Натюрморт из Кардингтон-кресент - Энн Перри

Питт поднялся первым.

— Я хотел бы осмотреть остальной дом, — объявил он и шагнул к двери прежде, чем она успела его остановить.

Распахнув дверь, инспектор шагнул в темный коридор и быстро прошел в кухню, подальше от входной двери. Одна из девочек, которых он уже видел, стоя на четвереньках, щеткой оттирала пол. Рядом с ней стояло ведро с водой. Она тотчас отползла в сторону, уступая ему дорогу.

Для дома довольно скромных размеров кухня оказалась просто громадной — две комнаты, объединенные в одну либо намеренно либо после того, как обрушилась прогнившая стена, которую решили не восстанавливать.

Пол был деревянный, выскобленный до вмятин, отчего в отдельных местах из него торчали шляпки гвоздей. В пазах между досками десятилетиями копилась грязь. На двух огромных плитах стоял целый полк котлов и котелков самых разных размеров, а также чайник, из носика которого вырывался пар. По всей видимости, его поставили на плиту, чтобы долить кипятка в серебряный заварочный чайничек. Рядом с плитами высились горы угольной пыли, чтобы худеньким девочкам было легче подносить и загружать топливо. У стены стояли покосившиеся мешки с зерном и картофелем, а также груда подгнившей капусты. У противоположной стены стоял огромный кухонный шкаф, уставленный тарелками, кастрюлями и кружками. Его выдвижные ящики были расшатаны, и из них торчали клочки газет. На полу валялся частично расплетенный моток бечевки, на кухонном столе лежал наполовину упакованный сверток и пара ножниц. Над всем этим располагался шест для сушки белья, с которого, впитывая в себя кухонные запахи, свешивалась старая одежда и наволочки.

В кухне трудились еще три девушки. Та, что стояла рядом с рукомойником, чистила картошку, вторая помешивала в котле какое-то варево, третья ползала по полу с совком для мусора. Всем троим на вид было не более четырнадцати лет, самой младшей Питт дал бы и того меньше — лет десять-одиннадцать. Похоже, заведение это было предназначено для кормежки значительного числа народа, причем на постоянной основе.

— Сколько вас здесь? — поинтересовался он у девочек прежде, чем хозяйка могла ему воспрепятствовать. Кларабелла Мейпс явно направлялась сюда: Питт уже слышал за спиной шорох ее юбок.

— Не знаю, — прошептала девчушка, в лице которой было ни кровинки. — Но много. Есть младенцы, ползунки… Их то приносят сюда, то уносят. Не уследишь за всеми.

— Шшш! — цыкнула на нее та, что постарше. В ее глазах Питт прочитал неприкрытый страх.

Сам инспектор из последних сил старался сохранить равнодушное лицо. Теперь он знал, что это за место, но был не в силах что-либо изменить. И стоит ему проявить истинные чувства — ярость, отвращение, жалость, — как он все испортит. Природа подстегивала потребность, нищета порождала ответ.

— Что вам здесь, собственно, нужно, мистер Питт? — раздался у него за спиной пронзительный голос Кларабеллы Мейпс. — Вам тут совершенно нечего делать!

— Верно, совершенно нечего, — мрачно согласился Питт, но даже не сдвинулся с места. Нет, здесь ему действительно делать нечего. И если он останется здесь еще на минуту, то может этим окончательно навредить делу. И все-таки его ноги как будто приросли к месту.

— Сколько? — спросила хозяйка дома.

— Что? — Питт сразу не понял, о чем она его спрашивает. Взгляд его скользил по котлам на плите. Каша, дешево и сердито. Картофель, который можно потушить даже без крошки мяса.

— Сколько денег завещала мне миссис Марч? — Миссис Мейпс сгорала от нетерпения узнать завещанную ей сумму. — Вы же сказали, что она упомянула меня.

Питт посмотрел на пол и на огромный деревянный стол. Они были на удивление чисто выскоблены — что ж, хотя бы эта мелочь говорила в пользу хозяйки.

— Не знаю; думаю, вам их пришлют.

Инспектор умолчал о том, что это зависит от согласия начальства, не говоря о том, что он сам может о ней забыть.

— А что, разве у вас их с собой нет?

Питт не ответил. Потому что, скажи он хотя бы слово, у него не нашлось бы предлога остаться. И это при том, что где-то на задворках сознания брезжила мысль, что если как следует присмотреться, то он наверняка найдет то, что ему нужно.

Ведь что общего, скажите на милость, могла иметь Сибилла Марч с этой женщиной? Что могло их объединять? Взятая в горничные девушка, которая вдруг забеременела? Другого ответа Питт не находил. Может, стоит заняться этой версией? Наведаться в дом Сибиллы, узнать, вся ли прислуга на месте, и если кого-то в последнее время не было, то не по причине ли родов? Но так ли это важно? Ведь жизнь полна этих маленьких домашних трагедий. Девушки были вынуждены зарабатывать себе на жизнь и не могли содержать внебрачных детей. Более того, горничные редко обзаводились семьями, причем по той же самой причине — живя в хозяйском доме, воспитывать ребенка было просто негде.

— В таком случае закругляйтесь со своим делом, чтобы я могла заняться своим, — проскрежетал у него за спиной голос Кларабеллы Мейпс.

Томас медленно повернулся, чтобы напоследок окинуть глазами комнату. И тотчас понял, что задержало его здесь: коричневый сверток на кухонном столе, наполовину перевязанный бечевкой, а рядом с ним ножницы. Эту оберточную бумагу, эту странную желтую бечевку он уже видел раньше. Как и похожий сверток, дважды перевязанный бечевкой по длине и ширине, с узлом на каждом пересечении, с петелькой и двумя чуть разлохмаченными концами. Внезапно по его коже пробежал мороз, как будто на него дохнуло холодом морга. Ему тотчас вспомнились кровь и мухи, и полная женщина со смятым турнюром, и ее лупоглазый пес.

Нет, это не слишком похоже на совпадение. Бумага была самая обычная, а вот бечевка — нет. Узлы оригинальные и завязаны умелой рукой. Такое сочетание встретишь не каждый день. До Блумсбери отсюда как минимум мили полторы. Что, если в этом свертке завернуты мелкие обрезки? Кстати, а где первый сверток? Тот, что размером побольше? Питт обвел глазами кухню, но так его и не увидел.

— Все, я ухожу, — сказал он и удивился звуку собственного голоса. — Да, миссис Мейпс, деньги я принесу сам, поскольку убедился, что они ваши.

— Когда? — Кларабелла вновь расплылась в улыбке, ни разу даже не покосившись на сверток на кухонном столе. — Хотелось бы точно знать, когда на них можно рассчитывать, — добавила она, как будто слова могли замаскировать ее нетерпение.

— Завтра, — ответил Томас. — Может, даже раньше, если я сегодня успею вернуться к себе в контору.

Он понял, что ему нужно в срочном порядке отвести в сторонку одну из девочек и расспросить ее про свертки: кому они предназначались, как часто и кто доставлял их по нужному адресу. Но для этого желательно отойти как можно дальше, где Кларабелла Мейпс никак не сможет подслушать их разговор, ибо в противном случае он не ручается за жизнь ребенка.

— Скажите, пожалуйста, у вас случайно не найдется кто-нибудь, на кого можно было бы положиться и кому лично вы доверяете, чтобы доставить записку?

Кларабелла Мейпс на время задумалась, явно взвешивая все «за» и «против».

— У меня есть Нелли, она доставит вашу записку, — наконец нехотя сказала она. — Куда именно?

— Это конфиденциально, — ответил Питт. — Я скажу ей, когда мы выйдем на улицу. Затем я тотчас же вернусь. У вас нет оснований волноваться, миссис Мейпс, уверяю вас.

— Нелли! — крикнула хозяйка дома во всю мощь своего пронзительного голоса. От ее крика звякнула посуда на шкафу.

Мгновение стояла тишина, затем где-то наверху, проснувшись, заплакал ребенок, потом послышался топот ног, и в дверном проеме возникла Нелли. Волосы всклокочены, фартук съехал набок, глаза испуганные.

— Да, миссис Мейпс, мэм.

— Ступай с этим джентльменом и выполни его поручение, — распорядилась миссис Мейпс. — А как выполнишь, сразу возвращайся и продолжай делать то, что тебе поручено. Ведь, как известно, кто не работает, тот не ест.

— Да, миссис Мейпс, мэм.

Нелли сделала книксен и повернулась к Питту. На вид ей было лет пятнадцать. Впрочем, она была такая худышка, что сказать более определенно было трудно.

— Благодарю вас, миссис Мейпс, — произнес Томас, испытывая к этой особе такое отвращение, какого не испытывал ни к кому на свете.

Впрочем, он тотчас напомнил себе, что причина не столько в ней самой, сколько в ужасающей бедности этих кварталов. Кларабелла Мейпс была лишь порождением места и времени. Имеет ли он право винить ее в том, как она зарабатывает себе на жизнь? Ведь в первую очередь умирали те, у кого не было сил бороться за место под солнцем. И все-таки хозяйка дома была ему омерзительна. Он прошел мимо нее в коридор, с его голыми стенами и камышовыми половиками, мимо детей, которые все еще сидели на лестнице, пока, наконец, не шагнул на Тортес-лейн. Нелли следовала за ним по пятам. Питт завернул за угол и остановился, зная, что здесь их не будет видно из окон дома номер три.