Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга третья - Сергей Измайлов

В каком состоянии рана, можно увидеть только оторвав повязку, но я этого делать не стал. Прощупал это место на уровне внутренних ощущений и с помощью телепатии, которую я теперь мог использовать для общения практически с каждой клеточкой своего организма. Как показало это самое общение, рана уже затянулась, но немного сиреневого токсина ещё оставалось, и я занялся его выведением из организма. Как выводить я помню ещё из прошлой жизни. Вещество яростно сопротивлялось, но подчинилось моим приказам. Попав в кровь, оно отфильтровалось в клубочках почек и проследовало ближе к выходу, в зал ожидания внизу живота. Теперь зверски приспичило отлить всю эту гадость.

Если встану, снова отклеится датчик и прибежит ругаться фигуристая блондиночка в модифицированном на жаркое лето халате, хотя на дворе скоро ноябрь объявится. А что, неплохой вариант! Только исход сего действа вполне предрекаем, меня снова уложат в кровать. Одного. Я позыркал глазами по сторонам и нашёл на тумбочке слева пластиковую утку. Ну ладно, раз так, пойдёт. Судя по оттенку излившейся жидкости, у меня получилось.

Но появилась другая проблема, вполне закономерная. В просторечии это называется «сушняк». До графина с водой, который стоял на столике у противоположной стены, я точно не дотянусь. Зато на стене у изголовья кровати обнаружил кнопку вызова персонала, которой безотлагательно воспользовался.

— Что-то случилось, ваше сиятельство? — спросила взволнованная девушка, снова заливаясь краской под моим пристальным взглядом. Даже попыталась уменьшить вручную размер декольте. Безуспешно, но очень мило. Когда увидела содержимое утки, прекратила свои попытки и уставилась на меня, как на инопланетянина.

— Да не переживайте вы так, — широко улыбнулся я, стараясь смотреть в глаза, а не ниже. — Это из меня отрава выходит. Я вот что спросить хотел, игристого охлаждённого бутылочку не принесёте? Шутка, конечно, воды или компота, пить очень хочется.

— А-а, ну это можно, — она наконец-то улыбнулась. — Сейчас принесу. А через час обед.

Она подхватила утку с подозрительным содержимым и понесла её держа на вытянутой руке подальше от себя. Ни хрена себе, скоро обед. А я думал, что ещё утро. Долго я был в отключке. Надо помочь местным лекарям, я начал интенсивно заниматься самоисцелением.

В лабораторию меня отвели только через три дня. В этот день я впервые увидел свою рану без повязки. На боку красовался аккуратный рубец, ещё сохранялся небольшой фиолетовый кантик вокруг него. Тестированием изменений и раскрытием способностей занимался сам Георгий Александрович. Надежда Сергеевна, благодаря неуёмному научному любопытству и упёртости отвоевала разрешение на присутствие на всех этапах. Всего этих этапов было три, чтобы меня от резких изменений не отправить в кому, делали стимуляцию медленно, не торопясь. Только один хрен после каждого посещения лаборатории я отлёживался два-три дня.

Время тянулось медленно, у меня уже подгорало сзади, надо ведь срочно чесать в Самару и находить общий язык с отцом. Впрочем, в успехе этого предприятия я не сомневался. Вот только бы побыстрее закончить этот этап.

А побыстрее не никак не получалось. Мне, как и моим бойцам, приходилось дни напролёт проводить на стадионе, полигоне, тренажёрном зале и лаборатории. Валерий Юрьевич, мой бессменный тренер, каждый раз удовлетворённо кивал, когда я в очередной раз выдавал новые результаты. Когда он понял, что от кирпичных колонн, предназначенных для отработки ударов, скоро ничего не останется, повёл меня к каменным и бетонным. Какие не добил руками, доламывал ногами. Обувь на такое не рассчитана, так я лишился почти новых кроссовок. Дальше тренировки продолжал босиком.

А ещё я научился ломать кирпичи и специальные бетонные панели руками, раскрашивать их между пальцев. Бегать по стадиону в полную силу не получалось, меня начинало уносить в сторону. Для испытания моей максимальной скорости пришлось выезжать в поля. Валерий Юрьевич ехал рядом со мной на внедорожнике и засекал скорость. Появилась мысль добраться до Самары бегом, но тогда я по пути расстрелял бы все вещи.

Кроме силовых навыков я занимался и медитацией, концентрацией энергии, совершенствовал способы перераспределения её по телу, накоплению. В этих вопросах мне периодически помогал Ридигер, главный спец по энергиям. Обещал меня научить паре полезных приёмов, когда я вернусь в Москву. Поймал на слове, теперь не отвертится. Спросите, как он помогал? Давал советы по телефону, а я методично им следовал. Он звонил мне и начальнику лаборатории чуть ли не каждый день, интересовался здоровьем и достижениями. Приятно, значит переживает. На вопрос об обстановке в Москве и боях с тёмными постоянно отшучивался или уходил от темы. Что-то мне всё это не нравится.

После третьего этапа стимуляции, Георгий Александрович сказал, что на этом можно закончить. Правда я слышал его голос, как сквозь подушку, и видел плохо, как ёжика в тумане. В этот раз меня трепало сильнее всего, из лазарета вышел только через три дня. Зато настолько полным сил, что готов был горы ворочать. Ещё несколько дней тренировок и нас отпустили на все четыре стороны, поздравив с полноценным обретением статуса высшего мага. Но это ещё далеко не предел совершенства, те же шесть ступеней, что и на более низких рангах, подавляющее большинство не могло одолеть до конца жизни. Может мне повезёт открыть новые пределы? В истории мы первые студенты, достигшие «ВМ», может и в дальнейшем смогу всех удивить.

— Ну что, какие планы? — спросил Андрей, пока мы ожидали машину.

— Хорошо бы попытаться забрать мой «Юпитер» и сразу в Самару, — ответил я.

— А в Самару зачем? — насторожился Антон. — Я думал, что мы там всё разрулили, а теперь будем помогать наводить порядок в Москве.

— Там уже навели порядок, — отмахнулся я.

— Ну, это же официальная информация, ты сам понимаешь, не мне тебя учить. Да и учёбу надо возобновить, а то нас такими темпами и отчислить могут.

— Отчислить? Студентов, которые на втором курсе стали высшими? Не смеши мои подковы, братка! А в Самару едем потому, что мне нужно увидеть своего отца.

— Зачем? — не унимался Антон.

И только тут я понял и осознал тот информационный провал, который отделял меня от друзей. Мы же за две недели практически не разговаривали. Ребята даже не в курсе о моей беседе с императором, сразу после неё началась бойня, а потом мы уехали в Костино. Виделись здесь только в столовой, и на улице, когда каждый спешил по своим делам.

— Беда ребят, виноват. Торжественно обещаю, что всё объясню по пути в