Принцесса и медведь (СИ) - Зеленая Марья

По толпе прокатился изумленный вздох. Виола ахнула, хватаясь за грудь.

— Я прирежу этого кузнеца! — прорычал Рагнар.

Бьорн отшвырнул обрубок меча, вихрем налетел на Сигизмунда и принялся яростно избивать его щитом. Тот едва успевал закрываться и никак не мог улучить момент для ответной атаки.

— Крак! — оба щита треснули пополам.

Противники швырнули на землю бесполезные обломки. Бьорн остался с пустыми руками. Виола покрылась холодным потом, но в следующий момент ярл тоже отбросил меч. Она догадалась, что по правилам поединка нельзя нападать на безоружного, и выдохнула с облегчением.

Несколько секунд соперники стояли неподвижно, с ненавистью глядя друг другу в глаза. Сигизмунд сосредоточенно хмурил брови. На губах Бьорна поигрывала зловещая усмешка.

Оруженосцы бросили обоим топоры. Зрители затаили дыхание.

Ярл кинулся на Бьорна. Широкий размах — но тот пригнулся, и топор просвистел над его головой. Бьорн проскользнул под рукой врага, развернулся. Резкий взмах топора — ярл парировал, топорища стукнулись друг о друга.

Бьорн снова замахнулся, но ярл перехватил рукоять и попытался вырвать оружие у него из рук. Соперники принялись бороться. Оба раскраснелись, рычали, скалили зубы. От натуги на лбах повздувались вены.

Наконец Бьорн отшвырнул от себя Сигизмунда, но тот с разворота взмахнул топором, и рубаха Бьорна взорвалась алыми брызгами. Он отшатнулся, схватился за грудь — ладонь окрасилась кровью.

Виола ахнула, в глазах помутилось. Она ощутила, что теряет сознание, но Матильда удержала ее под локоть, не давая упасть на землю.

Ярл с торжествующим ревом налетел на Бьорна, но тому удалось отбить удар. Противники сблизились. Сигизмунд схватил Бьорна за шиворот и рубанул сверху вниз. К счастью короткая дистанция не позволила как следует размахнуться — Бьорн увернулся от лезвия, и по плечу попала лишь рукоять.

Соперники снова сцепились в отчаянной борьбе. Они топтались по кругу, выбивая сапогами серую пыль, и толкались, пытаясь подставить друг другу подножку.

На какой-то миг они застыли лицом к лицу, но тут Бьорн двинул головой, врезаясь Сигизмунду в нос. Тот отпрянул. Бьорн взмахнул топором.

Что-то противно чавкнуло. Ярл пошатнулся, оружие выпало у него из рук. Над площадью гулким эхом прокатился изумленный возглас толпы.

Сигизмунд схватился за живот, а затем удивленно взглянул на свои обагрившиеся кровью ладони. Повеяло дерьмом, и Виола с ужасом увидела, как из зияющей раны вываливаются блестящие розоватые кишки. Сделав пару шагов, ярл рухнул на землю. Повисла мертвая тишина.

Бьорн стоял над врагом, тяжело дыша. Его лоб блестел от испарины, на рубахе расплывалось огромное красное пятно.

Сигизмунд попытался подняться, но не смог, и опять распластался в пыли среди собственных потрохов.

Опираясь на топор, Бьорн тяжело опустился на колени и склонился над ярлом.

— Ты сражался достойно, ярл Сигизмунд, — сказал он.

— Наконец-то я буду трапезничать с Ньоруном за одним столом, — прохрипел тот, и из его рта потекла черная кровь.

Он откинул голову и уставился в небо. Его глаза начали стекленеть.

Время словно остановилось. Виола не могла отвести взгляда от двух мужчин в центре вытоптанной площадки. Постепенно к ней приходило осознание. Бьорн победил… Ее мучитель мертв… Она свободна!

Внезапно по ушам резануло истошным воплем Фастрид:

— Убийца!!! Прикончите его!

Никто не шелохнулся.

— Убейте его! — верещала она. — Это приказ!

Один из стражников Сигизмунда шагнул в круг и медленно поднял топор.

Виола похолодела от ужаса.

В следующий момент хейд вскинул оружие над головой и воскликнул:

— Славен будь, ярл Бьорн!

— Славен будь, ярл Бьорн!!! — взревела толпа.

Глава 34

В длинном очаге ярко пылал огонь. Мед лился рекой, столы ломились от угощения. Гомон, баханье кружек, громовые раскаты смеха — пир был в самом разгаре. Виола сидела рядом с Бьорном и льнула к нему, хмельная от меда и любви. Губы припухли от поцелуев, и она не могла дождаться момента, когда останется с возлюбленным наедине.

К счастью, его ранение оказалось неглубоким: лезвие топора чиркнуло вскользь и лишь рассекло кожу. Рану зашили и перевязали, и теперь она совершенно не мешала Бьорну высоко поднимать питейный рог.

Его усадили во главе стола — на место покойного Сигизмунда, но, несмотря на то, что большинство уже провозгласило Бьорна новым правителем, тот собрался устроить настоящие выборы. Правда сперва нужно было похоронить предшественника и решить, что делать с его пасынком и женой.

После поединка эти два скользких гада куда-то исчезли, но никому не было до них никакого дела. Наверняка забились в какую-нибудь дыру и оплакивают свою судьбу. И хоть по закону до выборов править Рюккеном должна была Фастрид, никто не хотел видеть на троне ни ее, ни ее никчемного сынка.

Люди не сомневались, что на выборах победит именно Бьорн. Ведь он выиграл поединок, а значит, сами боги на его стороне. К нему постоянно кто-то подходил: все хотели выпить с будущим ярлом, высказать свое почтение, перекинуться парой слов.

Бьорн был нарасхват, а Виола мечтала о том, чтобы пир поскорее закончился, и они остались наедине. Ей так много хотелось ему рассказать, но еще больше хотелось сорвать к чертям всю одежду и окунуться в пучину страсти. Хотелось биться под ним в экстазе, царапать широкую спину и стонать его имя, задыхаясь от наслаждения. Хотелось, чтобы его ласки стерли из памяти образ ненавистного Сигизмунда.

Но все это будет потом, а пока они сидели в шумном зале, ели мясо, пили мед и наслаждались триумфом.

— Как же тебе удалось спастись из горящего дома? — в первую очередь спросила Виола, когда поток желающих пообщаться с Бьорном немного иссяк.

— Так это… — Бьорн прожевал кусок и отпил медовухи. — Помнишь, что ты сделала, когда сбежала на лодке?

— Что ты имеешь в виду? — Она недоуменно сдвинула брови.

— Ты меня тогда заперла в доме.

Виола наморщила лоб. Точно! Она защелкнула замок снаружи, правда оставила в нем ключ, чтобы кто-нибудь освободил Бьорна, и ему не пришлось выламывать дверь. Почему-то это совсем вылетело у нее из головы.

— И как же ты тогда выбрался? — поинтересовалась она. — Тебя кто-то выпустил?

— Ха! Да если бы я ждал, пока кто-нибудь соизволит открыть мне дверь, медведь бы уже давно обглодал твои кости.

Виола поежилась, вспомнив нападение ужасного зверя.

— В общем, — продолжил Бьорн, — я вылез тогда через дырку в крыше, сквозь которую выходит дым.

Виола недоверчиво уставилась на него.

— Она же такая узкая! Как ты в ней не застрял?

— А я и застрял, — ухмыльнулся он. — Тогда я слез, взял топор и вырубил пару досок. Зато потом, когда эти гниды подожгли дом, у меня уже был готовый выход.

— Да уж. — Виола невольно почесала в затылке. — Но ведь они привязали тебя к опоре! Как тебе удалось развязаться?

— Легко! Когда меня приматывали, я уперся головой и плечами в столб, напрягся, набрал воздуха в грудь, так что, когда они ушли, осталось только «сдуться» и стянуть с себя веревку.

— А дырка в животе?

— Ну, — Бьорн отхлебнул медовухи, — тут уж Ньорун миловал. Каким-то чудом мне не пропороли кишки. Хоть крови с меня и целое озеро натекло, но, в конце концов, заросло как на собаке.

Тут в разговор вклинился Рагнар:

— Я как увидел его, так чуть со страху не обгадился, — сообщил он. — Приперся к нам посреди ночи в одной рубахе. Весь черный, словно вылез из Брокковой задницы, и кровища хлещет как из резаной свиньи.

— Ужас какой! — Виола невольно прикрыла ладонью рот. — А дальше-то что было?

— Перевязали мы его, как смогли, — ответил Рагнар. — День он у нас пробыл, а потом я его к Гритте отвел.

— Куда?! — взвилась она. — К Гритте?!

Рагнар и Бьорн смущенно переглянулись.

— Ну дык, у нас его прятать было не с руки. Все знают, что я его лучший друг. К нам даже ярловы стражники потом заявлялись. А у нее в шинке всегда куча народу пасется, и полным-полно темных закутков. Там бы и в голову никому не пришло его искать.