Пылающий Эдем - Белва Плейн

– Ну и что ты предлагаешь?

– Выйти на улицы! Стрелять! Пусть сгорят дотла их дома! Отбирать, отнимать то, что нужно нам! Вот и все.

– Это ни к чему не приведет. Это просто дикость! Надо цивилизованно действовать, через правительство, профсоюзы. Ты еще ребенок. Подойди ко мне. Давай закончим с рыбой и пойдем домой!

На берегу уже собралась небольшая группа людей, поджидающих ловцов рыбы. Шумел импровизированный рынок, вовсю шла бойкая торговля и обмен. Самодельные метлы, шляпы, корзины, выпечка, цветастые передники и прочее лежали на столиках и перевернутых ящиках. Билл положил сеть со сверкающей чешуей рыбой в коробку, Клэренс в это время привязывал к причалу лодку.

– Лучше не говори никому, сынок, о том, что хочешь поджигать дома, – предупредил он Билла, который стоял и смотрел на Клэренса, суетившегося с веревкой.

Недотепа. Недотепа. Вот так и профурычил свою жизнь! Он почувствовал необъяснимую нежность к Клэренсу. Ему хотелось подойти и погладить его по плечу. Но он не сделал этого: гнев и злоба вытеснили все остальные чувства из его души.

Глава 14

Наступил день, когда Тереза Лютер приехала на Сен-Фелис. Ти Френсис долго сопротивлялась в ней, но Тереза Лютер в конце концов уступила.

– Да, как можно отказываться? – возмущался Ричард. – Он так давно приглашал нас приехать, и теперь, когда появится наш первый внук…

– Я несу ответственность, – начала было она.

– Глупости! Твои дочери достаточно взрослые. Они и присмотрят за Маргарет. И неплохо справятся с этим. Да и отдохнут без тебя пару недель, – мягко сказал он.

Неудачи и превратности судьбы несколько смягчили его, хотя и подорвали силы. Но это даже придает ему некоторое благородство, – подумала она.

– Посмотри, – сказал Ричард, – я достал этот старый альбом. Вот ты.

Да, на фотографии была она, серьезная, бледная, темноволосая. Здесь – вся их семья на лужайке Элевтеры. Отец держит трость с золотым набалдашником. Джулия в платье с оборками стоит вместе с Ти у лестницы Драммонд-Холла.

– А эта фотография снята, наверное, за год до нашей женитьбы, не больше, – заметил Ричард.

– Да, наверное.

Он сказал добродушно:

– Фрэнсис будет так рад! Представляю выражение его лица, когда ты войдешь в дом!

– И когда войдешь ты.

Альбом лежал на подоконнике. Воспоминания о прошедшем, пожелтевшие фотографии.

– Плохо, что вы такие унылые и хмурые. А ведь это – ваш первый день в Париже, сказал тогда Анатоль Да Кунья.

Ты – сильная девушка, гораздо выносливее, чем ты думаешь, так Марсель учила ее искусству выживания.

Странно, все эти годы я не вспоминала о ней. Впрочем, ничего странного в этом нет: я отгоняла любое воспоминание. Ты сделаешь все, что предначертано тебе судьбой, говорила Марсель.

Да, так оно и было. Женитьба без любви, взрывоопасная, как ящик с динамитом в чулане… Если надо, преодолеть, пережить можно все. Теперь судьба зовет меня! На сей раз я должна вернуться. Никаких отговорок!

– Так ты поедешь? – спросил Ричард. – Отдавать распоряжения?

– Да, я поеду, – ответила Тереза Лютер.

Все было почти таким же, как и прежде. Городской рынок, рядом собор, стойка для безалкогольных напитков и темные серо-зеленые тамаринды. Хриплые радиоприемники, больше машин, больше сирен, реклама боевика в окнах магазина – вот и все изменения.

А дом изменился. Было пристроено новое крыло с комнатами для гостей, детская для новорожденного. Марджори обставила дом в аристократическом стиле. Совсем как она в молодости. Да, он совершенно не похож на тот, в котором жила я, вспоминала Ти.

– Он также мил, как и ты, – сказала она невестке. Марджори была польщена.

– Думаю, что только не в моем нынешнем положении, – сказала она, указывая на свой огромный живот. Ти заметила, что Марджори была довольна.

Фрэнсис хотел, чтобы они осмотрели его владения. Он шел впереди с отцом, Ти – немного позади. Они поднимались по склонам к банановым зарослям.

– Это основной источник доходов, – объяснял Фрэнсис отцу. – Зеленое золото.

Ричард был очарован: никогда раньше не доводилось ему бывать в столь прекрасном месте.

– Само дерево называется материнским, из старых корней произрастают молодые стволы. Видишь эту связку? Мы называем это гроздью. А вот эти? Кисти. Обычно их бывает от семи до двенадцати в грозди. Бананы называются пальцами. С одной грозди можно собрать больше ста пальцев.

Двое мужчин стояли на тропинке в окружении буйной богатой растительности. Первый был одет в темный парадный костюм, второй – в рабочий комбинезон цвета хаки. Волосы Фрэнсиса выгорели, лицо загорело. Он улыбался. Интересно, что сказал бы отец об этом молодом человеке, продолжателе их рода. Ее обостренная чуткость подсказала ей, что Фрэнсис изменился: в нем появилось что-то новое, волнующее, ранее не известное…

Ричард, заинтересованный финансовой стороной дела, спросил, как продается урожай.

– Должен сказать тебе, папа, я горжусь, что хоть что-то сумел сделать и изменить существующую практику сбыта. Раньше мы заключали контракты сроком от одного года до пяти лет с большими компаниями. Мы представляли еженедельную смету о предполагаемом сбыте. Каждый землевладелец, крупный или мелкий, действовал в одиночку. Теперь у нас – кооператив! Не просто было убедить всех, что мы только выиграем от этого. Но теперь люди на своем опыте убедились, насколько это выгодно. Сейчас все торговые операции осуществляет кооператив, естественно, и возможностей для сделок больше. Мы даем членам кооператива ссуды на приобретение удобрений, проводим профилактику заболеваемости растений, много чего, но основное – это торговля.

Ти подождала, пока поднимутся мужчины. Там, наверху банановая роща переходила в густые заросли, настоящие джунгли. На верхних ветках мастиковых деревьев играло солнце. Блеск куполов собора, который так отличается от зловещего полумрака церквей там, где аспида смыкается с нефом. Если подняться выше на Морн, можно добраться туда, где необыкновенно прямые лучи света «пронзают» землю, обволакивая ее затем легкой дымкой. Прошлое. Все это было вчера.

Как ранним утром ее детства: маленькие птички подскакивали на своих тоненьких ножках-прутиках к сахарнице на веранде. На каждом черно-сером крылышке – белое пятнышко, красивая отметина, говорила она. Сонная полуденная дремота, жужжание цикад, а в четыре часа – дождь, и воздух, напоенный приятной свежестью после дождя…

Возвращение Ричарда и Фрэнсиса вернуло ее к действительности. Вместе они направились к дому. Брахмановский рогатый скот – в загоне. При звуке их голосов животные подняли свои кремовые мордочки, уставившись в недоумении на них томными черными глазами.