Страж (СИ) - Оксана Букия

смехе, пережитый страх, боль, растерянность, скальпель в руках безумца, бурые тучи жалящего песка, бесконечно количество шагов в неизвестность, безнадежность. Он понимал, что это похоже больше на истерику, но не мог остановиться, пока не выплеснул из себя все, как заразу, отравляющую душу.

Отсмеявшись, он сел. Провел рукой по лицу, пытаясь оттереть пыль.

— Теперь тебя можно благодарить?

— Валяй, — благодушно разрешил Георгий.

— Спасибо, — искренне произнес майор Ноа, — ты столько раз спас меня за эти неполные сутки, что простое спасибо — это несоизмеримо мало. Когда вернемся назад, я обязательно напишу рапорт. И расскажу, что только благодаря твоему бесстрашию, опыту и умению использовать свою Искру, миссия по транспортировке Рун была благополучно завершена.

Гронский тяжело вздохнул.

— Тебе это надо?

— Ты вернул бокс, не отдал его в чужие руки, не дал затеряться в буре. Ты же знаешь, что в таких случаях положено твоему государству и тебе лично.

— Я спрашиваю, тебе это надо? — с ударением на слове «тебе», повторил полковник.

Элфи замялся.

— Но…

— Мы — стражи, и нас не так уж и много. Мы постоянно попадаем в разные переделки. Служба у нас такая, здесь уже ничего не попишешь. Но если мы будем друг друга подставлять, бить в спину, ставить подножки на ровном месте, то однажды из очередной передряги можно уже не выбраться…

— Это ответ на ваш первый вопрос, господин Малешский. Георг трижды спас мне жизнь: когда вытащил из плена, не дал загнуться в песчаной буре и раздобыл антидот. А еще он спас мою репутацию, честь офицера, погоны, карьеру. За потерю Рун меня могли бы вообще уволить со службы. Не помогли бы ни какие родственные связи, ни заслуги.

— Как вы продолжили ваше общение?

— Вернувшись в Вестленд, я начал собирать о нем данные. Генерал Периш мне помог. Я узнал о его семье и трагедии с сыном. А еще Шейл рассказал об их совместнойоперации в Макке и как Георг переживал за тех маленьких заложников. Я понял, что он любит детей и предложил стать крестным моих близнецов. Которые кстати родились через два дня после моего возвращения из рейда. Общаясь с ним три года, я знаете, что понял?

Малешский вопросительно поднял брови.

— То, что он сказал тогда в пустыне насчет отношений стражей друг к другу не было просто словами. За три года нашего общения, я понял, что это его жизненный принцип. Если можешь помочь — помоги, если можешь спасти-спаси, может прикрыть — прикрой. Не подставляй, не предавай, не бросай в беде. Я несколько раз был в его компании и видел, как к нему относятся его друзья и сослуживцы. Открытый, дружелюбный, Георг всегда умел находить с людьми общий язык. И это был его фундамент, который он выстроил за годы своей службы. Чтобы быть уверенным, что сможет выбраться из любой передряги. И когда его увидите — передайте, что я, все что в моих силах обязательно для этого сделаю.

Глава 24

— Гронский, датчик движения зафиксировал недостаточную активность в течение последних двух дней. Ночная смена.

Георгий едва заметно скривил губы. Как сказал Седов, это только вершина айсберга. Новая смена — новые проблемы. Правда первые два дня его особо не трогали. Сообщили, что пятнадцать смен, объявленные Оутсом были аннулированы и на время оставили в покое, так как у каждого вновь заступившего на службу старшего надзирателя был свой счетчик и своя система поощрений и наказаний.

— Есть! — четко ответил он.

Неделя, проведенная в лазарете, дала возможность немного отдышаться, свыкнуться с новой действительностью и задуматься над тем, как себя вести дальше.

Как оказалось, отработка заключенными на объектах вне стен, являлась уже обыденной практикой. В Карьере и в самом деле была система поощрений за хорошее поведение или другие заслуги. За бетонными стенами были поставлены цеха, где мужчины и женщины могли выполнять полезную для общества работу, продолжая выплачивать свой долг человечеству. Под эту систему не попадали только смертники и находящиеся под следствием.

— Но ты сюда не за хорошее поведение попал, — в очередной раз поддела его Леони Нотбер, — а просто валяться в постели с тремя царапинами — слишком большая роскошь.

Она не скрывала к нему своего отношения: легкое пренебрежение, приправленное заметной долей осуждения и холодная отчужденность. И никогда не упускала возможность сказать что-то колкое, даже когда можно было просто с ним не общаться.

Но именно Леони Нотбер выбрала его среди других кандидатов в помощники, вытащила на целую неделю из плена серых стен и дала возможность поставить на паузу хаос, в который превратилась его жизнь.

С остальным персоналом в медблоке отношения сложились ровные. Видимо они уже привыкли к подобным подручным и чаще не обращали на него внимания. Он делал свою работу, которую ему говорили: от помощи в пищевом блоке до обязанностей медбрата во врачебной части и уходил в совсем небольшую комнату больше похожую на кладовую или подсобное помещение, которые отвели ему для сна.

Здесь открывая окно нараспашку, несмотря даже на постоянно задувающую осенними ветрами песочную взвесь, он мог дышать настоящим воздухом, наслаждаясь каждым вздохом. Еще чинил тонну старой техники, которую как ему иногда казалось госпожа Нотбер специально отыскивала на каком-нибудь складе, чтобы он не дай бог не остался без дела.

Иногда смотря на подобное барахло Георгий не всегда мог понять, что видит перед собой. В училище будущим стражам не рассказывали, как чинить технику, являющуюся ровесницей ушедшей эпохи. Да их вообще не учили разбираться в какой-либо технике, кроме оружия или транспортных средств, которые они использовали на службе. А его личных знаний на подобные раритеты явно не хватало.

Правда чуть пообвыкнув, Георгий начал понимать, что все ухищрения по ремонту сводились к тому, что надо было раскрутить пару винтиков, снять крышку и проверить на целостность провода, отходящие контакты, определить срок службы и хранения микросхем. И сдать на утилизацию. Это были его единственные мысли в первые дни, когда к нему прилетал очередной привет из прошлого.

Но потом он понял, что здесь все было именно так. Механические приборы с кнопками, обычные выключатели света, двери с обычными врезными замками, открывающиеся обычными металлическими ключами. Это все ушло еще во времена их бабушек и дедушек, и в их современном, измененном, постоянно прогрессирующим мире встретить подобное, казалось, уже невозможно.

Здесь была совершенно другая жизнь, о которой за границами зоны отчуждения большинство людей не имело никакого представления.

— Света, а зачем ты здесь? — спросил он однажды у той молодой практикантки, которую увидел первой, после того