Львиное сердце - Сюзанна Баркли

Меган согласно кивнула, хотя ногу стянуло, словно пеньковой веревкой, и она знала, что, пока боль не отпустит, ей не уснуть. Если бы рядом были Крисси или мама, то они растерли бы ногу мазью, но когда она вспомнила, как Росс смотрел на ее ногу в брачную ночь, то ее пронзила боль совсем уж нестерпимая. Второй раз пройти через такое унижение она была не в силах.

Закрыв глаза, она сжала зубы и притворилась спящей. Ей часто удавалось последние годы таким образом скрывать свою боль, чтобы избежать жалости. Росс прикрыл Меган еще слоем материи, затем встал и подбросил в огонь веток. На утоптанном земляном полу его шаги были почти неслышны, но, когда он подошел к постели и наклонился над ней, она сразу это почувствовала. Он так нежно откинул волосы с ее лба, что слезы защипали ей глаза.

– Я сейчас вернусь, – прошептал Росс. Щелкнула задвижка, и волна холодного сырого воздуха прорвалась в дом, когда он выходил.

Меган не могла больше сдерживаться и мучительно застонала. Ослабив складки шерсти, в которую она была завернута, Меган стала растирать мучившее ее бедро. Но это не помогло, так как от боли у нее не хватало сил. Рыдая, она с трудом выбралась из стягивающего ее кокона материи и попыталась встать. Комната поплыла у нее перед глазами, в шишке на затылке болезненно пульсировало, но Меган не обращала на это внимания – она должна пройтись, чтобы расслабить сведенные мышцы.

Проковыляв к столу, Меган оперлась об него, едва дыша. Она сжала кулаки и, закинув голову назад, перенесла вес тела на левую ногу. От пронзившей ее боли она вскрикнула, но продолжала стоять на больной ноге, зная, что это единственный выход.

Дверь распахнулась, и внезапно появился Росс.

– Что ты делаешь! – Дверь за ним захлопнулась, и он подошел к ней. С него капало, и он был мрачен, как туча. – Зачем ты встала?

– Я… должна походить. У меня… сводит ногу. – И тут левая нога у нее подогнулась и Меган упала прямо в его объятия.

Чертыхаясь, Росс подхватил ее и отнес в постель.

– Лежи не двигаясь, пока я не сниму мокрую одежду. – Он стащил с себя все, кроме штанов, затем опустился перед ней на колени.

Меган корчилась от боли.

– Нет, не смотри, – закричала она, пытаясь закрыть шрамы дрожащими руками. – Они уродливые и ужасные…

– Глупенькая. – Он отодвинул ее руки и, положив ладони на ее сведенные мышцы, стал растирать их. Она сопротивлялась, а Россу было стыдно – это ведь из-за той его дурацкой вспышки брачной ночью. Но теперь не время объясняться. Это он сделает потом, когда облегчит ей боль. – Может, в корзине есть что-нибудь от судорог?

– Нет, я не стану пить ничего, что содержит опиум, – хрипло сказала Меган.

Росс сразу понял, почему она этого боялась – ведь опиумом отравили ее отца.

– Тише, тише, – успокаивал он ее. – Я ничего тебе насильно не сделаю.

– Ты делаешь. Ты прикасаешься ко мне, а я этого не хочу. – Она впилась ногтями ему в руки, так что показалась кровь.

Росс поморщился, но не прекратил равномерно и сильно растирать ее.

– Если тебе от этого легче, сделай больно мне. Одному Богу известно, сколько терзаний я тебе причинил.

Она тут же убрала пальцы.

– Я не хотела сделать тебе больно, но… – откинувшись на подушку, Меган крепко закрыла глаза.

– Старайся одолеть боль, а не меня, любимая. Дай мне помочь тебе.

– Я… не твоя любимая.

– Ты значишь для меня гораздо больше, чем думаешь. Больше, чем я сам представлял раньше, – произнес Росс тихо, но Меган услышала.

Ей полегчало. Она смотрела на него широко раскрытыми и потемневшими от боли глазами. Их взоры встретились, и она отвернулась.

– Я не хочу, чтобы ты жалел меня.

– Мне это знакомо. – Он вспомнил жалость в глазах матери, когда упоминали о трагедии в Уэльсе. Ему была нужна не жалость, а правда о случившемся в тот ужасный день. – Я не чувствую к тебе жалости, – ласково сказал он, а его пальцы продолжали свое дело – облегчать ей боль. – Сочувствие – да. Я знаю, что такое горе, причиняющее глубокую и острую боль, когда хочется убивать, чтобы освободиться от этого.

– Ты это ощущал?

Он мрачно улыбнулся.

– Да. Когда тебе станет лучше, я покажу тебе свои шрамы. – По крайней мере, видимые, подумал он. А те, другие, личные, – этот ад внутри своей души он не покажет никому.

– Тебя ранили в сражении?

– В некотором роде.

Его загадочный ответ и суровое выражение лица отвлекли Меган от собственных бед.

– Что это значит?

– Потом объясню, когда тебе совсем полегчает.

Меган вздохнула. Ей никогда не полегчает. Боль-то утихнет, но нога навсегда останется с изъяном и уродливой.

Беспокойный сон Меган нарушила боль. Она лежала в полной темноте в полубессознательном состоянии, не понимая, где же она находится.

На ее стон тут же отозвался Росс:

– Шш. Все хорошо, я здесь. – Его рука ласково коснулась ее лба. Свеча, должно быть, сгорела. – Тебе опять больно?

– Да, но уже не так сильно.

– Не двигайся. Я сейчас тебе помогу.

Зашуршала шерстяная ткань, и Меган поняла, что он лежал с ней рядом, тоже обернувшись в материю. Сунув руку под одеяло, Меган стала тереть бедро. Она почувствовала боль в других местах: в плече, в копчике. Росс, встав с постели, заново развел огонь. Ей этого не хотелось, так как при свете было видно ее уродство. Хватит и того, что пришлось с этим смириться раньше, когда боль была невыносимой.

– Мне хорошо, – сказала она.

– А будет еще лучше. – Он уселся рядом с тюфяком, воткнул новую свечу в железный подсвечник, стоящий на полу, и придвинул поближе корзинку со снадобьями. – Может, мы найдем что-нибудь подходящее. Обещаю – никакого опиума, – добавил он, видя, что она собирается возразить. – Что это такое? – Он сунул маленький горшочек Меган под нос.

– Розмарин.

– Я так и подумал. – Отблеск свечи смягчал резкие черты его лица. Росс улыбнулся. – Он пахнет тобой.

– Я кладу его в одежду для свежего запаха, – запинаясь, сказала Меган, потрясенная его нежностью и откровенностью. Росс положил горшочек обратно в корзину и стал открывать другие, пока не нашел то снадобье, которое, как решила Меган, могло снять тупую боль в бедре.

– Но это вовсе не нужно, – настаивала она и крепко прижала к себе материю, в которую он ее завернул.

Однако Росс все-таки распеленал ее.

– Меган, твою ногу я уже видел.

– Знаю. – Ее отважные глаза, которые так часто бросали ему вызов, избегали его взгляда. Меган чувствовала себя ужасно несчастной и отвернулась.

– Разве я не облегчил твои страдания раньше? – ласково спросил он, словно приручал дикого зверька.

– Да. Но… теперь мне лучше. Я могу и потерпеть.