему было интереснее наблюдать за находящимися в кабинете. Люк с Риком явно нервничали не понимая во что вляпались, принц оставался спокойным, вот только по чуть нахмуренным бровям становилось понятно, что он просчитывает варианты поведения и объяснения событий.

Ещё для Колина было очень интересным поведение ректора и дознавателя. Складывалось впечатление, что они знают намного больше ребят, если судить по их странным и многозначительным переглядываниям, поджатым губам и давящей ауре. Колину на миг показалось, что он, как маленький ребёнок, пытается обмануть родителей, а те с молчаливым хладнокровием позволяют отпрыску закопать себя под собственным враньём.

Да, история со Стэном очень дурно пахла, и Колину всё больше и больше казалось, что случившееся связано с его любимой. Чем больше он обдумывал эту мысль, тем сильнее всё происходящее ему не нравилось. Погрузившись в раздумья он почти не слушал о чём говорят, его занимал вопрос стоит ли сегодня выйти на связь с императором или попросить Алана Граша и его группу разобраться в происходящем. А может, лучше схватить Виорелу в охапку, не дожидаясь следующих происшествий, и бежать отсюда куда угодно, лишь бы подальше от дракона.

Колин нет-нет да и поглядывал на девушку. Она выглядела безумно соблазнительно, а сейчас особенно: глаза лихорадочно блестели, щёки разрумянились, а язычок время от времени мелькал шаловливо касаясь алых губ. Но кроме очарования была в её поведении напряжённость, она чувствовалась по быстрым нервным взглядам, напряжённым плечам, и парень потянулся к девушке обнимая её за плечи. Неосознанный жест. Просто Колину ужасно хотелось её защитить от любой опасности, а ещё, конечно, показать всем окружающим, что она его.

Естественно, своими действиями он спровоцировал повышенное внимание одного очень злого дракона. Колин получил испепеляющий, убийственный взгляд ревнивого мужчины и ответил ему своим не менее предостерегающим взглядом: “Моё!”. Дракон бесился и ярился, эти эмоции легко читались по его глазам, но он держал себя в руках.

Конечно, парень понимал что нарывается, ведь дракон наверняка уже учуял запах своей пары. Но его молчание и бездействие разжигали внутри не менее ревнивого Колина собственнические инстинкты. Дёргать дракона за хвост не самая умная мысль, но и ничего поделать с собой Колин не мог. Парень немного увлёкся этой молчаливой войной взглядов, а когда вновь посмотрел на Виру, заметил как затуманились её глаза, но не насторожился. Потому и пропустил момент, когда она немного качнулась чувствуя себя с каждой секундой всё хуже и хуже.

Вира уже давно не слышала и не понимала что происходит вокруг. Бешеный стук сердца грохотал барабанным боем в ушах заглушая все звуки. Во рту образовалась пустыня, а язык отказывался ворочаться, и смочить пересохшие губы уже давно было нечем. Сил держаться у Виорелы