Сборник фантастики. Золотой фонд - Амброз Бирс

– Два! – торжествующе закричал капитан.

Все кричали и ликовали. Весь пароход от носа до кормы дрожал от диких криков радости. Ближайшие суда подхватывали их одно за другим, пока они не пронеслись по всей длинной веренице судов, двигающихся в открытое море.

Пар висел над водой еще несколько минут, совершенно скрывая третьего марсианина и берег. А в течение этого времени пароход энергично работал своими колесами, уходя все дальше от места боя. И когда, наконец, пар рассеялся, от берега поползло облако черного дыма, и невозможно было рассмотреть, осталось ли что-нибудь от монитора. Третьего марсианина тоже не было видно. Но зато совсем близко показались броненосцы, и скоро пароход оставил их за собою.

Маленький пароход потихоньку уходил в открытое море, и черные силуэты броненосцев все дальше отступали к берегу, скрытому за завесой тумана. Флотилия беглецов заметно таяла, исчезая за горизонтом на северо-востоке. Между пароходом и броненосцами плавало несколько парусных лодок. Но вот, немного не доходя до оседающей стены пара, броненосцы неожиданно повернули на север, потом вдруг круто изменили курс и стали держать на юг, постепенно расплавляясь в сгущающихся сумерках. Линия берега становилась все туманнее и наконец слилась с низкими облаками вокруг заходящего солнца.

И вдруг из золотистой мглы заката стали доноситься пушечные выстрелы и задвигались черные тени. На пароходе все пассажиры бросились к бортам и стали напряженно всматриваться. Но в золотистом зареве, слепившем глаза, ничего нельзя было различить. Над берегом ползли густые клубы черного дыма и застилали лик солнца. Пароход шел все дальше и дальше, а минуты тянулись бесконечно, в томительной неизвестности. Солнце село в облаках. Небо вспыхнуло и снова потемнело. Загорелась первая звезда. Сумерки сгустились, как вдруг капитан вскрикнул и показал рукою вверх. Брат напряг всю силу своего зрения. Из серой мглистой дали взвилось к небу что-то плоское, широкое и очень большое, пронеслось по кривой линии над облаками в западной стороне неба, освещенной отблеском заката, описало широкую дугу и, постепенно уменьшаясь, стало опускаться и скрылось наконец в таинственной мгле серой ночи. И как только оно пролетело, на землю спустилась тьма….

Часть II

Земля под властью марсиан

В первой части, описывая переживания моего брата, я удалился в сторону от моих собственных приключений. Во время событий, рассказанных мною в двух последних главах, я и викарий находились в пустом доме в Халлфорде, куда мы спрятались, чтобы спастись от черного дыма. С этого места я и буду теперь продолжать.

Весь вечер воскресенья и весь следующий день – день лондонской паники, – мы просидели в этом доме, отрезанные от остального мира. Оба эти безотрадные дня мы провели в мучительном бездействии и томительном ожидании.

Моя душа была полна тревоги за жену. Я представлял ее себе в Лезерхэде среди опасностей, в смертельном страхе и уже оплакивающей меня как мертвого. Я метался по комнатам пустого дома и громко стонал при мысли, что я оторван от нее, рисуя в своем воображении картины того, что могло случиться с нею без меня. Правда, я знал, что мой кузен был не трус и что он стал бы мужественно защищать мою жену, если бы ей грозило что-нибудь, но он не был из числа тех людей, которые сразу умеют оценить и предотвратить опасность. А теперь нужна была именно предусмотрительность, а не храбрость. Одно, что меня успокаивало немного, это была надежда, что марсиане двигаются на Лондон, т. е. в противоположную сторону от Лезерхэда.

Такие неопределенные страхи очень расстраивают нервы человека и делают его раздражительным. Меня выводили из себя нескончаемые причитания викария, а его эгоистическое отчаяние утомило меня. После нескольких бесплодных попыток успокоить его я наконец махнул на него рукой и удалился в другую комнату, по-видимому, детскую классную, так как там были глобус, учебные книги и тетради. А когда через некоторое время он тоже явился туда, я убежал от него на чердак, в какую-то кладовую, и заперся там, чтобы остаться одному со своей грызущей тоской.

Весь этот день и все утро следующего дня черный дым держал нас в плену. В воскресенье вечером в соседнем с нами доме появились признаки жизни: в одном из окон промелькнуло чье-то лицо, двигался свет, а позднее послышался стук двери. Но я не знаю, что это были за люди и что с ними сталось. На следующий день мы уже никого больше не видели. Все утро понедельника черный дым медленно полз к реке, подбираясь к нам все ближе и ближе, и наконец потянулся вдоль дороги за нашим домом.

Около полудня вдали показался марсианин, быстро шагавший по полям. Он уничтожал черный дым струями горячего пара, который шипел, прикасаясь к стенам, и в окнах лопались стекла, когда он на них попадал, а викарию даже обварило руку, когда он спасался от него в заднюю комнату. После того мы осторожно пробрались в передние комнаты, еще мокрые от осевшего пара, и выглянули в окно. Вся местность к северу от нас имела такой вид, как будто по ней прошел черный ураган. Взглянув в сторону реки, мы с удивлением заметили, что почерневшие и словно обгоревшие луга отливают почему-то красным цветом.

Долгое время мы не могли уяснить себе, улучшила ли эта перемена наше положение. Мы поняли только, что черного дыма нам теперь бояться нечего. Но позднее я сообразил, что наш плен кончился и что мы можем продолжать наше бегство. И, как только я это понял, ко мне вернулась способность и желание действовать. Но викарий был как будто в каком-то оцепенении, и его нельзя было убедить никакими доводами.

– Мы ведь здесь в безопасности, – повторял он, – в абсолютной безопасности!

Я решил оставить его одного. Если бы я это сделал! Умудренный опытом моего недавнего странствования с артиллеристом, я позаботился запастись в дорогу питьем и едой. Кроме того, я захватил деревянное масло и полотно для перевязок, так как мои ожоги на руках все еще не прошли, а также взял шляпу и фланелевую рубашку, которые я нашел в одной из спален.

Когда викарий сообразил, что я собираюсь идти один, что я вполне примирился с мыслью быть одному, он вдруг тоже начал собираться и решил сопровождать меня. И так как снаружи все было спокойно, то около пяти часов вечера, как я полагаю, мы вышли на почерневшую дорогу в сторону Сенбюри.

В Сенбюри и по дороге лежали трупы людей и лошадей в неестественных позах, а также опрокинутые повозки и сундуки, покрытые толстым слоем черной пыли. Эти слои пепла, лежавшие на всем, напомнили мне, что я читал о разрушении Помпеи. Без дальнейших приключений добрались мы до Хэмптон-Корта, находясь все-таки под гнетущим впечатлением страшных картин, которые мы видели.