Прикосновение полуночи - Лорел Гамильтон

– То есть у стражей.

– И у кухонных работников, – добавил он.

Я внимательно посмотрела на него.

– Но вы думаете, это один из королевских стражей?

– Я бы опасался именно их, будь я на вашем месте.

– Я могла бы выудить из доктора, что она узнала, или поручить это одному из моих стражей.

– Использование магии против сотрудников полиции – уголовное преступление, принцесса.

– У меня дипломатический иммунитет.

– Вам больше никто не станет помогать ни в моем отделе, ни на всей нашей стороне реки. Может, никто вообще. Ни одно правоохранительное учреждение Штатов никогда вам не поверит. Позвать нас и промыть нам мозги... – Он покачал головой. – Может, я и не согласен с Поласки, но я стану драться, чтобы она осталась при своей воле и праве решать.

Я посмотрела в его светлые глаза и поняла, что он настроен серьезно. Либо я вытяну нечто полезное из Поласки – и на меня ополчится вся полиция разом, либо я оставлю ее в покое и буду надеяться на то, что доктор знает, что делает. Если я не полагаюсь на мнение экспертов, то зачем я вообще их сюда позвала?

– Я доверюсь суждению доктора Поласки и учту вашу несгибаемую позицию. Я подчинюсь вашим правилам.

Холод слегка дернулся, словно был не согласен со мной.

– Мы все подчинимся правилам, как я пообещала. Все поняли?

Кто-то кивнул, Иви ухмылялся, будто не вполне мне поверил. А может, усмехался чему-то своему. С ним никогда наверняка не знаешь.

– Я понял, – сказал Холод. – Я с тобой не согласен, но подчинюсь твоему приказу.

Уолтерс кивнул.

– Попытаюсь поторопить доктора и ее лаборантов и сообщить вам все полезное так скоро, как смогу, но имейте в виду, что отпечатки – это лишь косвенные улики. Они не служат достаточным основанием для смертного приговора.

– В человеческом суде, – поправила я.

– Попробуйте сказать то же самое доктору Поласки. Вы из нее тогда слова не вытянете.

– Я говорю не с ней, а с вами.

– Вы думаете, что я вам все выдам?

– Я думаю, вы лучше нее понимаете, какой опасности подвергаемся мы с моими стражами.

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

– Может, и так. Но в одном я с Поласки согласен: я не хочу, чтобы на моей совести была смерть невиновного. Смерть нельзя отменить, принцесса Мередит. Пути назад не будет. Я хочу знать наверняка, что обвинил кого следовало, прежде чем кто-то возьмется за топор.

– Как и я, майор, и я всеми силами стараюсь получить как можно больше свидетельств.

– Но вы сказали, что улики повлекут за собой казнь!

– Я сказала, что это возможно и даже вероятно, но, как и вы, я хочу быть уверена. Чистая совесть и все такое, но еще важнее, майор, что после казни преступника расследование прекращается. Если мы казним не того, настоящий преступник сможет убивать снова. Это мне совсем не нужно.

– То есть для вас не так страшно казнить невиновного, как оставить виновного на свободе?

– Убийца, которому преступление сошло с рук, нередко его повторяет.

Майор кивнул.

– Да, большинство вроде как входит во вкус. – Он взглянул на меня вопросительно: – Если здесь все, кроме вас самой, бессмертные, то почему умерла эта Беатриче?

– Вот и еще один вопрос, правда?

– Может быть... – начал Айслинг.

Я не хотела к нему поворачиваться. Я поняла, что злюсь на него. Злюсь за то, что он сделал с Меланжель. За то, что для него это было как с гуся вода. Он вообще был чуть ли не доволен.

К нашей компании присоединился Мистраль.

– Прошу прощения, принцесса. Королева Андаис крайне желает вас видеть. – Его лицо при этих словах не выражало ничего. Он был слишком уж спокоен. Что-то стряслось.

– Принцесса, почему бы вам не поговорить с доктором лично? – предложил Айслинг.

Я набрала воздуху побольше и медленно выдохнула, а потом очень осторожно повернулась и посмотрела на Айслинга.

– Неплохая мысль, – сказала я, и голос прозвучал как обычно, а вот с лицом мне, кажется, совладать не очень удалось.

Айслинг улыбнулся. Я увидела улыбку сквозь вуаль – ткань была достаточно прозрачная.

Я отвернулась от него, пытаясь сделать это не слишком откровенно, но вряд ли кого-нибудь обманула. Разве что Мистраль не понял, почему мне не хотелось видеть эту загадочную улыбку, но он и не знал, что я натравила Айслинга с его улыбкой на другую женщину.

– Нет, – сказал Уолтерс. Мы все повернулись к нему.

– Почему? – спросила я.

– Я и это не должен был рассказывать.

– Но ведь вы распоряжаетесь расследованием? Со стороны людей, я имею в виду.

– Формально – да, но она – главный медэксперт и своими людьми командует сама. Если бы я был шефом местной полиции, я мог бы ей приказать, но я из другого подразделения.

– То есть заставить ее вы не можете, – заключил Холод.

Уолтерс покачал головой.

– Она разозлится, что я так много вам рассказал. И ей еще меньше захочется что-то вам говорить.

– Так зачем тогда вы нам это рассказали? – спросил Айслинг.

На этот раз я на Айслинга не взглянула. Я упорно смотрела на Уолтерса.

– Потому что это должен быть один из тех, кто был с вами в том коридоре. Ведь мы брали отпечатки только у них. Я не назову его имя только потому, что его отпечатки оказались в неположенном месте, если вы намерены его тут же убить. Но я и не хочу, чтобы вас убили.

– Надо же, майор, я тронута, – холодно сказала я.

– Дайте мне слово, что подозреваемому не причинят никакого вреда, и я помогу вам уговорить Поласки.

– Я даю слово, что сделаю все от меня зависящее, чтобы ему не причинили вреда.

– Это не одно и то же, – сказал Уолтерс.

– Я только принцесса, а не королева. У меня нет абсолютной власти. Вы в том же положении: вы можете что-то пообещать, а глава полиции округа решит по-другому, и что тогда будет?

Он покачал головой.

– Ладно, поговорите с Поласки, но она будет нами не слишком довольна.

– С чего бы ей отличаться от остальных?

– Что? – не понял он.

Я отмахнулась.

– Не обращайте внимания, Уолтерс, я не в лучшей форме.

– Если б я пережил два покушения за два дня, я бы тоже вышел из себя.

Я подумала над его словами. Нет, меня заботила не возможность собственной гибели: я боялась, что убьют кого-то еще. Есть рациональное зерно в том, что президенту и членам его семьи не положено спать с агентами спецслужб, которые их охраняют.

На руке Галена еще не высохла кровь. Слишком много крови. Слишком много всего случилось за такое короткое время. Пожатие руки Галена бросило меня в мелкую дрожь. Я поняла, что вот-вот сломаюсь.

– Оставьте нас ненадолго, майор, пожалуйста. – Голос у меня подрагивал.

Он начал было спорить, но, поглядев мне в лицо, просто кивнул и пошел обратно по коридору. Я держалась, пока он почти не скрылся из виду, а потом всхлипнула в первый раз и вцепилась в Галена, чувствуя, как соскальзывает гламор, как он ушел совсем. Я захлебывалась рыданиями, у меня началась гипервентиляция, дышать стало трудно, колени подгибались. Гален сел на пол, прислонившись спиной к стене, и дал мне обхватить себя ногами за пояс, дал прильнуть к нему так крепко, как я только могла.