Золотые корабли - Анна Евгеньевна Гурова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ущерб, нанесенный храму, был неизмерим. Причем не только обширному храмовому хозяйству, не только его прекрасным зданиям. Сама вера в благоволящего людям господа Исварху будто бы пошатнулась.
Хуже того – и положение самого государя без поддержки святейшего Тулума вдруг оказалось весьма неустойчивым…
Аюр вспомнил последнее заседание высшего совета. Глаза его закрылись, свиток выскользнул из рук.
Верно ли было принятое решение?
…Замещая погибшего Тулума, высший совет возглавлял Рашна Око Истины – один из старейших и самых знатных сановников Аратты. Аюр и сам не помнил, когда его назначил, – первые дни после произошедшего в храме прошли как во сне. Впрочем, Рашна, при всей своей древности, сохранял острый разум и был сведущ в государственных делах. Аюр испытывал большое искушение переложить на этого худого старика с угрюмым взглядом все скучные рутинные обязанности правителя, которые раньше столь же легко перекладывал на дядю.
Ясноликий Сандар, глава Жезлоносцев Полудня, второй член совета, являл собой образец высокородного ария и доблестного воина. Высокий, широкоплечий, златовласый, в золоченых бронзовых доспехах – хоть рисуй с него господа Исварху во всем величии! Аюр когда-то мечтал стать именно таким, когда вырастет. Однако теперь он ловил себя на том, что блистательный Сандар вызывает в нем смутное раздражение. Может, тем, как непринужденно этот военачальник занял место подле Солнечного Престола, хотя его никто особо не звал… Некогда Сандар был дружен со старшими братьями Аюра и явно стремился занять при юном государе их место. Однако Аюр не был уверен, что нуждается сейчас в старшем брате.
Аюра также весьма смущали натянутые отношения между Сандаром и Ширамом. Корни их были вполне понятны – именно Сандар возглавлял некогда поход против мятежного саарсана и потерпел позорное и даже смешное поражение. Сейчас Ширам, как родственник государя, стоял выше. Но кому на самом деле подчинялось войско?
Ширам должен был стать третьим членом совета. Но он воевал в Солнечном Раскате, и его место временно занимал неприметный воин в черном по имени Накта. «Считайте, что я – глаза и уши маханвира», – заявил он и с тех пор слова в совете не вымолвил. Оба знатных ария, убедившись, что накх не пытается вмешиваться, быстро перестали обращать внимание на его присутствие.
В тот день собрание совета было посвящено докладу Дзагая. Этого опытного воина Аюр знал много лет: тот возглавлял храмовую стражу.
– Я просил о встрече с тобой, солнцеликий, потому что есть вещи, которые тебе следует знать, – говорил Дзагай. – Почтенный Сандар считал, что не стоит отвлекать государя от забот такими мелочами, как уличные беспорядки. Однако если бы это были мелочи, мы бы справились силами городской стражи. Как мне представляется, нам грозит беда посерьезнее…
– Что случилось? – вздыхая, спросил Аюр. – Чем недовольны мои подданные?
– Столица полна пугающих слухов. С южного поречья Ратхи, особенно из Двары, прибывает все больше переселенцев. Они утверждают, что со стороны хлапских земель идет небывалый разлив… Если им верить, уже затоплены многие области в низовьях Даны, а все их жители или погибли, или стали рабами накхов…
– Вздорные слухи, которые надо жестко пресекать, а не собирать и приносить государю! – заявил Сандар.
– Это не слухи, а правда, – возразил Аюр. – То же самое говорил дядя Тулум незадолго до гибели.
Он покосился на Рашну. Старец медленно склонил голову, давая понять, что согласен с государем. «Он тоже знал о потопе, – подумал Аюр, – и не сказал мне».
– Скоро в городе будет много беженцев, – произнес он вслух. – Надо принять их, разместить и накормить. И следует усилить стражу на улицах.
– Это дела городской управы, а не Лазурного дворца, государь, – сухо сказал Рашна. – Они не должны занимать твой божественный ум.
– Если позволишь, солнцеликий, это еще не все, – вновь заговорил Дзагай. – Опустошительный и таинственный пожар в храме Солнца очень смутил жителей столицы. Молва говорит, что Исварха разгневался на арьев за их грехи и отвернулся от нас, послав знамение и уничтожив негасимый огонь…
– За какие это «грехи» Исварха разгневался на арьев? – резко спросил Сандар.
Дзагай покосился в сторону царедворца и замялся, будто подбирая слова. А у Аюра невесть отчего мурашки побежали по коже.
– Больше всего слухов ходило, конечно, среди простолюдинов, в Нижнем городе. Народ даже в храмы перестал ходить, настоятели жаловались на уменьшение пожертвований… А потом на стенах домов и храмов начали появляться странные знаки. Череп – а в нем цветок.
Аюр похолодел.
– Череп и цветок? – хмыкнул Сандар. – Что за чепуха?
– Удалось ли поймать тех, кто малевал черепа? – проскрипел Рашна.
– Поймать – не поймали, но кое-что я разузнал, – сказал Дзагай. – Есть в квартале литейщиков один храм, настоятелем в нем – некий Агаох. Он запятнал себя службой изменнику Кирану, что не мешает ему повсюду предъявлять следы пыток, утверждать, что он пострадал за правду, и клясться в бесконечной преданности святейшему Тулуму и Солнечному Престолу. Этот двуличный человек всегда был источником полезнейших сведений. Этот Агаох сообщил мне, что в столице появилась новая, быстро растущая секта.
– Что за секта? – брезгливо спросил Сандар.
– Они называют свою веру учением о возрождении мира или чем-то в этом роде. Возглавляет секту пророк из Бьярмы, почитаемый на севере живым богом и новым, истинным воплощением Исвархи…
– Зарни Зьен? – наклонившись вперед, медленно проговорил Аюр.
– Так его зовут, – удивленно подтвердил Дзагай. – Государю все ведомо и без меня…
– Рассказывай! – нетерпеливо перебил Аюр. – Где он? В столице?
– Нет, государь. Однако и не столь далеко, как хотелось бы. Этот Зарни Зьен, как его величают бьяры, – слепой безногий гусляр, пользующийся славой могучего чародея и провидца. Он прибыл с большой свитой, а вернее, с целой толпой верных и поселился в заповедном лесу к западу от столицы, в двух днях пути отсюда…
– Я знаю этот лес, – кивнул Аюр, мысленно скривившись. Ему вспомнилась «короткая дорога», нападение оборотня и путевая вежа, где его едва не похитили. – Скверное, про́клятое место.
– Местные жители считают его священным. И отыскать там слепца будет не
