Сквозь тьму и свет - Райан Кейхилл

– Некоторые мужчины и женщины хорошо реагируют, когда их ломают физически, – продолжал Рендалл, развязывая шнурки на свертке. – Сломанные кости, побои. Такого рода вещи.

Он услышал металлический звон цепей – пленник пошевелился.

– Но я не думаю, что ты настолько прост. – Рендалл развязал узел и стал разворачивать парусину, а через мгновение свет блеснул на металлических инструментах. – Нет, я так не думаю. Некоторых людей следует ломать медленно, снимать слой за слоем. Я полагаю, что ты принадлежишь именно к такой группе. А как ты считаешь?

Тишину нарушало лишь медленное тяжелое дыхание эльфа, прерывавшееся тихими стонами в те моменты, когда он пытался занять более удобное положение.

– Я согласен, – сказал Рендалл, доставая из свертка маленький стальной нож для чистки овощей.

Затем он вытащил из сумки небольшой дневник, завернутый в кожу.

– Возьми это, – сказал он ученику, доставая перо и чернильницу. – Будешь делать записи.

– Слушаюсь, сэр.

– Ну а теперь ты, – сказал Рендалл, подходя к эльфу. – Ты знаешь, что я почти целитель? Я мог бы стоять рядом с тобой в белых одеяниях и заниматься твоими ранами. Какая ирония, но таковы мои способности. – Он пожал плечами, надув нижнюю губу. – Однако и они имеют применение. – Рендалл поднес руку к подбородку эльфа и повернул его голову так, чтобы заглянуть в глаза. Надо отдать должное эльфу: тот не отвел взгляда и его выражение оставалось восхитительно дерзким. – Все дело в том, что не имеет значения, сколько кожи я сдеру с твоей спины, я всегда смогу ее восстановить и начать снова – ведь Искра способна делать удивительные вещи. И это будет продолжаться без конца, эльф. Но сегодня я не стану задавать тебе вопросов.

Рендалл натянул нити Воздуха, на случай, если пленник начнет дергаться. Инквизитор медленно обошел вокруг эльфа, и звук его тяжелых шагов отражался от стен, потом поднес лезвие ножа для овощей к затылку эльфа так, чтобы прохладная сталь касалась его кожи. Слегка надавив на лезвие, он повел его вдоль затылка эльфа, разрезая кожу, и маленькие струйки крови потекли с обеих сторон.

Эльф пока не кричал, но он обязательно начнет.

Дверь комнаты номер сто сорок семь открылась и заскрипела, выпуская Инквизитора и его ученика в коридор. Пелленор не шевелился. Его обереги зрения и духа защищали его, если он оставался в полнейшей неподвижности, а за долгие столетия он довел эту способность до совершенства.

Пелленор был впечатлен. Инквизитор с учеником пробыли в комнате для допросов более четырех часов. Само по себе это не вызвало особого интереса; комнаты для допроса у Инквизиторов всегда оставались жаркими, в них пахло смертью и дерьмом. Но Пелленора поразило то, что за все время пребывания в комнате Инквизитора и ученика оттуда не донеслось ни единого крика – он не услышал даже сдавленного стона. Либо эльф обладал силой духа, равной богу, либо душа несчастного была уже разбита и боль не имела для него значения. Пелленор надеялся, что имел место первый вариант, а не второй.

Член Драконьей гвардии наблюдал, как Инквизитор разговаривал с учеником, потом протянул ему красную кожаную сумку и отправил выполнять обычные обязанности. При любых других обстоятельствах Пелленор ушел бы, ведь он уже собрал информацию. Но он что-то чувствовал в Инквизиторе, как всегда бывало, когда он имел дело с людьми. От него исходило нетерпеливое ожидание. Каким бы делом ни занимался Рендалл в комнате для допросов, он его еще не закончил. Как и следовало ожидать, когда ученик свернул за угол, Рендалл немного подождал, а потом пересек коридор и засунул ключ в замок двери комнаты номер сто сорок восемь. Скрип поведал, что она начала открываться, потом послышался щелчок, и дверь заперли на засов изнутри.

Глава 17. Дикая погоня

Сила удара отдалась в предплечье Эйсона.

Он опустил второй клинок и отсек руку арака в районе локтя. Зверь взвыл от боли и бросился вперед, ударив Эйсона в переносицу. Приступ боли пронзил его тело, перед глазами заплясали звезды. В тот самый момент, когда Эйсон собрался вонзить меч в живот арака, он услышал свист. Стрела вошла в голову врага, во все стороны брызнула кровь. Тварь споткнулась, а в следующее мгновение рухнула на землю.

Эйсон повернулся и увидел, как Данн посылает вторую стрелу в живот другого арака, за которой тут же последовала третья – она угодила врагу в шею. Кажется, он недооценивал парня.

Рев слева отвлек Эйсона от размышлений – его атаковали два арака. Он потянулся к Искре, умоляя богов, чтобы она ему ответила, и почувствовал облегчение, когда Искра начала пульсировать в его сознании. Он без колебаний потянул нити Воздуха, сплел их и обвил ноги араков, швырнув чудовищ на холодный камень пещеры.

Затем он обвил нитями кусок камня, оставшегося от разбитого ветробежца, и метнул в живот третьего арака.

Сражение вокруг постепенно подходило к концу. Два эльфа – Алеа и Лирей – воевали подобно разъяренным ураганам. Всякий раз, когда их клинки наносили удары, лилась кровь и араки падали бездыханными на землю. Кейлен правильно сделал, когда позволил им принести клятву верности; едва ли Эйсон видел лучших бойцов со времен Падения.

В левой части Тэрин пронзил нескольких зверей нитями Земли – даже их толстая шкура не выдерживала ударов острыми осколками скалы. Нимара и ее гномы также сражались успешно.

Те, кто пошли вместе с ним, были опытными солдатами. Они множество раз сражались с араками – Эйсон это видел, наблюдая, как они двигались – и все же они несли потери.

Араки напали вскоре после того, как им удалось отыскать разбитый ветробежец. Должно быть, звери чуяли смерть.

Запах крови, гниющей плоти и грязи витал над этим местом.

– Все, последние, – сказал Данн, забрасывая лук за плечо. В свете цветов Дара Герайи было видно пятно свежей крови на его лице. Юноша раз за разом показывал себя с самой лучшей стороны за те недели, что они обыскивали туннели.

Он казался совсем другим человеком по сравнению с тем мальчиком, которого Эйсон впервые увидел в деревне. Впрочем, не следовало удивляться, ведь очень многое произошло после той памятной ночи, несколько месяцев назад.

Что-то появилось в глазах Данна: стальная уверенность, которая оставалась неизменной, несмотря на все его шутки. Эйсон не сомневался, что это как-то связано с Кейленом и их другом Ристом. Их дружба не вызывала сомнений, а Эйсон