Чертовски знаменита - Джоан Коллинз

Она нахмурилась, вспомнив про горничную, но Жан-Клод убедил ее, что девушке нельзя доверять.

– Я слишком часто заставал ее врасплох, когда она копалась в моих личных бумагах, делая вид, что вытирает пыль. Без нее будет лучше, cherie.

Катерин положила руки на грудь. Ей кажется, или в самом деле грудь ее стала меньше, как заметил Жан-Клод во время танца? Усыхает? Она сидела на диете для мини-сериала, но ей хотелось сбросить эти фунты с живота и талии, но не с бюста.

Осторожно, чтобы не разбудить спящего Жан-Клода, она выбралась из постели и на цыпочках прошла в ванную комнату. С прошлой недели она потеряла три фунта. Создавалось впечатление, что эти три фунта испарились с ее бюста. Выглядела она, надо признать, довольно тощей. Это никак не подходило для похотливой Полетты, грудастой девицы из восемнадцатого века. Она подумала, не придется ли ей все же сделать себе силиконовую грудь, потом содрогнулась. От одной мысли о ноже где-то рядом с собой ей становилось плохо. К тому же уже не оставалось времени.

Послышался стук в дверь ее гардеробной, и вошел, слегка прихрамывая, Томми.

– Слушай, мам, можно, я возьму ключи от «мерседеса»?

– Дорогой, почему бы тебе не поехать на своей «вольво»? – Она подарила ему на шестнадцатилетие эту машину, и он ею ужасно гордился.

– Мам, извини. Я оставил ее в мастерской, я, это, попал в небольшую переделку.

– Насколько небольшую? – Она быстро оглядела Томми, чтобы убедиться, что он не принимал наркотики, но сегодня он выглядел просто замечательно, весь чистый и невинный.

– Да ерунда… какой-то придурок разбил мне задние подфарники, въехал в меня задом. Я совсем не виноват, Бренда уже говорила со страховщиками. Сказала, чтобы я тебя по этому поводу не беспокоил.

– Хорошо, дорогой. – Она вздохнула. – Ключи у Жан-Клода. Сейчас пойду и возьму.

Она молча взяла ключи с прикроватного столика со стороны Жан-Клода, стараясь не разбудить его, но он мгновенно проснулся и резко открыл глаза, схватив ее за руку с проворностью дикой кошки.

– Что это ты делаешь, cherie?

– Беру ключи от «мерседеса» для Томми.

– Почему ты разрешаешь ему брать мою машину?

– Дорогой, это не твоя машина, это моя машина. Она у меня уже четыре года.

– А, ну да, разумеется. Все равно, ты не должна давать безответственному шестнадцатилетнему сопляку, который балуется наркотиками и ввязывается в драки с бандитами, машину ценой в тридцать тысяч долларов, чтобы он валял дурака. Пусть поедет в машине горничной.

Катерин видела, что вот-вот возникнет новая ссора, несмотря на недавнюю страстную любовь, о чем еще напоминали скомканные простыни. Она швырнула ключи на постель. Сегодня она больше не могла ссориться.

– Я не собираюсь спорить. Ты устал и явно страдаешь от похмелья. Только не забывай, что Томми – мой сын, и, если я захочу дать ему мою машину, я это сделаю, черт побери.

– Ты его вконец испортила.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты меня учил, как воспитывать Томми, равно как я не хочу, чтобы ты мне снова испортил настроение. Если ты собираешься себя так вести, то нам лучше провести этот день врозь.

– С радостью, cherie. – Он пожал плечами и снова забрался под одеяло. – Если ты так хочешь.

Катерин в сердцах хлопнула дверью. Сказала Томми, что он может воспользоваться побитым «фордом» Марии, потому что «мерседес» нужен Жан-Клоду, и постаралась не обращать внимания на его надутую физиономию.

Китти после страстной нота собиралась весь день провести с мужем. Теперь она решила отвлечься от неприятностей и поплавать в бассейне, но забыла про десяток рабочих, снимавших тент и убирающих сад после вчерашнего разгула. Кругом был беспорядок: ящики, грузовики, разбросанная еда, перевернутые столы. Мария усердно терла белый ковер в гостиной, стараясь удалить пятна от еды, вина и пепла. Китти лишь диву давалась, насколько неряшливы отдельные гости, некоторые даже бросали сигареты на ковер и тушили их каблуком. Она передернула плечами. Какого черта? Пусть этот проклятый дом хоть на части разваливается. Особенно если учесть, что каким-то ужасным образом на части разваливалась ее жизнь.

Она вернулась в спальню, единственное оставшееся убежище. Жан-Клод опять спал; Катерин решила, что он проспит до полудня. Весь день был в ее распоряжении. Она может заняться ремонтными работами, которых все настоятельнее требовали ее лицо и тело. Она также поработает над сценарием и натает готовиться к поездке в Париж.

Париж! Ее самый любимый город в мире. Совершенно новое кино, совершенно новое приключение. Скорее бы начать. Ей не хотелось думать о неприятностях в отношениях с Жан-Клодом, за которого она едва успела выйти замуж. Ее сила и ее слабость были в том, что она могла закрыть глаза на те неприятности, которые предпочитала не замечать.

– Я подумаю об этом завтра, – прошептала она самой себе.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Перед началом съемок сериала «Все, что блестит» они остановились в Палм-Бич. Катерин выбрали Гуманисткой года в благотворительном заведении, занимающемся людьми с болезнями сердца, отметив тем самым ее вклад. Отец Катерин умер от инфаркта, так что это дело было ей очень близко. Остановились они в гостинице «Брейкерс», классически элегантной и наиболее популярной в Палм-Бич.

– Все билеты проданы. – Бренда помогала Катерин облачиться в черное с серебром и стеклярусом вечернее платье, а местный парикмахер тем временем занимался ее прической. Гарри Уинстон прислал двух охранников с огромным подносом драгоценностей, чтобы Катерин могла выбрать, что надеть на вечер.

– Они обожают тебя, душечка! Все эти престарелые трясущиеся дамы с аристократическими манерами и древние вдовцы из знатных семей, а также вся эта публика, сделавшая все возможные в Палм-Бич подтяжки, будет там сегодня, – говорила Бренда. – Они станут очень внимательно к тебе присматриваться, так что ты должна выглядеть фантастически.

– Я пытаюсь. – Китти поморщилась, когда Бренда попыталась застегнуть молнию на платье. – Дьявол, я в этом платье, как в тисках.

– Чтобы быть красивой, приходится…

– Страдать, да, я знаю, – поддразнила ее Китти. – Но это платье прямо из времен испанской инквизиции.

– Ты действительно похудела даже больше, чем требовалось. Выглядишь потрясающе.

– А тебе не кажется, что я стала слишком уж плоскогрудой? Может, засунуть пару прокладок, чтобы выглядеть посисястее?

– Не мели ерунды. Это платье делает тебя элегантной, для этого сиськи не нужны. Ты же не Долли Партон. – Но, наблюдая, как Катерин поправляет вырез на платье, Бренда не выдержала. – Китти, не позволяй Жан-Клоду заставлять тебя комплексовать по поводу твоего тела. Ради Бога, перестань сомневаться в себе лишь потому, что какой-то лягушатник сказал, что ты плоскогрудая.