Ларс II - Виктор Гросов

— А теперь послушай меня, — Михаил поиграл желваками, — ты будешь выплачивать мне десятую часть всех доходов золотом, серебром, зерном, пушниной и невольниками. Это в следующем году. А завтра на рассвете ты отдашь две трети всего что имеешь, начиная от рабов, заканчивая обозом, драгоценностями и оружием.

— Не согласен, значит, — вздохнул я, — никто не упрекнет меня в том, что я предлагал миром разойтись. В следующий раз условия будут не столь привлекательными, Михаил.

— Следующего раза не будет, — он развернул коня, — а жаль, ты смелый малый, славянин.

Император направился к своему окружению и они ускакали назад. Мы тоже решили не задерживаться.

Наша армия простояла друг напротив друга до позднего вечера. Потом мы, не сговариваясь, разошлись по своим лагерям. Византийцы довольно быстро соорудили шатры и выставили охранение, видимо, наученные горьким опытом ночных атак. В эту ночь я решил дать им выспаться. Только Эсу попросил пройтись по котелкам врагов. Пусть проср… вернее, помучаются диареей. Если получится, конечно. Воительница собрала своих послушниц и глубокой ночью выполнила задание. По ее расчетом пару тысяч солдат они смогли приобщить к многочасовому ожиданию в санузле, если таковой у них имеется.

Утром я собрал военный совет. В десятый раз обсудив все наши планы, мы растеклись по войску, которое выстроилось в боевом порядке. Парламентерами я отправил дядю и Омуртага, которого немного зацепило то, что без него прошли предыдущие переговоры.

Переговорщики, встретившись, потоптали траву минут пятнадцать и вернулись ни с чем.

Практически сразу войско императора пришло в движение. Красивые квадраты византийских колонн раздвинулись и оттуда выскочили редкие колесницы. Их было немного, они шли не очень плотно, одной линией. Следом за ними шли колонны лучников. На середине пути, колесницы развернулись и в нашу сторону уставились сооружения подозрительно похожих на дула пушек. Неужели Андрей смог создать пушки? Эдик, оказавшийся рядом, матерясь, посмотрел на меня с немым вопросом, ответ на который терзает и меня.

Самое обидное то, что наши волчьи ямы-ловушки были обнаружены неприятелем и засыпаны мешками с землей. Такого не бывает. Мы грамотно замаскировали эти нехитрые сооружения.

Лучники приготовились к стрельбе. Мои воины укрылись за щитами, хотя были сомнения в возможности попадания стрел с такого расстояния. Пуск тысяч стрел был настолько плотным, что, казалось, на небо выползла тучка. Как и ожидалось, до наших рядов долетели единичные экземпляры византийских стрел. После первого залпа колесницы подъехали еще на несколько десятков метров и снова развернулись задом, угрожающе зияя черными дулами. Пуск придвинувшихся лучников был более успешен. Спасла только стена щитов.

В принципе мы могли расстрелять эту жиденькую толпу залпом наших требушетов и баллист. Но меня терзала смутное беспокойство. Ходот дал команду коннице. Наша кавалерия была числом больше неприятеля раза в три. И это еще без учета болгарской подмоги.

Если сейчас будет залп пушек, то я не знаю, как мы сможем выиграть сражение. Надеюсь Андрей не смог придумать порох, способный выталкивать ядра. В глубине души теплилась надежда, что это простые хлопушки, которые не смогут перевернуть исход сражения. А если все-таки я недооценил врага, то придется отступать и ждать пока Михаил окружит столицу и беспокоить осаждающих внезапными наскоками. Мы уже просчитывали такой вариант, в случае неудачного результата этого боя.

Волна моей конницы, подбадриваемая гулом легионеров, все приближалась, а дула противников молчали. Да что же происходит? Конница уже давно прошла расстояние, на котором можно не только пушками стрелять, но и стрелами покрыть, чем, собственно, византийские лучники и занимались. Когда до колесниц оставалось метров десять, послышался небольшой хлопок и из дул выскочили длинные языки пламени.

— Огнеметы, — прошептал Эдик.

Моя атака захлебнулась. Кони испокон веков боялись огня. А непривычные к такому оружию всадники и вовсе растерялись. Конницу расстреливали, как в тире. К счастью, Куляба приказал отступить раньше моего окрика. Половину элитной конницы я потерял, при этом, не забрав ни одной жизни византийца. Куляба вернулся, гневно ругаясь.

Противник сделал еще несколько залпов луками и не спеша, словно издеваясь, направился в свою ставку, под одобрительные крики своих солдат.

Разгром. В пух и прах. Морально моя армия раздавлена.

Под такое унизительное поражение, армия Михаила решила атаковать всей массой. Мне кажется, даже император не ожидал получить тотальное преимущество от первой атаки. Многотысячная армада двинулась на нас.

Выскочив вперед своего войска, я проскакал вдоль моей армии, с которой я добрался с Балтийского до Черного морей. В голове созрел план. Прости меня, Мартин Лютер Кинг. Надеюсь, в этом мире тебя не будет, но твои слова я увековечу, если смогу победить.

— Воины! — проорал я что есть мочи, — Вы были со мной все это время. Верили мне. И, несмотря на то, что мы сталкиваемся с трудностями сегодня, — я указал на трупы коней и людей, — и будем сталкиваться с ними завтра, у меня все же есть мечта. Я мечтаю, что однажды люди из царства Гардарики расправят плечи и будут ходить по всей известной Земле с гордо поднятой головой. Я мечтаю, что однажды в Хольмгарде или любом другом городе нашего царства, сыновья наших бывших врагов и сыновья наших детей смогут сидеть вместе за братским столом. Я мечтаю, что придет день, когда мои дети будут жить в стране, где о них будут судить не по размеру кошеля, а в соответствии с их умениями. Я мечтаю сегодня! — армия заворожено смотрела на меня, — Я мечтаю сегодня о том, что мы сделаем шаг, который позволит создать правильное государство, — прости меня, не родившийся Чингисхан, надеюсь и тебя не будет в этом мире, — а правильное государство — это когда девушка с подносом золота в руках может пройти из края в край нашей страны, не опасаясь ни за свою честь, ни за свое достояние. Так давайте же исполним мою мечту! Давайте исполним ваши мечты! — я повернулся к врагам, обнажая близнецов, — За Мечту! За Гардарики! — проорал я.

Ну вот, голос сорвал. За спиной протрубил воинственный рык моей армии впечатливший даже меня.

— За Ларса! За Мечту! За Гардарики! — грохотали воины.

Что интересно, такие возгласы доносились не только от царских войск, но и от ободритов-наемников, и от недавно примкнувших ко мне болгар. Ритмичный стук топоров о щиты завел мою армаду. Вот и замечательно.